огнем. Сомнения, зарождающиеся под сердцем, тут же рассеялись под влиянием ее чарующего, грудного голоса. Если бы где-то проходили поиски дамы, котороая смогла бы выразить в себе собирательный образ Богини-Матери, но ей бы стала именно она.
-Меня зовут Даной, - женщина едва заметно качнула головой, и Рунок плавно поднялся на ноги и исчез в темноте, которая плескалась в дверном проеме. Я таращилась в необыкновенную пустоту ночи за пределами более светлого, деревянного треугольника и дрожала от понимания, насколько я одинока и беспомощна.
Даной присела рядом со мной на циновку, наклоняясь, чтобы видеть мое лицо как можно лучше:
-Я помогу тебе. Позволишь?
Зелень ее глаз была куда красноречивее слов. Руку свело судорогой, но я потянулась к ней, отчаянно хватаясь на подол яркой юбки.
-Помоги…мне.
***
Не знаю, владела ли Даной магией или нет, но спустя несколько дней я убедилась, что она – настоящая волшебница. Приходила она на рассвете, покидала хижину с закатом, а в плохие ночи оставалась подле меня до самого утра, растирая мои ледяные ладони и успокаивая меня тихим пением. Она выглядела совсем как я, а значит, не относилась к племени водяных, которые меня нашли. Как она прибилась к ним?
Перерезанное горло оказалось не самым страшным, что со мной приключилось. Рана зажила быстрее, чем все остальное: синяки, разрывы, переломы и ссадины. Не стесненная моей наготой, Даной обмазывала мне болотной глиной, рассказывая, что именно она и спасла меня. Когда Вилф столкнул меня вниз, он не мог предсказать, что я упаду на мелководье, где родники подмывают берег. Колдун надеялся, что мое тело будет поглощено топями, но я оказалась буквально в колодце с живой водой, точнее глиной. В месте падения ее было по колено. Она заживляла любые раны, даже смертельные. Она бы залечила и остальные травмы, но организм бросил ее чудодейственные свойства на операцию спасения моей жизни. Переломы и гематомы не представляли опасности для моего организма. Однако боль приходилось терпеть через стиснутые зубы.
Даной готовила из этой глины притирки и мази, которыми и обмазывала меня ежедневно с головы до ног.
-Свежая глина попала на рану, - вещала травница, аккуратно опуская кончики пальцев в миниатюрную склянку и зачерпывая немного мази, - вот же тебе повезло!
В чем именно повезло, я не уточняла. Как завороженная, я следила за ее манипуляциями, и, видя такой интерес к работе, Даной вместе с лечением преподавала мне уроки. Спустя неделю, по местному времени, я уже могла отличать болотную осоку от пиргинеи гладкой, а камыш от дурманника, который использовался исключительно для приготовления снотворного и одурманивающих настоек, обладая терпким, очень запоминающимся запахом.
Когда я оставалась в одиночестве, то рассматривала в тусклом свете, сочащемся через трещины в стенах, потолок. Мертвая Голова на запястье, рассеченная надвое полосой розовой полосой зажившего шрама, пульсировала в такт сердцебиению. Время от времени ледяная волна прокатывалась от кончиков пальцев до локтя, отчего мышцы сворачивало мучительной судорогой. Я стеснялась говорить об этом Даной, ведь травница и так была занята заботой обо мне, и я не хотела тревожить ее по пустякам. С подобным аксессуаром на коже я постоянно ощущала рядом с собой чужеродное присутствие. Вспоминались молчаливые, угрожающие фигуры Иллюзионщиков, привносящие в растревоженные мысли нотку тревоги, и мне хотелось выть. Грызть твердую, сплетенную из травы подушку, лить злые слезы и выть, срывая голос. Я осталась одна, без единого шанса на возвращение в свой мир. Айден и остальные – мертвы, где искать Шартиар – ума не приложу, и в остальном – сплошная безнадега и тоска зеленая. Может, Наставница уже поняла, что случилось что-то не то, а теперь сама ищет меня среди болот?
Дни тянулись один за другим, и чтобы не сойти с ума от скуки и безделья, я то и делала что спала. Книг в деревне не было, ведь каритиды не владели грамотой, а те, что приносила Даной, я осилить не смогла. Пожелтевшие от времени и сырости страницы были испещрены пиктограммами, расшифровать которые было под силу только травнице.
Кормили меня вдосталь и сытно: рыбой, пропеченной на углях до ароматной корочки, и лепешками из злаков, растущих на болоте. Иногда Хрыга или Рунок, а может кто-то из их собратьев, приносили мне фруктов, сочных и спелых. Организму, который боролся с травмами, не хватало витаминов, а потому, я нетерпеливо дожидалась, пока останусь одна и вгрызалась в мягкую плоть фрукта, захлебываясь его соком. Позже мне становилось стыдно за собственную невоспитанность, но здесь, на болотах, в отдалении от цивилизации, я начала пренебрегать некоторыми условностями. В деревне каритидов время почти останавливалось, особенно по ночам, когда жители засыпали, и становилось слышным стрекотание неизвестных насекомых далеко на болотах. Я закрывала глаза, вслушиваясь в монотонный звук, и считала про себя, чтобы уснуть.
****
-Мне снятся очень странные сны, - я поморщилась, потирая виски. Даной обернулась, удивленная внезапной откровенностью. Очередное пестрое платье всколыхнулось, продемонстрировав крепкие, загорелые икры. Она всегда ходила босая, не заботясь об острых веточках или камнях, которые усеивали деревню. Каритиды не отличались завидной чистоплотностью. Я наблюдала за ними, когда Даной позволяла мне покинуть постель, но гулять по деревне мне не разрешалось. Я сидела на пороге своей хижины, кутаясь в одежду, которую одолжила травница, и издалека следила за обычаями и традициями водяных. Они походили на людей, но, все же, были куда наивнее и добросердечнее. Ко мне каритиды относились настороженно, не приближались и не вступали в диалог. Для них я была слишком сложной, диковинной зверушкой, подобранной на болотах, да и пользы не приносила. Не собирала коренья, не рыбачила вместе с женщинами племени и не помогала складировать продукты впрок в отдельной хижине, стоявшей в отдалении от поселения. В роще, где она размещалась, всегда было прохладно от густой тени, которую давали сомкнутые кроны деревьев.
-Сны? – голос Даной вывел меня из задумчивости, напоминая, что разговор затеяла именно я. Травница улыбалась и терпеливо ждала, когда я сосредоточусь и расскажу больше.
-Да, - я присела на кровати, спуская ноги на пол. Левая нога, едва оправившаяся от сложного перелома, все еще ныла, когда я делала робкие, неуверенные шаги. Даной залечила перелом и обещала, что кость будет еще крепче, но я все еще боялась, что она ошибается. – Очень странные сны.
Говоря, что сны странные и пугающие, я не преувеличивала. Они были и не снами вовсе, а видениями, приходили не каждую ночь, и оставляли после себя горечь под языком и дрожащие руки.
