добротой к нему. Своей заботой о нем. Кроме него у меня никого не было. У него не было никого кроме меня. Это только ты можешь думать о земном, Ален, а другие умеют чувствовать душу! Спроси его сам, зачем он был со мной, — она перешла на крик, — и он тебе скажет. Скажет, что можно быть с кем-то просто без платы, просто, потому что ты чувствуешь, что должен быть с ним.
Она была права. Он — нет. Опять взыграла его слепая ревность. Она же, как ангел. Ей положено жить чувствами. Возможно, у нее были и есть братские чувства к Визарду. Но во что Ален точно не верил, так это в такие же чувства со стороны Мариана.
— Прости, — сказала она, — я не хотела оскорбить тебя. У нас все по-другому. Ты другой. Мои чувства к тебе другие.
Она замолчала, а он обернулся к ней, смотря прямо в глаза:
— Ты права. Возможно, если бы я оказался на его месте, такой земной, как ты сказала, я бы потребовал плату…
Она подошла к нему и пальцем нежно провела по губам, останавливая его жестокие слова:
— Я бы сама тебе ее дала. Вот в чем разница. Понимаешь?
Он коснулся ее щеки и запустил руку в ее длинные белокурые локоны, а его губы уже искали ее. Она сейчас сказала ему то, что он так хотел услышать, хоть и в другой форме, но в этих словах выражались все ее чувства.
Ален остановился в миллиметре от ее губ, не давая себе продолжить дальше. Наказывая себя за все, что наговорил и за ту кровь, которую выпил из ее хрупкого тела.
Она дышала глубоко и ровно, но он слышал, как билось ее сердце.
— Когда я увидела тебя первый раз, Ален, помнишь тот день? Моя душа и мое сердце с того самого момента принадлежат только тебе. Ты проходил мимо, а я ощущала лишь огонь внутри себя.
Он обнял ее, целуя в висок. Как он мог быть таким жестоким с ней?
— Прости меня, — прошептал он, — это был мой огонь. Когда я увидел тебя в первый раз, он загорелся и до сих пор не может погаснуть. И наверно, это не случится никогда. И прости за Визарда. Он спас тебе жизнь, получается, он спас тебя для меня. Я даже готов сказать ему за это спасибо.
О, это было мило, Лия улыбнулась и губами коснулась его губ. Пока длился поцелуй, она вспоминала свою реакцию на этого мужчину. Сердце не обмануть!
Ален опять прервал поцелуй первым, отстраняясь от нее: надо было переключить себя на что-то другое и в поле зрения попала папка с отчетами об осмотре.
Он открыл эту папку и посмотрел на Лию, она тут же кивнула:
— Давай узнаем уже наконец о том, кто он.
Ален опустив взгляд, внимательно читая содержимое папки. Лия следила за его реакцией, и она не заставил себя долго ждать:
— Кроме тебя из женской половины никого, кто бы имел идеальное тело. — Он посмотрел на нее, улыбаясь, — можно сделать вывод-ты вампир.
Она передразнила его, и указала на папку, чтобы он читал дальше. Все-таки убийца больше походил на мужчину, по крайней мере, она его так представляла. Ален отдал ей листок Нины и принялся читать отчет доктора Ширея про мужскую половину. Его лицо приобрело хмурое выражение и взгляд уже не был прикован к бумаге:
— Кто он? — Лия придвинулась ближе и встретилась с его черными глазами, в которых читался гнев, злость и она не могла понять что еще. Страх? Нет. Вызов!
— Я так и думал.
Она схватила папку и бегло взглядом принялась читать:
— У всех есть изъяны, — прошептала Лия, не веря глазам, — у всех есть шрамы, ссадины… У всех! Кроме меня одной. Что это значит, Ален? Мы пошли по ложному следу? Чудовище не работает в нашей больнице? Или это один из пациентов?
— Немощный старик? — Недовольно прошептал Ален, готовый уже поверить даже в такое, — или мы имеем дело с очень умным монстром: он мог применить внушение доктору Ширею.
— Там было 5 человек, Ален, — констатировала этот факт Лия. Уж она прекрасно помнила этот осмотр. Но также закрались разные мысли: убийца мог оказаться последним в этой пятерке- отличное время для внушения, ведь никого больше нет.
Об этом же подумал Ален, смотря на Лию, ненавидя себя за то, что ушел в свой кабинет, где ждал ее. А если бы остался с доктором Ширеем, то раскусил бы чудовище. Но чувства взяли вверх над долгом.
— Я все равно до него доберусь, — прошипел он, все же решая пойти другим путем — с помощью Германа. Но теперь точно надо было все рассказать Лии: от начала и до конца, все, что он знает.
— Радует только одно, — произнес он, — сотрудники не принимают наркотики на счастье полиции. Теперь они от нас отстанут. Хоть в этом осмотр пригодился. Теперь настала моя очередь тебе все рассказать. Поскольку я был правой рукой начальника, то имею больше информации, чем ты можешь представить. И кое-что меня пугает.
Она посмотрела на него своими голубыми наивными глазами. Что Алена Дандевиля может напугать? Ей казалось, что такого в природе не существует.
— В день смерти дворника, к начальнику Димитрию пришла Мери, она показала укус на своей шее. Сказала, что точно такой же она увидела у Кристины.
Лия опешила от этой новости, она же сама внушила Мери, что это укус насекомого. Или Мери раньше сходила к начальнику?
— Ален, в тот день…,- она задумалась, — вернее, утро, мы с тобой столкнулись в дверях отделения банка крови. Тогда ты уже знал про укусы? Она приходила раньше этого времени?
— Раньше. Поэтому я спустился к ней еще раз, чтобы все расспросить. Но ты выскочила оттуда, как будто тебя тоже укусили. Поэтому, я вынужден был немного затормозить тебя, чтобы лучше рассмотреть твою кожу на шее. Ты чертовски меня напугала.
Лия улыбнулась, вспоминая то утро. А он чертовски напугал ее, потому что она только внушила Мери надеть шарф.
— Я видела укус на ее шее, Ален. Ты не представляешь, как я была напугана. Мне пришлось внушить ей забыть о нем, я не знала, что она уже все рассказала Димитрию и тебе. Когда ты зашел к ней, на ней был надет шарф?
Ален задумался:
— Да, шарф она надела. Но, Лия, она ничего не забыла. Она мне все заново рассказала. На нее не подействовало твое внушение.
Они смотрели друг на
