А теперь сьер В.К. приказал мне явиться в Носсуа, ещё один пригород Шафлю, даже не пригород — по сути, Носсуа давно превратился в окраину столицы. И как это понимать?
Фалько утверждал, что не знает.
Мы шли мимо магазинчиков и булочных, кофеин и мастерских, мясных лавок и прачечных, чистильщиков обув и брадобреев, и стук каблуков по асфальту был музыкой для моего слуха. Я будто вернулась домой. Горы, пещеры, тёмные недра товарных вагонов и грузовых отсеков дирижаблей казались ночным бредом. Может быть, Фалько нравится спать в шалаше и готовить на костре, но моя стихия — город.
Конечно, Носсуа — рабочий пригород, народ здесь простоват, здания обшарпаны, на тротуарах мусор, приличных улиц, где можно прогуляться, всего ничего… И мы уходили от них всё дальше. Кругом поднимались угрюмые дома с глухими стенами, из подворотен несло кошачьей мочой, по переулкам шныряли подозрительные типы. Не хотелось бы поселиться в таком месте, но любая квартира с удобствами лучше, чем хижина в лесу или тюремная камера.
Любая ли? И кто сказал, что меня ждёт квартира?
Фалько целеустремлённо шагал вперёд. Не спрашивал дорогу, не мешкал у заржавленных табличек с названиями улиц, не искал газетную лавку, чтобы купить план города.
— Ты хорошо знаешь Носсуа, — не выдержала я.
С тех пор, как мы покинули поезд, он не сказал мне и двух слов. Будто злился на что-то.
— Никогда здесь не был.
— Тогда как ты находишь дорогу?
— Видел карту на вокзале.
— Не может быть. Ты же перенёс нас из вагона в лесополосу. К вокзалу мы даже не подходили.
Фалько тихо вздохнул.
— Оттуда, где мы стояли, был виден вход в здание. У входа на стенде висит подробный план Носсуа. Я запомнил маршрут, — в его голосе слышалось безграничное терпение.
— Ты рассмотрел всё с такого расстояния? Сколько там — метров сто, сто пятьдесят? Я и стенда-то не заметила.
— У меня острый глаз. И хватит вопросов.
А ведь он и правда смотрел в сторону вокзала, пристально, неотрывно, наверное, целую минуту.
Сокол из поднебесья способен разглядеть мышку-полёвку среди сухой травы. Так почему бы Фалько не прочесть названия улиц на стенде размером с коробок спичек? Он делал и более невозможные вещи.
Но объяснение этим невозможным вещам может быть совсем не таким, как я себе вообразила. Аврелий разрабатывал индивидуальное устройство для полётов. А если кто-то другой его уже создал? И устройство для перемещения на короткие расстояния. И микроскопический бинокль, который так мал, что его можно носить прямо в глазу…
— Идём. Уже недалеко.
Ноги вдруг ослабели. Тёмный призрак неизвестного, но скорого будущего сел на плечи.
Фалько обернулся:
— Возьми меня под руку. Не бойся. Ничего плохого не случится.
В глаза мне бросилась табличка на обшарпанной стене: "переулок Лудильщиков". И ниже: "дом № 4".
Соседнее здание — нужный нам номер шесть — выглядело не менее безобразно: обвалившаяся штукатурка, неприятная горчичная краска, влажно-грязные разводы. Фалько поднялся на единственное крыльцо в три ступени. Вывеска над ним так сильно выцвела и облупилась, что едва удалось разобрать надпись: "Г…вир…вал…ая мас…ерск…..мс…" Очевидно, того самого Сумсо. Фалько дёрнул линялую дверь. Заперто.
Я даже зажмурилась от облегчения.
Это место заброшена, и давно. Нет здесь никакого Сумсо и никакого Фосэра.
— Просто город-призрак, — прошептала я. Говорить в полный голос было страшновато. — Пойдём отсюда.
— Подожди.
Фалько прошёл до подворотни, постоял, вслушиваясь в сумрачную тишину, и двинулся во внутренний двор. Асфальта там не было. Голая земля, лишь кое-где пробивались пучки чахлой травки. За небольшим бетонным парапетом пряталась лестница в подвал. Дверь была обита некрашеным железом и выглядела заметно живее, чем та, что смотрела на улицу.
Фалько занёс кулак, намереваясь постучать, но в последний момент ткнул пальцем куда-то в дверную раму и долго не отпускал.
Только бы они не открыли, только бы не открыли, молилась я.
Фалько вдруг обернулся:
— Верити, подойди. Скорее.
Дверь приотворилась на ширину ладони совершенно беззвучно. В темноте белело мужское лицо, неподвижное, как посмертная маска.
— Нам нужен Фосэр, — сказал Фалько.
Взгляд незнакомца скользнул по его лицу, задержался на мне.
— Кто его спрашивает? — прошелестел тусклый голос.
Фалько не ответил, только сжал мою руку.
— Верити Войль.
Впервые в жизни мне оказалось так трудно назвать своё имя.
Несколько секунд белолицый смотрел на меня, потом ни слова не говоря толкнул створку двери нам навстречу. Фалько выпустил мою руку и отступил к лестнице. Не просто посторонился — уже поставил ногу на первую ступень, явно собираясь уйти…
— Куда ты?
Он обернулся через плечо:
— Иди. Я должен охранять тебя, а не решать твои проблемы.
Его голос был, как зимний ветер — холоден и колюч, лицо ничего не выражало.
К горлу подступили слёзы. Кто бы мог подумать, что он бросит меня сейчас, на пороге тьмы, наедине с анемичной мумией. Это было предательство, самое настоящее предательство.
Белолицый молча посторонился. Тусклый свет с улицы сочился внутрь, расстилаясь передо мной бледной дорожкой — будто приглашая войти. Я через силу сглотнула и заставила себя переступить порог.
19.2
Дверь за спиной закрылась с тихим щелчком, и прямоугольник света на полу растаял в темноте. Тоже обманул — как Фалько.
Вспыхнули лампы на длинных шнурах, озарив неприютный подвал. Бетонный пол, низкий потолок, стены, с которых сыпалась штукатурка, обнажая кирпичную кладку, воздух, пропитанный пылью и влагой. И сам обитатель этого места, похожий на экспонат комнаты ужасов.
Белолицый был невысок ростом и совершенно лыс. Костистый череп обтягивала гладкая до блеска кожа, щёки запали, бескровные губы были плотно сжаты. На сутулых плечах болталась мятая спецовка, из-под неё виднелся рабочий комбинезон.
— Вы Фосэр? — спросила я.
Коротко дёрнув головой, Белолицый зашагал вглубь длинного коридора, видимо не сомневаясь, что я последую за ним.
— Так вы Фосэр или нет? Мне нужен Фосэр!
Не знаю, что я сделала бы, если бы он не ответил. Бросилась к двери и попыталась вырваться наружу?
Но Белолицый приостановился, слегка наклонил голову к плечу, будто шея у него не гнулась и проговорил тем же шелестящим голосом:
— Фосэр ждёт вас, Верити Войль. Прошу следовать за мной.
Минимум учтивости, и сразу стало легче.
Он подвёл меня к двери, обитой драным дерматином, велел ждать, когда позовут, и исчез внутри с таким проворством, что я не успела рассмотреть ровным счётом ничего. Осторожно, еле-еле, потянула ручку на себя — дверь не поддалась. Хорошо, подожду. Я начала мысленный отсчёт секунд: "Одна, две…" На семьдесят третьей изнутри отчётливо донеслось:
— Входите!
На этот раз дверь отворилась с лёгкостью.
Наверное, именно так выглядела мастерская Затейника из сказки "Сиала в стране Небывалии". Всюду стеллажи и подставки, заваленные немыслимым хламом — кусками дерева и металла, лоскутами тканей, обрывками кожи, проволокой, париками, шляпами, деревянными заготовками для игрушек, частями каких-то механизмов и духи знают чем ещё. Я заметила пару манекенов, швейную машинку. Посреди всего этого кавардака за столом невероятных размеров восседал человек с седыми зализанными волосами. На нём была красная рубашка и чёрный кожаный жилет, на носу — тёмные очки.
— Простите, вы Фосэр?
— Да-да, Верити! Добрый день! — воскликнул незнакомец высоким жизнерадостным голосом и широко улыбнулся. — Проходите, устраивайтесь!
Он указал на табуретку перед столом. На табуретке лежало боа из фиолетовых с серебром перьев.
— Сбросьте на пол! Не стесняйтесь!
На всём огромном столе был только один крохотный островок относительно свободного пространства, прямо перед Фосэром. Там стояла настольная лампа, лежали пяльцы с вышивкой, ножнички, напёрсток, лупа, картонка с нитками, разобранными по цветам.
