class="p1">Улыбка на лице Малкольма вообще никогда не говорила о состоянии дел, а была постоянной его спутницей, и поэтому, сути переговоров на нем написано не было. Перевела взгляд на Сквонто, и там меня тоже ждал "покер фейс". Как только мужчины оказались в пяти метрах от нас, они остановились, чуть склонили головы, выпрямились, и направились прямо на нас.
– Сквонто, скажи им, что мы рады видеть их, и просим разделить с нами нашу еду, – быстро и с легкой улыбкой прощебетала Клер, и быстро добавила, повернувшись лицом к девушкам: – а вы не скальтесь так, улыбайтесь, чтобы зубы не были видны! И кланяйтесь, хоть немного!
– Это Нэстэйсакэй, один из великих воинов Ганьэнгэха, – медленно и с уважением проговорил для нас Сквонто.
«Великий воин», лицо которого оказалось испещрено небольшими ранками в виде галочек, а голая грудь V – образными наколками в виде плюмажа – треугольниками, сужающимися от шеи к животу. На голове пятерых мужчин были перья, только не так, как мы привыкли видеть – в форме кокошника, а закрепленные от лба к затылку, а по обе стороны черепа было натянуто что-то вроде шапочек из кожи, на которые были нашиты камешки и деревянные кругляши.
– Скажи им, что мы признаем эти земли за теми, кто жил здесь веками, но у нас свои правила, и у нас есть свой совет. Скажи им, что мы всегда рады им, и можем научить всему, что их заинтересует, и они могут приходить, когда захотят, но мы не станем участвовать в их войне с могиканами, и пусть их распри обойдут нас стороной, – долго и медленно говорила Клер, а Сквонто переводил каждое предложение воинам, что качали головами в знак того, что они поняли. Когда речь зашла о своем совете, они округлили глаза и уважительно стянули губы трубочкой и свели брови к переносице.
Мне оставалось только наблюдать за их мимикой, и надеяться, что Клер делает все правильно. Когда Клер произнесла слова о войне, Сквонто напрягся, и наши гости напряглись еще сильнее – слишком велик их язык жестов, слишком высок уровень невербального общения, чтобы они не заметили, как замешкался наш проводник. Он подбирал слова, запинался.
– Еда ждет всех, – достаточно громко объявила Пэвэти, и наши гости, не дожидаясь повторного приглашения, завидев на столе рыбу и миски с кашей, направились к столу.
Они ели с удовольствием, жадно, но очень аккуратно. Не осматривались, не приглядывались к нам. Сквонто заговорил лишь тогда, когда они сложили в кучки кости, давая понять, что сыты.
– Я сказал, что вы не станете участвовать ни в каких войнах, и будете суверенны, но всегда готовы помочь и объяснить все, что они попросят. Нэстэйсакэй согласен на эти условия, – он медленно проговорил нам, и повторил на ломанном, словно незнакомом ему языке для наших гостей.
Те улыбались и благостно мотали головами. Пэвэти налила горячий травяной чай, выставила миску меда, что мы планировали есть не меньше недели. За этой церемонией Сквонто передал мне под столом тряпичный сверток. Я не стала подавать вида, но приняла и стала ждать момента, когда он понадобится.
– Нэстэйсакэй, прими подарок для вождя от главы нашего поселения, – сначала на английском, а потом и на языке, понятном лишь птицам и индейцам произнес Сквонто.
Я опешила сначала, но как только он начал повторять на индейском, встала и подняла над столом сверток. Мужчина, что представлял здесь вождя могавков принял сверток и чуть поклонился. Он не стал дожидаться, тут же развернул его, и мы увидели нож в ножнах, что мы нашли в не самом приятном месте нашей ночевки. Кожаный чехол Сквонто явно восстановил – он был словно новый. Рукоятка ножа тоже выглядела значительно лучше, чем прежде.
По глазам наших новых страшных друзей мы поняли, что подарок превысил все их ожидания. Они смотрели на нас с уважением, словно мы дали им в руки не железку, а волшебную палочку.
Провожали гостей далеко в лес, шли не торопясь, мужчины задавали вопросы, и когда мы отвечали, смотрели нам в рот, словно, пытаясь понять язык, понять закономерность сказанного. Мы рассказали что посеяли, рассказали, что хотим дойти по воде до Квебека, как только у нас появятся лодки, рассказали, что у нас нет мужей, и мы не торопимся их завести, так как хотим получить только достойных.
– Откуда вы знаете о их войне с могиканами? – резко спросил Сквонто, как только мы вернулись к столу, где Пэвэти уже собрала все до единой косточки и пошла «хоронить» останки рыбы и косули. Клер встала с повинной головой, и не могла найти что ответить.
– Когда я говорил с ними, он сказал мне, что их разногласия только начинаются, и нам придется говорить и с их вождем, – голос Сквонто был не грозен, но мы понимали по интонации, что он шокирован сказанным.
– Мне приснилась война, и мы находимся между ними, утром я сказала Клер, но она посчитала, что это просто сон, – я говорила с опущенной в виноватом жесте головой, стараясь скрыть свое лицо, на котором он непременно прочитает обман.
– Когда он начал говорить при нас, я вдруг почувствовала, что это нужно сказать, Сквонто. Я почувствовала и сказала, – продолжила Клер.
– Только молитва спасет нас от этой нечисти, только молитва! Вы отстранились от Бога, сестры, вы решили, что стать мужчинами и решать мужские вопросы – ваша участь, но это не так. Мы шли сюда, чтобы найти тихое место и благодарить нашего Бога, – на нас надвигалась Маргрет. Ее голос был непривычно груб, и даже зол, а глаза, словно застилала пелена.
– Сестра Маргрет, прошу вас, пойдите и отдохните, день был тяжелый, и у нас завтра множество дел, – я старалась говорить медленно и ласково, но видела, что ее настроение только начало набирать обороты, и сейчас нам придется сначала выслушать все, что она будет говорить. А еще, нам придется дать понять как мы будем жить.
С раннего утра мы принялись за дела с настроением – оно поднялось после наших гостей. Сейчас было не страшно, что на нас нападут ночью, что заставят уйти, или еще хуже – убьют.
– Малышка, а чего это у нас сегодня девушки не выходят? Солнце уже высоко, работы много, а их не видать с самого завтрака? – спросила я подругу по кирке, с которой мы заканчивали ров. Семена тыквы взошли, и сейчас мы ходили между ростками на цыпочках – лишь бы окрепли.
– Маргрет
