важное, что может помочь ему в будущем. Нам нужны доказательства против алхимиков. Убийства должны прекратиться.
— Хочу показать тебе кое-что, пока ты думаешь, — говорю я, убирая на бок волосы и снимая кулон вместе с цепочкой, — Бабушка подарила мне его в детстве, как и Мадлен.
Я протянула через стол кулон Анзелю, тот взял его не думая, покрутил в руках.
— Бабушка и мама, когда-то давно, держали ювелирную лавку, я ее не застала, но по слухам, они делали диковинные вещицы…
На мгновение мне показалось, что глаза вампира стали зеленее прежде, а воздух в комнате словно гуще. Это слегка напугало меня и в этот момент Анзель зашипел, медальон явно сделал ему больно, но тот не выпустил его из рук, продолжая изучать.
— Какая искусная магия…
— Думаешь он волшебный?
— Не думаю, — хмыкнул он, — Уверен в этом.
— Правда? — я инстинктивно потянулась вперед, — И что он делает?
— Этот секрет он не хочет раскрывать, — Анзель продолжал рассматривать мой подарок с юношеской улыбкой на губах, — На моей родине мы можем показать его кое-кому, он расскажет даже больше, чем ты готова услышать.
На его родине… Вдруг, совсем ненадолго, замаячила надежда, что мы уедем отсюда и никто не будет нас искать, я не буду бояться и оглядываться. Я смогу посмотреть мир, изучить себя, свои корни. Ведь если моим отцом был вампир, значит должна быть хоть какая-то зацепка о нем?
Надежда засветилась и поблекла.
Когда-нибудь.
Вампир встает, огибает стол и подходит ко мне, потом отводит мои волосы в сторону и снова надевает на меня цепочку. Кончики его пальцев касаются моей кожи, и я на мгновение задерживаю дыхание, не специально, выходит совершенно для меня случайно. Его руки мягко касаются моих плеч, снимают в пальцах ткань рубашки, спускаются по плечам и гладят руки. Эта близость заставляет мое сердце вырываться из груди. Я боюсь повернуться и увидеть его глаза. Боюсь, что мне смогу сказать «нет».
— Кто-то из вампиров должен взглянуть на это место в зиккурате, — сказал он, продолжая касаться меня. Его руки скользнули выше и остановились на открытых участках шеи, поглаживали, массировали. Я была готова застонать.
— Они очень тщательно охраняют это место, — выдохнула я еле слышно.
— Предоставь это нам, теперь мы знаем, что искать, и их охрана не будет проблемой.
Он продолжал стоять за моей спиной, голос становился все глуше, обволакивал
Вампир чуть наклоняется и скользит носом по моей щеке и, заметив мое напряжение, смеется.
— Знаешь чего хочу?
Сердце мое пропускает удар, а он продолжает шептать:
— Хочу быть уверенным, что этот мерзавец больше никогда не прикоснется к тебе.
— Игру нужно закончить, — расстроено качаю головой я, — Результата все еще нет, нет доказательств, ничего нет.
— А чего хочешь ты, синеглазка?
Дурацкое прозвище, которое он дал мне в том доме грез, заставило меня улыбнуться.
Я оглянулась через плечо. Он смотрел на меня. Линия его губ была напряженной. Мы молчали. Я знала, что должна потребовать меня отпустить. Более того — заставить его это сделать. Я умела вырываться из хватки, но… не двигалась. Потому что если этого не сделаю, то не смогу ни остановиться сама, ни остановить его. Я хотела, чтобы он продолжал. Сидеть на месте и позволять это, наверное, было самой сладкой пыткой, которой я когда-либо себя подвергала.
Он медлил, и я гадала, что он хочет от меня сейчас услышать. Я по-прежнему не шевелилась, и его глаза загорелись яростным, обжигающим зеленым огнем. Затем мягко развернулась, сбросил его руки, забралась коленями на кресло, обхватила спинку руками и была очень и очень близко к вампиру.
Ласкаю взглядом его грудь, провожу кончиками пальцев по плечу, выше — вдоль выразительной скулы. Чувствую, как напрягается его тело.
— Вивьен, — скрипнув зубами, цедит он.
Для меня игра — для него испытание, стоять и ждать ответа.
— Я хочу, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась.
В одно мгновение вампир вытаскивает меня из кресла и крепко прижимает меня к себе, его колючая щека касается моей щеки. Он уже один раз прижимал меня так к себе, даже целовал и ласкал руками, но все стало иначе, сейчас я ощущаю, что небезразличная ему, а каждое его касание пропитано нежностью, а не похотью.
Анзель пах жженым деревом и мускусом и этот запах стал родным и близким. Я прошлась руками по напряженным мышцам, коснулась губами шеи, чуть подняла голову и коснулась губами его губ. Его пальцы скользят вниз по моей шее и по ключице, между грудями и он сдвигает хлопковую ткань в сторону. Я прижимаюсь к нему животом и бедрами, ощущая всем телом как он напряжен. Он целует меня. Властно, жадно, так не целуют первую встречную, так целуют ту, которую желают до слез и боли, и поцелую этот получается диким, необузданным, а ласки его резкими. Собственническими. Я кожей чувствую, как он сдерживает свою вампирскую натуру и старается быть нежным и ласковым. Но каждое наше движение становится все откровеннее, все яростнее и и он шепчет, не останавливая ласки:
— Я не против заявить о тебе прямо на этом столе, синеглазка, но это может помешать нашему плану, а еще я не хочу, чтобы кто-то кроме меня знал, как выглядит твоя кожа на оголенной спине.
Он лизнул мои губы и дернул в сторону книжного шкафа, найдя невидимый рычаг, стена пришла в движение и через мгновение открыла нашему взору небольшую дверь. Толстые железные петли протестующе застонали, и мы проскользнули внутрь.
— Это по-настоящему? — ахнула я разглядывая узкую винтовую лестницу, ведущую как вниз так и наверх.
— Да. Ты в башне вампиров, тут все сделано как мы хотим, и никто не знает всех ее тайн. Кроме меня, конечно же.
Я хотела запомнить каждое наше с ним мгновение, каждое ощущение, каждый вздох и каждое касание. Ведь это мгновение происходит лишь однажды.
Мы ввалились в его спальню, он не отпускал меня ни на мгновение, его пальцы сжимали мои, крепко, любовно, нежно, страстно. Он продолжал меня касаться, моей талии, груди, плеч, растрепанных волос.
— Мне кажется это была моя судьба встретить здесь тебя, моя Вивьен…
Словно в доказательство, он подался вперед, прижавшись бедрами ко мне, и я была почти уверена, что вся башня содрогнулась в ту секунду, когда наши тела соприкоснулись. Сюда никто не войдет, никто не помешает, и искра между нами давно превратилась в необузданное пламя. Не было никаких сомнений в том, насколько сильно этот вампир хотел меня, а его. Я схватила лацканы его дорогого пиджака и
