реагировала на её пропуск.
Ещё через минуту в камеру подали газ, и недовампир-недочеловек начал задыхаться. Газ заполнил всё пространство камеры и скрыл от глаз наблюдателей предсмертные мучения подопытного. Вскоре послышался электронный писк — дверь разблокировалась. Рема вместе с коллегами сразу же направились в другой корпус, где перед ними предстала следующая картина.
Помещение было абсолютно пусто. Двое охранников, стоящих у камеры, без сознания лежали на полу. Лаборатории были закрыты, и из них доносились тихие голоса врачей. Дверь в комнату управления была выломана. Внутри, тяжело дыша, сидел Брайс.
— Мёртв. Вампир мёртв. Я в норме. Помогите остальным.
Один из охранников был жив, второй умер. Врачи, запершиеся в комнатах, описывали, что резко почувствовали слабость и головную боль, удушье и снижение давления, а часть из них просто заснули.
— Если бы ты не догадался, все бы были мертвы, — покачала головой Рема, — он вытянул бы тёмную энергию из всей лаборатории.
Вскоре в лабораторию прибыла большая бригада врачей из другого отдела. Почти весь медицинский корпус опустел на неделю, пока сотрудники восстанавливались после произошедшего.
— Нам есть над чем подумать, — кивнул Брайс, — комнаты должны быть энерго-изолированы.
— Не понимаю, как, в таком случае проводились самые первые эксперименты? Как вообще кто-то из ученых выжил?
— Думаю, что вампиры при превращении высосали жизнь из других испытуемых во время превращения. Тогда в одном помещении лежали десятки людей, двое из которых становились вампирами.
— Получается, что те, кто боль все-таки вынесли, поглотили энергию тех, кто не пережил превращение.
Исследования становились всё масштабнее и масштабнее. Новый корпус, испытательный был оснащен изолированными камерами для проведения испытаний, коридорами для транспортировки вампиров во второй медицинский корпус для тестирования.
Результаты, полученные в ходе первого эксперимента, позволили ускорить создание обезболивающего для вампиров, над которым работал Идан, а также модифицировать сыворотку черной крови, разрабатываемую Ремой.
— Думаю, мы готовы к испытаниям снова. Нужен план проведения испытаний, теперь с использованием обезболивающего.
— И новой черной крови.
— Чем отличается от старой?
— Концентрациями элементов. Превращение будет длиться дольше, что уменьшит скорость притока тёмной энергии к вампиру. Таким образом вампир сможет черпать темную энергию извне с небольшой скоростью на протяжении длительного времени в процессе медленной трансформации. Люди вокруг будут способны поддерживать концентрацию энергии в себе за счет гомеостаза. Снижение будет незначительным. Однако для безопасности необходимо иметь специальные костюмы…
— Через месяц будет готово около пяти клеток. Должно хватить для отработки концентрации элементов в сыворотке и обезболивающем. Наша задача отработать обе сыворотки в ближайшие полгода. А затем приступить к созданию лекарства от вампиризма. Я планирую погружать вампиров в летаргический сон по завершению испытаний.
— Каким образом? — Рема удивленно подняла бровь.
— Не одни мы занимаемся вампирами.
Рема подошла к окну и немного отодвинула занавеску. На улице шёл небольшой дождик. Брайс подошёл к Реме и обнял её.
— Скажи, Брайс, кем был тот мужчина? Как ты нашёл его и как он согласился на исследования?
— Ты задаёшь этот вопрос спустя столько времени. Я думал, тебе всё равно.
— Просто не позволяла себе интересоваться его историей, пока рассматривала его кости в микроскоп.
— А что изменилось сейчас?
— Ты начал разговор о новом испытательном корпусе, и я задумалась, откуда ты берёшь испытуемых, и кем был тот мужчина.
— Тот мужчина был человеком, у которого ничего не было. Ни работы, ни дома, ни родственников. Не было имени, прошлого и будущего. Он был уже давно мёртв. Для общества уж точно. Я, как и ты, действую, оглядываясь на первые эксперименты. Совершаю те же ошибки, но всё равно пытаюсь взять лучшее из того, что было сделано. Просто не думай об этом. Оставь эти заботы мне. Боюсь, что если тебе доведётся увидеть наших испытуемых живьём, то у тебя разовьётся отвращение ещё и к людям, — усмехнулся Брайс.
Он задернул штору и налил в бокалы вино. По обыкновению, они сели на большой кожаный диван и стали обсуждать работу уже другом тоне.
— Ты бы хотел быть вампиром? — спросила Рема.
— Ну, почему бы и нет. Было бы здорово иметь силы, чтобы спать всего два-три раза в неделю.
— И что бы ты делал, будь у тебя возможность не спать по несколько дней?
— Хм. Думаю, я бы гулял по ночным паркам, пустым и тихим, купил бы телескоп, чтобы наблюдать за звёздами… Хотя кого я обманываю. Я бы работал и ночью.
— Но это всё равно не ускорило бы продвижение нашего проекта. Ведь остальные-то — люди, — развела она руками, — я бы не хотела быть вампиром. Пить кровь… — Рему передёрнуло, — это мерзко.
— Да уж. За всё нужно платить.
Дождь за окном усилился. Послышался раскат грома.
Наш первый удачный эксперимент спит в камере номер 9. Угадай, дорогой дневник, что находится в камерах 1–8? Ты ни за что не угадаешь, да и я бы не хотела знать. Брайс дал мне какие-то таблетки. Баночка без ярлычка. Конечно, после таблеток я чувствую себя лучше. И всё равно — таблетки не могут изменить того, что я за человек, и то, что я сделала в этой жизни. Я — это моё прошлое, каждый день и каждая мысль, которую я прожила. Могу ли я что-то изменить? Нет, глупости. Это невозможно. Да и к тому же, что-то менять означает что-то делать, вновь совершать поступки, которые влекут за собой последствия, которые, зачастую, нельзя предугадать. Кто я теперь, когда продолжаю заниматься этими страшными экспериментами, зная, что вампиры существуют? Кто я теперь, когда продолжаю держать за руку Брайса, но до сих пор боюсь попросить его рассказать мне правду? Правда, в том, что я не хочу её знать.
Когда был создан первый живой — целый и здоровый, — вампир, никто не испытал радости, лишь только осознание того, сколько различных экспериментов потянет за собой
