что на нем чары… В общем, если ты так боишься, то пойдем вместе!
— Честно — боюсь… — отозвалась девушка.
Я это тоже понимал. И держался из последних сил.
— И я пойду с тобой! — заявила призрак. — Если надо мы и жониха моего возьмем!
В этот момент из стены появился рогатый шлем. Ой мама — вирма! Это че такое?
— Опять подслушиваешь! — старуха уперла руки в боки. Призрак посмотрела на меня. — Не боись! Енто мой жоних! Он никому ничего не скажет. А если и скажет, то никто его не поймет. Он у меня говорит на древнем наречии! А тут одни неучи сплошные!
Я закатил глаза. Такими темпами мы только к утру дойдем. Кто там еще есть? Ректор? Студенты? Берите всех! И трупоеда! Его в первую очередь! Пустим первым! Брат питает слабость ко всему, что имеет околокошачью внешность.
Кстати о кошках. Если Леонард будет упираться, я скажу Алидиссу, что я завел себе кису, и она при смерти… Пусть пересоберет ее заново.
— Так, сколько тебе времени потребуется, чтобы собраться с духом? — спросил я у Зайчика.
— Я бы подождала, — заметила призрак бабки. — Для надежности!
— Я … я просто сегодня даже еще не ела, — заметила девушка, соглашаясь с призраком.
— Встретимся в полночь, — произнес я и погасил вызов.
Отлично. Я как раз успею поговорить с отцом. Ну и денек у меня сегодня!
Я стоял перед зеркалом, застегивая на драгоценные пуговицы парадно — выходной костюм.
В последний раз. Больше он мне не понадобится. И это казалось очень странным.
Тонкая, сотканная из серебра императорская мантия струилась за мной, напоминая огромные сложенные крылья.
Корона была начищена и блестела. Волосы были собраны в идеальную косу.
Уже одетый я подошел к раскрытому и увесистому фолианту о светлой магии, жертвоприношениях и проклятьях. Мои пальцы скользнули по тисненой обложке.
Пока Снежана спала, мне попался очень древний, но невероятно действенный ритуал. Проклятье светлых.
Книга послушно распахнулась, а буквы, въевшиеся в бумагу заставили еще раз их перечитать, чтобы убедиться в том, что это сработает!
«Этот ритуал известен тем, что его невозможно снять. И тот, на кого его наложили, будет обязан исполнить все, что заключено в светлую руну — знак проклятия. Его используют, когда нет другой возможности взять с кого-то обещание».
И теперь мне нужно две руны. Два проклятия. Две мои просьбы, которые во что бы то ни стало обязаны быть выполнены.
С Алидиссом будет просто. Он мне доверяет. И пропустит руну, не ожидая подвоха.
С отцом такое может и не пройти. У него отличная реакция. И он может с легкостью отбить удар руны.
А просто так на мою просьбу он явно не согласится. Ситуация еще и осложняется тем, что мне придется идти с ментальным блоком к императору.
Как только отец не сможет считать мои мысли — тут же заподозрит неладное, и примет боевую стойку. Действовать придется хитро.
Второго шанса у меня не будет.
— Какой ты красивый, — услышал я за спиной восторженный вздох Снежаны и невольно улыбнулся. — Ой, прости… Ты один? Зеркало?
— Один, — тихо рассмеялся я, поправляя застежки и захлопывая фолиант, — Иди сюда.
Мне казалось, что никогда я не чувствовал, как сильно мне хочется ее обнять. Я невольно вглядывался в ее лицо, понимая, что не должен так делать. Вот, ее лицо изменилось. Она начинает что-то подозревать.
— А ты куда? — поджала губы вирма, глядя на меня с подозрением, — Такой красивый собрался.
— Мне нужно решить пару государственных вопросов, — поморщился я, давая понять, что лучше бы остался здесь, с ней. Я ласково погладил вирму по щеке и мимолетно коснулся губ, — Мне пора. Постарайся не вляпаться в неприятности, пока меня не будет.
Я старался говорить обычным голосом, чтобы не вызывать подозрений.
— Я хотела бы поговорить с тобой, — тихо прошептала вирма, а я почувствовал тревогу в ее голосе, — Это очень для меня важно.
Она заглянула мне в глаза.
— Как только я вернусь — все, что захочешь, — пообещал я, склоняясь к девушке. — Обещаю.
Мимолетный поцелуй, и я вылетел в окно, рывком выдергивая себя из теплой уютной комнаты, а душу из объятий маленьких ручек.
Мысли двигались в хаотичном порядке. Я чувствовал, что что-то не так. Обернувшись на окна своих покоев, я увидел, как в распахнутом окне стоит Снежана, прижимая руки к груди.
— Я скоро вернусь, — прошептал я, отправляя ветер с посланием вирме, — Не скучай.
Я летел, не оборачиваясь больше. Интересно, какого бы это было, женись я на вирме? Сколько бы счастья и наследников она бы мне подарила? Как бы она радовалась, видя меня, вырвавшегося, от государственных дел и бежала ко мне на встречу?
Как бы я стремился проводить с ней время все чаще и чаще…
Глупец.
Не отвергал бы ее с самого начала, то и времени, которое бы мы проводили вместе, было бы гораздо больше. А мы были бы счастливее. Надолго ли?
Или нет? Что она будет чувствовать, когда я не вернусь с ритуала? Будет ли плакать? Жалеть, что меня знала? Или встретила? Проклинать за то, что я ничего не сказал? И что она не успела попрощаться.
Так! Алидисс!
Я знаю, кто меня с того света достанет! Он — то выковыряет! Очнусь я в теле какой-нибудь студентки. А он такой: «Другого не было! Я потом поменяю!". Но это шутки. Он вытащит меня из мира мертвых и будет снова жить за двоих!
Как я раньше об этом не подумал! Нужно будет учесть это в руне проклятия! Чтобы он не смог меня вытащить! Или даже найти! Им так будет легче! Не знают, не видят, быстрее забудут! К тому же у Алидисса появятся другие дела.
Быть будущим императором — надежной Империи — дело нелегкое. Или нынешним. Ведь если в новогодие умрет и отец, то Алидисс взойдет на престол, уже не как кронпринц. А как император.
«И мил полглузиться во млак!».
Я невольно улыбнулся. Так, вернемся к Снежане.
На мгновение, мне показалось отличным решением попросить Кантарисса стереть Снежане память обо мне.
Нет, нельзя так поступать. Хотя, возможно, это было бы гораздо гуманнее.
Отец привязал мать к себе общей кровью. То есть нами. После разговора с отцом, я собирался сделать тоже самое.
Будущее вирмы будет безбедным и безоблачным. Отец будет обязан заботиться о моем наследнике. Или наследнице. А вместе с ней и о Снежане. Если отец тоже погибнет, то о Снежане позаботится
