бы меня и приказала каритидам отнести меня в лес.
Даной прошла в хижину, усаживаясь на циновку и пряча лицо в ладонях. Казалось, она принимает решение, которое дается ей мучительно:
-Ты не до конца оправилась. Выгони я тебя сейчас – отправлю на верную смерть. Я не способна на подобную жестокость.
Она лгала – я слышала это в словах, видела в жестах. Она спокойно выставила бы меня с позором, но, отчего-то, не стала этого делать. На одной чаше весов лежало благополучие деревни, а на другой – моя жизнь. Почему же перевесила вторая?
-Ты, и правда, Невеста? – Даной подняла голову, с надеждой заглядывая мне в глаза. В темно-зеленых, в крапинку, глазах было столько отчаяния и надежды, что мне стало совестно. Я, помедлив, кивнула.
-Хорошо. Я вылечу твои раны, а ты, в свою очередь, сможешь излечить этот мир от заразы, которая распространяется по нему с немыслимой скоростью. Мир без присмотра хозяев страдает, тебе предстоит усвоить много уроков. И начинаем мы немедленно.
Даной поднялась, шагнула в ночь, опуская за собой полог. Ее не было четверть часа, и я не смогла удержаться от соблазна. Потушив свечу, я шагнула к проему, отодвигая в сторону занавесь. В деревне каритидов было тихо, только горели тусклые огни в хижинах. Водяные рано ложились, вставали еще до восхода солнца, но сегодня тишина была гнетущей и неестественной. Я кожей чувствовала, что в каждой семье водяных кипят молчаливые споры о моей судьбе. Мнение водяных могло не совпадать с мнением Даной, но именно она здесь принимала решения.
Когда травница вошла в хижину, держа под мышкой стопку книг и холщовую сумку, я уже приготовилась к тому, что будет сложно и от нервов не могла найти себе места.
-Садись, - женщина кинула на меня искоса взгляд, устраиваясь на полу. – Если ты и правда Невеста Мрачнейшего, тебе придется нелегко. Да, ты пережила много потерь, но не думай, что дальше будет проще.
В сумке звякнули склянки: Даной аккуратно вынимала из мешка бутылек за бутыльком, банку за банкой, и в каждой из них, аккуратно запечатанных, находилось растение или цветок. Их было столько, что разбегались глаза. Как можно выучить все? Не представляю!
-Я научу тебя всему, что знаю, - Даной подарила мне одну из своих редких, сдержанных улыбок, протягивая руку за первой книгой. Страницы послушно зашелестели под ее пальцами. – Готовься.
Потянулись долгие дни обучения. Даной, недовольно хмыкая, уступила мольбам, позволив мне выйти на свет. Теперь я могла бродить по деревне, изучая жизнь и устройство быта каритидов. Точнее, я могла бы бродить, будь у меня достаточно времени. Даной бросила все силы на мое обучение, а потому, начиналось оно с рассвета, а заканчивалось глубокой ночью. В хижину я заползала на ватных ногах, валилась кубарем на циновку, засыпая в полете. Видения приходить почти перестали, или же усталость оказывалась настолько сильной, что просто их не запоминала.
-
Здесь каждое растение может быть как панацеей, так и ядом, – Даной взмахивала зажатым в пальцах цветком, демонстрируя мне, как щедро сыпется с него пыльца. – Одной шепотки порошка, истолченного из семилетника серебристого, хватит, чтобы усыпить на сутки. Добавь две – и Аора распахнет перед ним свои объятия.
Затем она подняла в воздух три тонюсеньких колоска, которые колыхались из стороны в сторону, нарушая все законы природы.
-Выжми сок из осоки смолистой, разбавь тремя чашами воды – враг потеряет бдительность. Если же воды будет меньше – он сойдет с ума.
Иногда мы покидали деревню, углубляясь в лес. Гулять по лесу с Даной оказалось непросто: заинтересовавшись определенным растением, она могла часами бродить среди деревьев, выясняя, где именно находится главный его корень, позабыв, что она не одна. Дальние расстояния давались мне тяжело – нога, едва оправившаяся от сложного перелома, давала о себе знать тупой, ноющей болью, словно кость пилили ножовкой. Ощущения – не из приятных.
Я пожирала знания, как умирающий от жажды захлебывается чистейшей родниковой водой. Оказалось, что нет ничего проще, чем весь день варить снадобья и настойки под контролем учителя, а затем до рассвета сидеть над книгами. Древние знания, передающиеся от поколения к поколению, вызывали только холодок, пробегающий по спине, каждый раз, когда я перелистывала пожелтевшие, хрустящие от старости страницы.
-Почему ты здесь? – я подняла голову, наблюдая, как у стола суетится Даной. Цветастая юбка подлетала каждый раз, стоило травнице двинуться или резко повернуться, когда она вспоминала, что не добавила какой-то особенно важный ингредиент. На столе, в специальном углублении, потрескивал огонь – все зелья лучше готовить на открытом огне, это я усвоила в самые первые занятия. Над костром, в закрепленном котелке, булькало варево. Даной то и дело подкидывала в кипящую жидкость недостающие элементы, от чего вода меняла цвет, а иногда и плотность.
-У каждого есть свое место. Мое – здесь, - ответила Даной, оборачиваясь через плечо. Некоторые ответы могут тонко намекнуть, что больше спрашивать не стоит.
-Ты напоминаешь мне персонажа сказки, - помолчав, сказала я, вновь утыкаясь в книгу, но читать про огнедых дикий не было сил. За последние несколько дней я так сильно вымоталась, что могла уснуть в любом положении. Чаще всего я засыпала как раз над книгой, утыкаясь лицом в колени. Меня не покидало ощущение, что Даной торопиться, форсирует мое обучение, словно ждет чего-то. Чего-то, что может наступить в любой момент, а потому – особенно страшит.
-Кого же? – заинтересовавшись, Даной отложила в сторону серебряную ложку, которой помешивала в котелке. Зелье булькнуло и вновь замолкло, настаиваясь. Интересно, для чего оно предназначено?
-Болотную ведьму? – пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить имя. Дедушка нечасто про нее рассказывал, а сама Болотная Ведьма пугала меня до чертиков. Любимым ее развлечением было потешаться над путниками, которые по случайности забрели на ее болото. Для начала она путала тропинки, заводя их в самую глубину болота, откуда без чужой помощи не выбраться. Потом дразнила обессилевших путников блуждающими огоньками на краю топей. Знакомые голоса неслись издалека, повинуясь магии Болотной Ведьмы, но путники, все глубже увязая в болоте, не могли двинуться. Ведьма хохотала до слез, когда видела, как люди, сдавшиеся и отчаявшиеся, уходили с головой в трясину.
Подобные рассказы доводили меня до слез, но неизвестно почему, Даной мне напоминала Болотную Ведьму, только подобревшую. Как будто колдунья встала на путь искупления своих прошлых грехов.
Даной скривилась, облизывая пересохшие губы:
-Интересные ассоциации, ничего не скажешь.
