его плечи, подтягиваясь на носочках выше, через поцелуй передавая, как же я за него испугалась.
— Эй, может, потом нацелуетесь, а? Я освободиться не могу-у, — донесся до нас крик Лекси.
Я впервые была в квартире Ильяса, но рассматривать обстановку мне не хотелось. Лишь краем глаза отметила, что дизайн современного стиля, мебель преимущественно белая или кремовая.
Инкуб зашёл следом за мной и, захлопнув дверь, запер её на все замки.
— Тебе точно не нужно сейчас к целителю? Рана ведь…
— Заживет, это просто царапина, — в очередной раз повторил Ильяс,
Это он мне говорил и у вулкана, и в планёре, и даже в мобиле, когда ехали сюда. Домой меня, в отличие от Лекси, не отпустили. Инкуб заявил, что расстаться со мной сейчас не в силах, поэтому мы едем к нему. Да я, в принципе, и не возражала, только сделала большие глаза, когда Лекси ехидным тоном пожелала нам жаркой ночки. Вот язва!
Полоцковский оказался жив, но Ильяс не отдавал его стражам, пока те, помимо антимагического браслета, еще и на ноги такой же не нацепили и не усыпили заклинанием. Никто не хотел, чтобы он сбежал, поэтому вместе с преступником к стражам поехала охрана Ильяса — проследить и удостовериться, что того устроят в камере, откуда он никуда не денется.
Ильчс шагнул ко мне и крепко обнял. Пока мы добирались сюда, он вообще постоянно меня обнимал или целовал, где только выдавалась минутка и возможность.
— Тебе сейчас нужна энергия? — спросила, прижимаясь ближе.
— Твой поцелуй компенсировал часть необходимого, — глухо ответил он мне, погладив по волосам.
— А остальное?
— Остальное потихоньку само восстановится.
— Если я буду рядом, то быстрее?
— Да, гораздо.
— Тогда я буду рядом, — пусть и не думает, что я его оставлю одного в таком состоянии. Даже учитывая, что за дверью полно охраны. Кстати, надо будет вернуться к вопросу, почему инкуб примчался к вулкану один и без защитного костюма.
— Если ты уверена, то пойдем в спальню. Что мне необходимо, так это немного отдохнуть.
— Да, конечно.
Довела его до нужной комнаты, обнимая за талию. На ногах он держался, но мне так было спокойнее. Ильяс разлёгся на большой кровати прямо поверх синего покрывала и явно удивился, когда я легла рядом, крепко сжав его ладонь.
Улыбнулся мне, а потом закрыл глаза. Правильно, пусть поспит — что-то мне не нравится его хриплое дыхание.
— Может мы… ну ты понял, — неуверенно предложила.
— Нет.
— Почему?
— А ты этого хочешь?
— Конечно — ответила с заминкой, думая о том, чтобы он перестал так хрипеть.
— Нет, Нари, ты хочешь помочь мне восстановиться. Вот когда захочешь как мужчину, мы поговорим. Всё, спи.
Почувствовала огромное облегчение. Всё-таки к большему я пока не готова.
Ильяс заснул очень быстро, вот только что разговаривал со мной, пара секунд — и уже дыхание потяжелело, ресницы перестали подрагивать. Я наблюдала за ним, изумляясь, что вот так разлеглась на кровати вместе с инкубом. Сказал бы кто-то пару дней назад, что со мной столько всего произойдёт — ни за что бы не поверила.
Закрыла глаза, тоже решив поспать. Но не тут-то было. В голову лезли воспоминания. С содроганием я снова видела, как затягиваю живого человека под землю. Никогда не применяла свою стихию для нападения, случай с цветочным горшком не в счет — тогда я защищалась. Сегодня, конечно, тоже защищала — не себя, а своего мужчину. Но мне всё равно было жутковато. Несмотря на всё, что сделал Полоцковский, я не желала ему смерти. Ильяс сказал, что тому грозит лишение магии и тюрьма — прекрасное решение.
Инкуб пошевелился и чуть перевернулся, устроив голову на моём плече вместо подушки. Ну и ладно, если ему так будет легче…
В голове возникла сумасбродная идея… Посмотрела на Ильяса, но он спал очень крепко. А что если я…
Не утерпев, толкнула инкуба обратно на подушку и, жутко смущаясь, быстро поцеловала в щеку. Не проснулся. Погладила по лицу и коснулась губами высокого лба. Тот же эффект. Осмелев, я начала покрывать его лицо легкими поцелуями, едва касаясь. И радостно отметила, что его дыхание чуть выровнялось. Отлично! Продолжила в том же духе, иногда прерываясь и любуясь мужчиной.
Кажется, за эти пару часов, сколько инкуб проспал, я влюбилась в него еще сильнее. Целовала, а сердце щемило от нежности к нему. И я до последнего твердила, что мы не пара — чушь! Вон как злодея одолели вместе. Ильяс позже признался, что хотел вымотать Полоцковского, чтобы он обессилел от напряжения и жара, всё-таки инкуб сильнее, да и вулкан давил своей магией. Им обоим было невероятно сложно сражаться в таких условиях, но Ильяс был уверен, что в конце концов победит. А тут я так удачно отвлекла Полоцковского и затянула под землю. Меня похвалили и назвали умницей. Приятно как!
Отвлеклась от поцелуев и потерлась носом о его ладонь, которой он так и сжимал мою.
Инкуб вдруг вздрогнул и проснулся. Посмотрел на меня, тепло улыбнулся.
— Ты здесь.
— Конечно, никуда я теперь от тебя не денусь, — подтвердила шутливым тоном.
— Я рад, — он чуть приподнялся и посмотрел на часы. Удивлённо поднял брови. — Я проспал больше суток?
— Нет, пару часов всего, — ответила честно.
Поймала его недоверчивый взгляд.
— Серьезно?
— Ну да, — подтвердила, не понимая, почему он косится на меня с непонятным выражением лица. — А что такое?
Ильяс вдруг одним рывком подмял меня под себя, заставив охнуть от неожиданности и напрячься — всё-таки такая поза для меня в новинку…
— Признавайся, что ты сделала? — спросил он, лукаво улыбаясь.
— В с-смысле?
— Без тебя рядом я проспал бы около двенадцати часов. Если бы ты просто держала меня за руку, срок сократился бы часов до шести, но два… Ты точно что-то делала! — и он прищурился, глядя на меня.
Эх, как быстро меня раскрыли…
И так как инкуб ждал ответа, пришлось признаваться:
— Ну поцеловала… совсем немного, — о, всё, щеки начали гореть под таким пристальным взглядом.
— Да? И куда же?
Молчи, Нари, молчи. Так и делаю — молчу.
— Сюда? — он наклонился и, потершись носом, поцеловал в висок.
— Д-да.
— И сюда? — очень нежный и долгий поцелуй в щеку.
— Тоже, — выдохнула, чувствуя неистово бухающее в груди сердце и жар, растекающийся по телу, похлеще, чем на вулкане.
— А сюда? — на этот раз поцелуй достался самому уголку губ.
— Да, — закрыла глаза, не в силах больше выносить его горящий взгляд.
Он, видимо, тоже не выдержал
