— Ладно, поехали домой, — ответила, поднявшись на повозку и запрыгнув на место возничего. — Процедуры и лечение никто не отменял. Да и Дымчику тоже нужен отдых и кров.
Сердечно улыбнувшись, паренёк резво кивнул мне в ответ и запрыгнул на своё место. Направляясь домой, я то и дело размышляла об увиденном. С одной стороны, я, может, и не стала бы прогонять Алана из дома после выздоровления, но, с другой, через пару дней он сам невольно забудет ко мне дорогу. Дабы избежать каких-либо подозрений, я буду вынуждена его отпустить, хочется мне этого или нет. Но вот что делать с котёнком? Пожалуй, об этом можно пораздумать и попозже. Здоровье парня сейчас куда важнее!
По возвращении в травничий домик Алан заметно повеселел. Одно лишь поведение Дымчика чего стоило: котёнок, едва оказавшись в доме, странно зашипел в сторону жёлтого кристалла, чем вызвал у парня неумолимый смех. Я-то понимала, что питомец так домового приветил, но вот Алан, не имея возможности видеть стража дома, лишь с весёлой улыбкой играл с котёнком и наблюдал за его поведением. Когда, наевшись, пушистый комок уснул, парень со спокойной душой тоже сел ужинать.
Пока мой пациент спокойно и непринуждённо уплетал угощения, я задумалась о завтрашнем дне. Парню небеса ниспослали не самую добрую мать, но при этом вырос он достойным человеком. Алан, невзирая на трудности, остался собой. Какая-то часть меня прониклась к нему ещё большим уважением, но, к сожалению, у меня так и не хватило сил ответить теплом на его очередное заботливое прикосновение, последовавшее за благодарностью после сытного ужина.
Наблюдая, как теперь уже два гостя мирно спят, посапывая на кровати, я усмехнулась и вернулась к себе в дом, где уже с хитрым лицом на меня посматривал домовой.
— Я видел, как ты на них смотрела! — ехидничал дух, сидя на печи и накручивая на костлявый кривой палец длиннющую чёрную бороду. — Неужели среди тьмы мелькнула искорка света?
— Не говори ерунду, — прошипела я, отвернувшись к окну, где вовсю сияли звёзды. — Ты прекрасно знаешь, что завтра ничего этого уже не будет. Настанет полночь — и воспоминания Алана, как и всех людей, канут в небытие навсегда.
— Дык может стоит этим моментом воспользоваться? — рассуждал страж, покачивая ногой с печи. — Сделать то, что давно хотелось, но по какой-то причине не удавалось. Не будь проклятия, ты бы наверняка с Аланом подружилась, верно?
— Хватит говорить глупости! — огрызнулась я, запрыгнув в кровать и спрятавшись под одеялом. — Ты лишь домовой, и тебе не дано понять души людей.
— Да-да, — передразнил страж, спрыгнув с печи и подойдя к кристаллу. — Только вот ты забыла, Роксана, что домовыми чаще всего и становятся призраки мужчин или женщин, некогда здесь живших… Хорошенько подумай над тем, о чём мы беседовали. Я не хотел бы по какой-либо причине лишиться хозяев раньше времени.
Прошипев под нос что-то невнятное, домовой обратился в дымку и исчез в жёлтом каменном убежище, оставив меня наедине с мыслями. Может, конечно, я погорячилась и зря обругала стража, желавшего мне помочь, но ведь и я так просто не могу в один день измениться! Хотя…
Дальше додумать я не успела, ибо разум погрузился в сон. Ночное видение поведало мне странную историю о том, как я, сидя у берега Плещихи, рассматривала что-то в глади воды. Силуэт увиденного не был мне понятен, но со стороны удалось отличить эмоции «меня самой». Закрыв лицо руками, Роксана проливала горькие слёзы и причитала о поразившем её душу проклятии. Неподалёку по ветру пролетел оторванный листок календаря. И, казалось бы, кого уже удивишь видением об Ивана Купала, но вот год… Похоже, сон рассказывал о далёком будущем, что ожидало меня спустя ещё двадцать лет.
Утром я проснулась в не самом лучшем расположении духа. Настал тот самый день, который, как мне казалось, я успела по-своему возненавидеть за прошедшие годы. Часть меня не хотела прощаться с Аланом, но другая часть при этом понимала, что от проклятия не сбежишь.
Для себя я решила — попробую тогда по совету домового воспользоваться моментом! Коль уж назад дороги нет, так хоть проведу Ивана Купала так, чтобы не сойти с ума окончательно…
Глава 24
Пение птиц, стрекот кузнечиков на улице, свет яркого солнышка, пробивающегося в окно… На сей раз всё это раздражало с удвоенной силой. А как же иначе? Сегодня в очередной раз мир погрузится в забвение, а боль разлуки вновь омоет моё сердце кровью…
Когда я проснулась, Алан ещё крепко спал у себя в кровати с пушистым другом. Вымытый ещё вчера Дымчик, свернувшись клубочком, лежал на прямо над тёмно-каштановой головой нашедшего его друга и мирно посапывал.
Едва слышно хихикнув, я вышла из домика и занялась положенными делами. До завтрака их было невпроворот: и скотину покормить, и корову подоить, и трав свежих сорвать, и ягод набрать.
Когда я уже возвращалась домой с полным лукошком, из-за деревьев ко мне выглянул знакомый на вид мужчина. За минувших два десятка лет он изменился, но воспоминания о нём были свежи, как вчера.
Владислав…
Разумеется, я перестала следить за его жизнью где-то зим десять назад, может и больше, а, значит, Влад не мог обо мне помнить. Тогда почему он оказался здесь? И как мужчина узнал, где я живу?
— Простите, а Лексана здесь живёт? — поинтересовался гость, почесав свою слегка седую макушку.
Так хотелось крикнуть «Да!», но, разумеется, я воздержалась от этого. Минуло двадцать лет с того дня, как мы познакомились… Думаю, узнав обо мне сейчас, паренёк явно бы задался вопросом моей молодости.
— Она здесь больше не живёт, — соврала, оперевшись спиной на дверь и отведя взгляд в сторону. — Теперь это мой дом.
— Ох, очень жаль, — с досадой вздохнув, Влад достав из кармана знакомый на вид оберег и исписанный листок бумаги. — Просто хотел поинтересоваться у неё об этом обереге.
Знакомый камешек, обрамленный проволокой, немного помутнел со временем, но всё равно притягивал взгляд. На бумаге был написан текст заговора на благополучие и покой в доме, который я как-то давно отдала Владу от чистого сердца в день нашего обручения. Помимо этого, на листок слегка кривым, явно мужским почерком были нанесены записи о местонахождении травничьего домика на Плещихе.
— Подарок чудесный: оберег, как вижу, заговорён на счастье владельца, — объяснила я, с тяжёлым сердцем повертев в руках дивный цитрин с проволочной оправой.
— Не спорю, сам не нарадуюсь, но меня волнует, что я ничего не помню об этой девушке, — неловко прикусив губу, Влад принял камешек обратно. — А подобные вещи просто так не дарят…
— Что-то, может, в жизни вашей приключилось, вот и запамятовали?
— Вот клянусь, понятия не имею, — бывший возлюбленный с досадой посмотрел на свой подарок. — Мне бы как-нибудь поговорить с ней, может и прояснилось бы что-то…
— Не получится, — ответила я, отрицательно мотнув головой. — Поговаривали, что мол прихворала она серьёзно, вот и не могла хозяйство больше содержать, уехала из деревни. Только вот куда — никому не ведомо. И мне тоже.
— Как же жалко, — грустно вздохнув, гость бросил взгляд в сторону озера. — У меня есть жена и взрослые дети, и, кажись, заговор травницы чудесной и вправду действует, но… Почему же душу терзает ощущение, что мы были не просто знакомыми? Что мы значили друг для друга куда больше…
— Сожалею, — ответила, из последних сил сдерживая эмоции. — Ваш оберег — сильный и ценный подарок. Берегите его. Думаю, несмотря на случившееся, вы были ей хорошим знакомым.
Сжав в руке украшение, мужчина убрал его в карман и повернулся в сторону выхода.
— Обязательно буду беречь, — чуть слышно проговорил Влад. — Прошу, если бывшая хозяйка вдруг явится, скажите ей, что я приходил.
— Обязательно, — ответила, неловко кивнув. — Хорошего праздника.
Промычав что-то невнятное, напоминающее согласие, Влад, уже не оборачиваясь, направился к дороге в сторону деревни.
