Теперь все внимание будет обращено на нее. Это правильно. Так и должно быть. И кем бы ни была моя дочь, хранителем или архангелом, главное, чтобы мы – родители – ее любили.
Айени встал.
– Двигайся!
Я пододвинулась на кровати. Айени лег рядом и обнял меня.
– Почему ты грустишь? – он провел пальцем по моей шее.
– Устала просто.
– Мэйю, ты грустишь не первый день, а последние недели три. В чем дело? Что тебя гложет?
– Я хочу, чтобы она была счастлива. Чтобы не знала, что такое страх родителей перед ней. Чтобы у нее был выбор, кого любить, кем стать, чем заниматься. Я хочу, чтобы у нее было все, чего не было у меня. И это уже происходит. Моя мать трясется над ней. Твоя мать над ней трясется. Твои сестры над ней трясутся. Ты трясешься над ней.
– Ты завидуешь дочери, потому что все внимание обращено на нее, а не на тебя?
– Звучит настолько ужасно, что мне уже стыдно. Забудь. Все хорошо, – я улыбнулась.
– Хочешь некрасивую правду расскажу?
– Какую? – я посмотрела на него.
– Они не любят ее, потому что они ее не знают. Они любят тебя – ее маму. И я люблю тебя. Ты – центр моей вселенной. Я смотрю на сморщенный комочек, который использует твою грудь с целью питания, и удивляюсь, как мы с тобой его сделали? Но этот комочек беззащитен, он наш с тобой, и мы за него в ответе. Твоя связь с ней особенная, ты чувствовала ее в себе. А меня она пихала ногой и, прошу заметить, лишила секса с ее мамой на месяц. Но я рад ее появлению. Я буду о ней заботится, потому что она – часть тебя, ее мамы, которую я очень люблю. Привязанность к ребенку, любовь к нему возникает не с первой минуты. Это процесс, когда ты не спишь ночами, кормишь, купаешь, заботишься и твое чадо растет на твоих глазах. Оно привязывается к тебе, а ты к нему. И так возникает взаимная любовь. Поэтому не вини себя за зависть, за недостаток эмоций по отношению к ней. Дай ей время с нами познакомиться. Уверен, мы ей понравимся.
– Ты не любишь нашу дочь?! – я уставилась на Айени, как тигрица, защищающая тигрят от нападения.
– Я этого не говорил, – он виновато смотрел на меня.
– Ты… – я выдохнула, – будешь менять ей подгузники, купать, обмазывать кремом с головы до пят и вставать к ней по ночам, пока с уверенностью в голосе не скажешь, что просто обожаешь свою девочку! И я не позволю тебе превратиться в одного их тех папаш, которые не знают, привит их ребенок или нет, чем он болел и в какую школу ходит! Это понятно?!
– Да, любимая, – Айени уперся подбородком в мое плечо и улыбнулся.
– Ты не задобришь меня этой своей умасливающей улыбочкой.
– Не-е-ет?
– Нет.
– А может быть, все-таки, да? – улыбка стала шире.
– Нет.
– М-м-м…
– Доктор Ригард, как вам не стыдно использовать мои слабости в угоду своим интересам?
– Кто бы говорил, доктор Соммервиль. Уж кто бы говорил!
Полли
Вокруг было много народу. Поздравления с Рождеством лились нескончаемым потоком в мои уши. Я поздравляла в ответ и плавно перемещалась со своим стаканом в сторону выхода из зала. Ненавижу корпоративы. Ненавижу корпоративы, организованные в помещении центра. Денег на приличный ресторан, что ли, нет? Очевидно, нет.
Сок закончился, и пришлось оставить стакан на одном из столов. Вышла в коридор и пошла в сторону лифта. Проходя мимо знакомой кладовки, я остановилась. Подошла к стене и остановилась ровно в том месте, на котором стояла пять лет назад. Что я здесь делаю? Зачем тут стою?
– Вот ты где? – Уоррен показался из-за угла и подошел ко мне. – Все хорошо?
– Нормально.
Уоррен обернулся и посмотрел на дверь в кладовку.
– Это она?
– Угу, – я кивнула.
– Миссис Шейнберг-Райт, уж не мужа ли вы своего ожидаете там увидеть?
– Есть опасения, что он со своим красивым секретарем там зажигает.
– Проверим? – Уоррен изогнул бровь.
– Можно, – я подошла к кладовке и открыла дверь. – Внутри горел свет и было пусто.
– Кажется, я его вижу, – Уоррен зашел внутрь и осмотрелся.
– Где?
– Зайди и сама посмотри.
Я вошла, и Уоррен закрыл за мной дверь. Приложил ладонь к моему животу. Получил сдачи от Райта-младшего – тот активно пихался ножкой. Уоррен улыбнулся.
– Ну, и где мой муж? – спросила я.
– Да вот же он! – Уоррен резко развернул меня спиной к себе. – Задирает юбку своему заму, – он начал поднимать подол моего платья.
– Какой ужас! – я оперлась руками о стену, наслаждаясь прикосновениями его пальцем к своим ногам. – Если их застукают, будет настоящий скандал!
– Ну, они же возглавляют отдел спецопераций, – мои трусики плавно спустились вниз. – Опасность – их работа!
– И секретность, – добавила я.
– И скрытность.
– Как назовем операцию? – я закрыла глаза, ожидая, пока Уоррен разберется с застежкой на брюках.
– «Адюльтер».
– Прекрасное название! – согласилась я.
– Мэм, не могли бы вы немного… – Уоррен потянул меня за бедра к себе.
– Наклониться вперед, сэр? – спросила я.
– Да, мэм.
– Вот так?
– Да, мэм. Именно так!
Когда мы вышли, в коридоре никого не было. Уоррен взял меня за руку и повел к лифтам. Теперь, проходя по этому коридору, мимо этой кладовки, я буду улыбаться и вспоминать, как хорошо мы провели в ней время с моим мужем.
– Уоррен?
– Да, дорогая.
– Я тебя люблю.
– И я тебя, – он наклонился и поцеловал меня в губы.
– Уоррен?
– Да, милая.
– Ты будешь сильно ругаться, когда узнаешь, что я не сдала отчет сегодня?
– Сильно.
– Тогда я не буду тебе говорить.
– Лучше не говори, – согласился он.
Конец III части «Архангел». Конец трилогии «Жатва».
