удачный подопытный. Но тот прожил недолго. Брайс дал указания провести измерения плотности темной энергии и емкости вампира. Показатели были довольно низкими. После этого Брайс сам провёл некоторый секретный эксперимент, суть которого скрыл даже от Ремы, и который подопытный пережить не смог. (Кора быстро догадалась, что Брайс пытался наносить на подопытного сильные оккультные знаки, и того разорвал поток энергии.)
Создание сыворотки солнца откладывалось. Брайс заявил о необходимости создания вампиров с более высокой емкостью, и, как следствие, нового обезболивающего. Количество подопытных всё увеличивалось и увеличивалось, и это плохо сказывалось на моральном состоянии Ремы. Она продолжала проводить эксперименты, но прогресс был небольшим. Как бы она не старалась, емкость и концентрация каждый раз получались низкими, и Рема стала подозревать, что дело в «исходном материале», то есть в самом человеке, которого превращают в вампира.
— Брайс, мы ничего не можем поделать с тем, что все люди просто разные. Давай остановимся… Я хочу заняться созданием сыворотки солнца.
Брайс нехотя согласился, и Рема вернулась к прежнему роду занятий — к книгам и пробиркам, и она стала чувствовать себя лучше, правда, ненадолго. Клетки с вампирами словно манили её. Она оставалась в лаборатории до самой ночи, сидела у камер и просто смотрела за вампирами. Она наблюдала, как они мучаются от бессонницы, как пытаются съесть человеческую пищу, но она выходит наружу, как жадно пьют кровь. Рема пронаблюдала, как со временем к подопытным возвращалась способность переваривать еду, но ничего кроме крови не восполняло их запас темной энергии.
Я думала о том, что бы было, если бы я вдруг стала вампиром. Я бы… приезжала на работу, когда ещё не рассвело, а уезжала, когда солнце уже село. Перестала бы ходить на обед вместе с коллегами — сказала бы, что на диете. Замазала бы синяки тональным кремом. Скупала бы кровь для исследований, питалась бы ей… Слишком много вампиров вокруг…
Последнее время мне всё больше тревожно, что рецепт попадёт не в те руки. Черная кровь наших подопытных слаба и не интересует Брайса. Я знаю, ему нужна лишь моя черная кровь, но она останется моей и будет такой, какой создам её я.
Брайс во многом был прав, и я многому у него научилась. Первое и, возможно, самое важное, чему он меня научил — это ценить бумагу и хранить секреты. Любую сеть можно взломать, но вернуть к жизни сожженные листы уже нельзя. Я сначала хотела вынести из лаборатории записи, а потом поняла, что там для них есть самое безопасное место.
Я… последнее время у меня предчувствие, что конец близко. Это ощущение не бывает обманчивым. Конечно, я не знаю, что произойдет, точнее, как это произойдет. Я хочу быть готова.
Поэтому, Брайс, знай, шанса на ошибку нет. Лимит неправильных кодов исчерпан. Не благодари. С любовью.
— Рема? Ты меня слышишь?
— А, да, конечно, любимый.
— Всё в порядке? О чем ты задумалась?
— Эмили Паркер, кажется, больна.
— Наверное, простудилась. Осень уже, а вы всё бегаете в тонких платьях, — он обнял её за талию и вдохнул цветочный аромат её парфюма.
— Не похоже на простуду. Впрочем, быть может, обычная депрессия. Эти слухи, которые ходят про неё… удивительно, что они настолько прижились. Кажется, что она всегда грустная из-за этого. Ни с кем не общается… но она говорит, что всё это ложь от и до. Столько лет прошло, а эту мерзкую историю всё ещё обсуждают.
— Людям такое нравится. Именно поэтому я стараюсь приезжать к тебе домой как можно более незаметно. Если нас раскроют, это будет катастрофа.
— Ты держишься инкогнито как никто другой.
— Такова моя работа.
— Иногда это меня печалит. Я хочу сходить с тобой в кафе, в кино…
— И оказаться потом на месте Эмилии.
— Неужели это так…
— Боюсь, что да.
— Я люблю тебя, Брайс.
— И я тебя люблю. Иди ко мне.
Начала выращивать чеснок в спальне.
Глава 3. Фотография
Код от сейфа, где же этот чертов код? Неужели Рема унесла его с собой в могилу? Это было бы вполне в её духе. Спрятав дневник Ремы в рюкзак, Кора рылась в ящиках стола, но там были лишь счета, ненужные старые договора со стоматологами, пара кулинарных рецептов, выписанных на стикеры. Так Кора в спешке обыскивала каждый угол квартиры Ремы, пока не остановилась возле книжного шкафа. Очевидно, если прятать что-то — то только тут. Количество книг, расставленных в два ряда в глубь шкафа, было слишком большим, чтобы за одну ночь найти в этом стоге сена иголку. Кора взяла пару книг, в которых было больше всего закладок, положила в рюкзак и отправилась в спальню, чтобы, как обычно, выйти через форточку.
Там её поджидал мужчина в плотном пальто и перчатках. Кора на мгновение застыла в дверном проеме от неожиданности, затем сделала пару шагов обратно в коридор, ожидая его действий. Мужчина уверенными шагами пошёл ей на встречу, затем вынул длинный серебряный нож и нанёс удар. Но Кора увернулась — дёрнула его за правую руку, в которой был нож, и перехватила его оружие. С силой ударила его локтем в челюсть, затем рукояткой ножа ещё один удар — в висок. Мужчина потерял равновесие. Кора метнула нож в комнату, и тот застрял лезвием в кухонном гарнитуре. В этот момент инквизитор ударил Кору по коленям, и она упала на пол. Он вынул второй нож, прицелился ей прямо в сердце, но она превратилась в мышь и вновь ушла от удара. Нож вонзился в её рюкзак. «Ха!» — воскликнул инквизитор, схватил рюкзак и побежал к выходу. Он дёрнул дверь, но та не поддалась. «Вот и всё», — подумала Кора, подбежала к инквизитору, пытающемуся открыть заговорённую дверь, и вонзила клыки в его шею. Тот закричал от боли — её укус был очень глубоким.
