— Я тоже.
И она переходит на уже беглый, хлесткий испанский, пусть и не всегда произнося каждое слово правильно.
— Давайте поговорим, — она протискивается в подсобку и закрывает за собой дверь.
Мужчина пятится, а затем вдруг запирает дверь и выключает свет.
— Эй! — Мак не успевает помешать им и только стучит в подсобку. — Эй! Соня, что там у вас?!
— Все хорошо!
Соня достает из сумки кольт и наставляет на мужчину, включая фонарик, чтобы он видел угрозу.
— Что вы делали с Маком?
— Я… Там снаружи камеры, если со мной что-то случиться… Ничего я с ним не делал! У него спроси!
— Соня? — Мак прикладывает ухо к двери, чтобы слышать их лучше. — Тебе пятнадцать. Это опасно… и даже не совсем прилично. Я боюсь за тебя, впусти!
Скирт набирает чипсы и колу:
— Что там?
— Если вы меня спровоцируете, я скажу, что защищалась, может, вы уже кого-то насиловали, а? Сидели за это? Кому поверят?
— Я не сидеть, — почему-то перешёл он на язык понятный Маку. — И не насиловать! Я честный человека. И его не обижать.
— Не обижать?! — возмущается Мак. — Бля… Не обижал?! Ты врезал мне так, что у меня в глазах потемнело. А врезал, почему? Сонь, давай, открой и спроси его, почему.
— Либо вы все рассказываете мне, все, либо полиции!
Соня со вздохом отмыкает дверь.
Мужчина окидывает всех затравленным взглядом, замечает Скирта с чипсами и паникует ещё сильнее.
— Платить! Не красть!
Мак невольно вздрагивает, но, всё ещё беспокоясь о Сони, берёт её за руку.
Извращенец, будто заметив его реакцию, краснеет, поправляет на себе не свежую, запачканную чем-то зелёную футболку, и кричит:
— Ты просто нравиться мне! — он решается на отчаянный шаг. — Нравится, и всё. Ты разбить сердце, — хватается за свою за грудь, — а я…
— Разбить мне лицо? — фыркает Мак.
Тот мотает головой.
— Я не трогать его! Он упал. Сам упал, — заверяет Соню. — Он болеть. Сильно. Покажи!
Мак чувствует, как бешено забилось сердце, и отпускает руку Сони, пытаясь скрыть, насколько разволновался. Надеясь, что ладони не успели вспотеть и она не заметила.
Соня хлестко ударяет тяжелой рукой по лицу мужчины, а затем, пока он не успел все осознать, бьет еще раз и рычит на него:
— Я тебя пристрелю, если еще раз соврешь! Ты бил его?
— Биль! — признаётся он, видимо, не устояв под таким напором.
Мак наблюдает за этим ошарашенным взглядом, чувствуя себя… весьма странно. Но восхищение Соней перекрывает неловкость и даже удивление.
Она прекрасна.
Мак испытывает гордость за неё.
«Моя девочка…», улыбается он.
— Биль, — повторяет мужчина тише. — Прости… — почему-то просит он у Сони. — Прости.
— И что ты собирался с ним сделать, грязный, отвратительный извращенец?!
— Кто-нибудь обслужит меня? — c ленцой тянет Скирт, стоя на кассе.
— Да, — радуется мужчина возможности уйти от разговора, и бросает Соне: — Я работать! Занято.
Но Соня наставляет револьвер на его лицо.
— Раздевайся, — говорит она с блестящими глазами.
Мужчина бледнеет.
Бледнеет и Мак, но дело не только во впечатлительности. Рука ноет, и будто что-то… ползает под кожей.
— Я не понимать, — пятится мужчина, пока не упирается спиной в стену. — Тут камеры. Я кричать!
Соня стискивает зубы и чувствует, что начинает дрожать. Она переводит взгляд на Мака.
— Я разберусь с ним. Не хочу, чтобы ты это видел. Скоро вернусь.
Мака будто бьёт током, он хватает Соню за руку и тащит к выходу.
— С ума сошла?! Всё хорошо, идём…
Но она упирается и не даёт ему вытащить себя из подсобки.
— Он трогал тебя, что ещё было?
— Ничего больше не было! Я обманул его и отпугнул. Идём, Соня, ты и так уже… из-за меня… — у него начинают блестеть глаза, и садится голос. — Прости меня… Спасибо.
Соня обнимает его.
— Я кажусь тебе сумасшедшей, да? Но он обидел тебя. Ему нужно отомстить.
Мак целует её в висок и утыкается ей в шею, обнимая Соню за талию.
— Ты ему уже отомстила. Честно. Поедем обратно? Не хочу, чтобы ты ещё сильнее касалась этой… грязи. Идём.
Она всхлипывает.
— Но я не чувствую удовлетворения, и ты ведь тоже? Мне не легче. Он не раскаивается…
Она оборачивается на мужчину.
— Я же сказала, раздевайся!
Но Мак подхватывает её на руки и направляется к выходу.
— Если будешь вырываться, сделаешь мне больно, — говорит он ей чистую правду, и едва не роняет Соню, спотыкаясь. — Нам просто надо… поесть! И ограбить его. Скирт, неси еду!
— Это потому что он плохо выглядит? А я говорил, что стилю нужно учить ещё в школе…
Соня видит, как к заправке подъезжает машина и вцепляется в Мака.
— А как же другие, с которыми он может что-то сделать? Тебе повезло, но им может не повезти. Я хочу пригрозить ему, только и всего! Пожалуйста.
Мак медлит, затем опускает её на пол, а сам спешит к двери, чтобы перевернуть вывеску на ней на «закрыто», и опустить жалюзи на окне.
— Ты слышал её, тварь, раздевайся!
Мужчина смотрит на Мака с ненавистью, переводит взгляд на Соню, затем на Скирта, понимает, что от последнего помощи дождётся вряд ли, и начинает снимать с себя носки.
Соня включает камеру на телефоне и встаёт в дверном проёме, направляя на мужчину пистолет.
— Раздевайся быстрее, покажи всем, какой ты красавчик. Я буду снимать, и я буду говорить с тобой. Ты должен отвечать, когда я приказываю, а в остальное время заткнуться и слушать. Сейчас назови своё полное имя.
— Микаэль Кар… — он стягивает с себя футболку, которая падает у его ног тяжёлым комом, и расстёгивает ширинку на джинсах.
И Мака начинает подташнивать. Он подступает к Сони и пытается ладонью прикрыть ей глаза. Но так, чтобы она могла контролировать происходящее. От сосредоточенности и старания, Мак даже прикусил губу.
Она усмехается, но не противится ему, в какой-то момент чувствуя благодарность.
Ей совсем не хочется смотреть на это обрюзгшее, потное тело, а хочется… чего?
Она вспоминает, как Лариэн касался её прохладными пальцами на кухне.
Может защитить Мака, по крайней мере, попытаться. Себя — нет. Если так хочет её отец.
— Продолжай раздеваться, не стесняйся. Ты жалкий, и никому не нужный человек, Микаэль. Обществу было бы гораздо лучше, если бы ты застрелился, так чего бояться такому ничтожеству?! Ты ещё приставал к парням, которые попали в беду? Отвечай честно.
— Наверное… — нехотя произносит он, и крепко стискивает зубы. — Но я им платить!
— Они всегда были согласны? Всегда молоды? Всегда хотели твоё жирное, вонючие тело?!
— Нет! Не ваше дело! Отстать от меня! Я работать… — уже чуть не плачет он. — Можно мне я работать?
— Когда я прострелю тебе член. Сможешь работать?
В дверь стучат.
— Эй, почему закрыто?!
Мак дёргается, чтобы подойти и что-нибудь соврать, но спохватывается и продолжает держать у глаз Сони ладонь.
— Скирт, — шипит он, — иди разберись…
Мужчина же приседает на пол и дрожит всем телом.
— Не надо! — подвывает он. — Пожалуйста, не надо.
Соня выдыхает.
— Мерзость. Слушай меня внимательно, — она прижимается к Маку спиной, пытаясь сосредоточиться только на нём. — Мне нужно признание на камеру. К кому ты ещё приставал, сколько их было. Если ты признаешься, скажешь правду, я уйду и твой вонючий член останется при тебе.
Скирт выходит на улицу и шикает на двух парней.
— Что там такое, заправка должна работать! — начинает один, но Скирт машет на него рукой.
— Продавцу отрезали член, он не сможет принять оплату. Но я могу станцевать с вами.
Мужчина всхлипывает.
— Отдашь полиции, я сказать, что ты заставила.
— Ну, тогда остаётся только член, сам сказал!
— Нет, нет, я всё сказать! — он дрожит сильнее, обливаясь потом. — Майкл. Альк. Джонни. Я больше не звонить Джонни! Я удалить сейчас его номер! — тянется он к своим джинсам, в кармане которых, видимо, лежит телефон.
