Горячее тело подо мной неожиданно затряслось, как будто под током. И от этого мое самочувствие только ухудшилось. Я недовольно буркнула:
— Да, неудобно. Неужели никто раньше не говорил? Стеснялись? Или боялись? А! Не важно. Напомни мне завтра — продемонстрирую. И стой спокойно, пожалуйста, меня и так тошнит.
Командор еще потрясся немного и успокоился. А потом и вовсе вздохнул:
— Ох, Кара-Кара! Что ж ты так напилась? Тебе же завтра опять нужно в Центр. Ну, пошли я тебя отведу, ложись спать.
Кин
Каролина совсем обмякла у меня в руках. Идти она не могла, ноги ее почти не держали. И в любую секунду могла отключится. Обматерив себя всеми известными мне словами, я со вздохом подхватил тонкое тело на руки. Не стоило ей позволять пить это контрабандное пойло. Мог бы и догадаться, что девчонка намного слабее меня. Да-а-а, Кинефрид, любовниц носить тебе приходилось, но вот чтоб не любовница оказалась у тебя на руках, это что-то новенькое…
Кара доверчиво положила голову мне на плечо и почти сразу отключилась. Неужели так доверяет? От девушки слабо пахло какой-то ягодой пополам с самогонкой, тухлый запах которой не спутаешь ни с чем, даже если захочешь. Ресницы слиплись, словно она плакала, и лежали длинными стрелами на бледных щеках. Неожиданно в давным-давно очерствевшей, как мне казалось, душе что-то шевельнулось. Какая-то странная тяга или тоска.
Дверь в ее спальню оказалась открыта, так что я беспрепятственно вошел внутрь и положил девчонку на кровать. Она, казалось, уже крепко спала. Но стоило только мне убрать от нее руки, как глаза землянки тут же распахнулись: мутные со сна и опьянения, ничего не видящие в полумраке. Но ищущие меня. Как я догадался? Очень просто: едва она только нащупала мою руку, как вцепилась в нее изо всех сил:
— Не уходи! — Голос Кары, охрипший почти до неузнаваемости, резанул меня словно лазером по живому. — Я боюсь оставаться одна. Или ты тоже мною теперь побрезгуешь?
Это еще что за новости? Я осторожно присел на край кровати:
— Кара, не говори ерунды. Никто тобою не брезгует.
Она полувсхлипнула-полувздохнула:
— Брезгуете. Я теперь мутант. Чудовище. И никому не нужна. Но ты не подумай, я ничего не прошу, просто побудь со мной, пока я не засну.
Что-то до этой минуты неведомое толкнуло шевельнулось внутри меня. Словно загипнотизированный, я осторожно погладил землянку по мягким волосам:
— Это чушь, Кара. Во-первых, ты не мутант, и никто не станет тобою брезговать. Ты очень красивая девушка. И любой будет счастлив, если ты выберешь его спутником жизни…
— Даже ты? Ты бы на мне женился?
Я замер. Киллы никому не давали обещаний просто так. Но девчонка расценила паузу по-своему и тихо всхлипнула:
— Вот видишь. Ты тоже мною брезгуешь. Потому что я — урод. А я не заставляю тебя на мне жениться. Просто прошу — побудь со мной. Мне сейчас очень плохо. Клянусь, я никому ничего не скажу! Твоя репутация не пострадает!
Землянка едва не плакала, и была такой трогательной, что я не смог ей отказать:
— Ну хорошо, сейчас схожу оденусь, и вернусь.
— Нет!
— Кара, я голый. Тебе же первой будет неудобно…
— Да что я там не видела! Все как у всех! Ложись.
Она подвинулась к самому краю, освобождая место мне. И я… взял и лег. Подожду, пока Кара уснет покрепче, и вернусь в свою комнату. А она наутро наверняка даже не вспомнит о своем маленьком приключении.
Каролина
Проснулась я по трем, нет, четырем очень уважительным причинам, когда за окном еще только серело. Во-первых, у меня зверски болела голова. Было такое ощущение, что ночью мою злополучную голову брали в аренду в качестве футбольного мяча. И теперь она, несчастная, гудела и вибрировала от пережитых ударов по ней. Во-вторых, мне было дико жарко и тяжело. Словно меня погребли под тонной сверхтяжелых и плотных одеял. Даже дышать было нечем. В-третьих, я жутко хотела пить. Во рту было так сухо, словно он у меня спекся навеки. Как будто я шла через пустыню, не имея ни капли воды. И последняя, но наиболее важная причина моего пробуждения — мне срочно требовалось в туалет. Потому что самый тяжелый фрагмент того, что лежало на мне, немилосердно давил на низ живота.
Не открывая глаз, чтобы не усилилась головная боль, я начала вывинчиваться из-под придавившего меня груза наружу. И вдруг…
— Не вертись, еще очень рано, можно поспать.
Я замерла, не веря своим ушам. Старфф?! Откуда? И где? Что я вчера натворила?
То, что я сотворила в следующий миг, иначе, чем шоком объяснить нельзя. Я сама не поняла, как у меня это получилось и почему я так поступила вообще. Но, взвизгнув от потрясения, я уперлась в тело килла руками и ногами. В следующую минуту Старфф полетел на пол.
Я, как лингвист, знала множество речевых приемов и оборотов, но таких стоэтажных конструкция слыхать мне еще не приходилось. Особенно сильно заинтересовала одна: прикинув, как нужно изогнуться, чтобы осуществить подобное действие, я густо покраснела. В моем воображении возникла до невозможности неприличная поза. Но все же она была поприличнее той, которую принял на полу моего номера Старфф.
В наготе в принципе нет ничего стыдного. Это вполне естественно. Особенно, если тело красивое да поза эффектная. Но та, в которой сейчас на полу развалился командор Старфф… словно жук на спине, болтающий в воздухе лапками… Нда-а-а… Вот только жуки не ругаются матом на трех языках.
Я и до этого была красная, как спелый томат. И думала, что сильнее залиться краской уже нереально. Я ошиблась. Теперь я побагровела так, что даже руки пошли безобразными бордовыми пятнами. Килл хмыкнул:
— Кхех… краснеешь, как девочка, впервые увидевшая член. А кто-то вчера мне грозился продемонстрировать, что целовать волосатую грудь неудобно — волосы нос щекочут.
Я подскочила на месте, позабыв про головную боль и смущение, и уставилась прямо киллу в глаза:
— Не было такого! Вы меня разыгрываете! Я не могла такое сказать!
Темная бровь над левым глазом командора издевательски изогнулась:
— Да неужели? Мне запросить запись в отеле? Кара-Кара, что ж ты так напилась, что даже не помнишь, что вчера вытворяла?
Чувство неловкости снова вернулось. Как говорится, чует кошка, чье мясо съела. Я и сама знала, что вчера перебрала, хоть и не собиралась так напиваться. Просто нервы не выдержали всех проблем, свалившихся на мою бедную голову в последнее время. Со мною такое было впервые. И как же отвратительно не помнить своих «подвигов»! Что я вчера учудить? Глаза, словно под грузом вины, опустились вниз. И взгляд наткнулся… Нет, это просто невозможно! Хоть бы прикрылся! А то, как на выставке на витрине лежит! Я резко, как ошпаренная, отвернулась. И тихо попросила:
— Командор, оденьтесь, пожалуйста.
Старфф не ответил. С минуту была тишина. А потом у меня за спиной послышался какой-то легкий шорох. Подождав для верности еще секунд двадцать, я вскочила с кровати. Потребность посетить санблок никуда не делась. Наоборот, стала еще более настоятельной. К тому же нужно было найти что-то от головной боли, пока я совсем от нее не рехнулась.
От резкого движения в глазах потемнело, а в голове словно что-то взорвалось. Стало так невыносимо-кошмарно больно, что я невольно застонала сквозь зубы. Мысль была только одна: если выживу — в жизни больше даже не понюхаю проклятое пойло из системы Черного паруса. И вообще с алкоголем завяжу.
— Осторожнее, Кара. — Меня обняли горячие сильные руки, не давая упасть. — Ты чего так резко вскочила?
Я пару раз через силу вздохнула, пытаясь сдержать тошноту, и только после этого смогла едва слышно ответить:
— Мне в санблок нужно. Очень. А вы почему не ушли? Я же просила…
Командор только вздохнул:
— Упрямица. Надеюсь, штаны из покрывала тебя устроят? Низ как бы одет. Грудь без рубашки не смутит? Идем, проведу. — Командор беззлобно ворчал на меня, как любимая бабушка. — А то еще по дороге свалишься. И кстати, мы же с тобою уже были на «ты»? Мне опять выдумывать карательные меры?
