Если с ней, или с ребенком, что-то случится, я всех тут перестреляю как псов уличных!
Но слава небесам Мия вскоре пришла в себя и открыла глаза.
Я уже распорядился своим людям, чтобы они поймали тех уродов и подвесили их за яйца где-нибудь в дремучем лесу. Тех самых, которые сделали вброс в говноящик о том, что якобы в слетевшей в овраг машине был я. Иначе Мия не лишилась бы чувств. Моя девочка за меня сильно испугалась…
— Господин, тут такое дело… В общем по поводу происшествия!
— Говори.
Григорий только что вернулся с места трагических событий, чтобы мне отчитаться. Я вышел в больничный коридор, чтобы с ним побеседовать.
— Машина упала в обрыв — это правда. Там была груда металла, всё искореженное! В лепёшку, а потом началось возгорание.
Он вложил мне в руку целлофановый пакет, в котором звенели какие-то побрякушки. Я их моментально узнал! Это подарки, безделушки дорогие, которые я дарил Эле.
Я повертел их в руках, замечая, что на них много грязи и золы. Они закоптились до такой степени, что их вряд ли можно будет восстановить, но так или иначе я их узнал. По яркому, красному рубину, который уцелел.
Это были дорогие цацки. Браслеты, украшенные рубинами и другими драгоценными камнями, которые я лично привез из Эмиратов жене. Эксклюзивные ручной работы, таких больше нет нигде и ни у кого.
— Это сняли с трупа… Обгоревшего, обуглившегося тела женщины, которое нашли в машине. От тела вообще практически ничего не осталось.
Григорий зажмурил глаза. Ему было тяжело говорить о гибели человека. Человека, которого он хорошо знал и, порой, с ним общался.
— Всё ясно, — я вернул пакет обратно Григорию, склонив голову.
Между нами возникла мрачная пауза.
— Соболезную, — сдавленно прошептал он.
— Значит, машина слетела с обрыва? Потом взорвалась?
— Верно, но не сразу.
На этом наш разговор прервался — меня отвлек лечащий врач Мии, который подозвал меня к себе, чтобы немного пообщаться о её самочувствии.
— Можешь идти, Гриша, — я хлопнул его по плечу, отпуская. — Спасибо… Спасибо, что уже столько лет служишь мне верой и правдой.
— По поводу похорон, — он сглотнул, — дадите распоряжение на их организацию?
Я задумался, сжав челюсти.
— Да, возьми эти обязанности на себя. Держи меня в курсе, я буду на связи.
* * *
Я подошел к кровати любимой и с бешеным сердцебиением в груди начал её рассматривать. Она такая хрупкая, такая маленькая… но с большим животиком. Спит. Лежит на больничной кровати и даже сейчас обнимает животик руками, будто оберегает, защищает.
Сел рядом с ней и долго любовался её идеальными, по-настоящему женскими и красивыми чертами лица. Потом осторожно поцеловал в макушку, вдохнув любимый запах волос.
— Мия… Мой Котёнок… — практически одними губами прошептал. — Если бы ты знала, как сильно я за тебя испугался.
Именно в этот роковой миг, когда я думал, что мог её потерять, я понял, осознал, всю значимость чувств к этой девушке. Что бы было, если бы её не стало?
Наверно тогда бы и не стало меня.
Я не смог пережить потерю.
Плевать на её ложь и умалчивание, когда она менялась с сестрой местами в моей постели. Плевать на то, что она вышла замуж за Эдуарда. Даже плевать на всё то, из-за чего я на неё злился. Я люблю её. Люблю до дури! Особенно сильно я понял это сейчас, когда думал, что она могла погибнуть и я не увидел бы её никогда.
Осознание значимости в человеке приходит лишь тогда, когда мы понимаем, что можем потерять этого человека… Никогда больше не увидим его ярких глаз, улыбку. Не услышим его смех. Не почувствуем тепло прикосновений и любимый, родной запах.
Я себя ненавижу…
Ненавижу за то, что так неправильно поступил с Мией.
Никогда себя за это не прощу.
Когда она откроет глаза, я обещаю, я сделаю всё, чтобы исправить горькое прошлое.
Я буду любить её сильнее всего на свете!
И буду очень долго искупать свою вину.
Внезапно малышка дернулась и горько застонала, забилась в дрожи. На лбу выступила испарина, а по щекам полились слёзы — ей приснился сон.
— Мия! Мия!
Я подскочил на месте взяв её за лицо.
— Открой глаза, посмотри на меня, девочка!
Она продолжала плакать, но, когда почувствовала мои прикосновения и запах моей кожи немного притихла, пока я продолжал растирать влагу по её щекам.
— Рустам, Рустам… — прошептала она так трогательно, что у меня сердце сжалось в комок. — Не уходи, не бросай меня. Ты не м-можешь.
— Я здесь. Я никуда не ушел. Я с тобой!
Обнял её крепко-крепко и выдохнул оттого, что она здесь, рядом. Что я чувствую её тепло, чувствую биение хрупкого сердца, а значит, она моя. Жива. Со мной. И эти эмоции невозможно описать словами…
* * *
Врач сообщил, что Мие и нашему сыну ничего не угрожает. Все показатели в норме. Плод подвижный. Анализы в норме. Но из-за сильного стресса матка начала преждевременно сокращаться, хорошо, что помощь подоспела вовремя и врачам удалось справиться с проблемой.
Она начала шептать мне значимые вопросы, требуя, чтобы я объяснил ей всю ситуацию с аварией. Меня накрыло противным холодом.
Я задумался, вспомнив о главном… Вот и как теперь ей сказать? Как сказать, что её сестры… Эли! Сестры близняшки… больше нет! Я сам в это до сих пор не верил.
Раз! И человека нет.
Всё, он обгорелый кусок мяса.
И мы его больше никогда не увидим, никогда с ним не заговорим.
Выходит, Эля, глупая, решила просто сбежать? Получила согласие на развод и в скором времени бросилась в бега?
В итоге… напилась, не справилась с управлением и отправилась к своему отцу. На небо…
Мои люди всё выяснили и подтвердили тот факт, что это именно Эля была в машине. Недавно мне на телефон прислали снимки с камер. Буквально за пару минут до гибели.
Верно.
Это была Эля.
Она останавливалась возле какого-то придорожного магазинчика и вышла оттуда с пакетом в руках, в котором лежало несколько бутылок алкоголя.
Очевидцы это подтвердили. Мои люди опросили продавца, тот также подтвердил, что видел Элю и сам лично с ней разговаривал, когда она оплачивала покупки.
Она и правда купила спиртное и была чем-то жутко расстроена. Парень-кассир сказал, она плакала.
Спустя пару минут её засекли еще на одной камере — там было видно, как она сидит за рулем и держит в руках бутылку. Вторая рука лежит на руле. Именно на этой руке сверкают те самые браслеты, которые вскоре станут не золотыми, а чёрными.
Всё это было в отчете по деле Эли, который мне скинули на электронную почту спустя несколько часов после гибели Эльвиры.
Я принял решение соврать. Выдумал на ходу небылицу о том, что в машине был мой новенький подчиненный и что погиб именно он.
Сам ненавижу ложь, но иначе не могу поступить. Только не сейчас… Мия не выдержит ещё одного стресса. А я не хочу подвергать её жизнь и жизнь малыша опасности.
Я скажу ей правду. Немного позже… Когда малыш появится на свет. Осталось не очень долго.
* * *
Мию выписали и мы отправились домой. Я старался не подавать виду, что чем-то расстроен, но внутри у меня творился девятибалльный шторм. Я переживал, что она каким-то образом узнает о гибели сестры. Тем более, накануне должны состояться похороны. Пройдут они в тайне ото всех. Но я буду на них присутствовать. Должен, ради Мии. Её сестра оказалась слабой на дух, я такое не приветствую. Уже миллион раз пожалел, что женился на ней.
Элю похоронили в закрытом гробу. На похоронах был только я и еще пару людей из охраны. Элю похоронили под девичьей фамилией.
Эля быстро сдалась… Если бы на её месте оказалась Мия, она бы боролась до конца. Сразу же вспомнил ситуацию с Эдуардом. Сильная духом девочка! Всё выдержала, всё вытерпела! А ведь от неё, считай, все отвернулись. И столько бед на её головку свалилось… Не каждый бы смог выдержать. Далеко не каждый. Её так жестко судьба ломала, но она не прогнулась. Она была сильной, сильная и сейчас ради ребенка. Ради моего ребенка! Частички меня, живущей внутри неё. Вот поэтому именно Мия завоевала мою душу!
