− Нет, не нужно, − останавливаю её, вскинув руку.
Не хочу сейчас никаких объяснений и выяснений. Не хочу никого… Устала.
Чотжар ещё и Сэтору может вызвать, решив, что меня нужно снова стеречь.
А это лишнее… я знаю, что этой ночью этот голос меня больше не потревожит. Просто знаю. Он сказал, что хотел.
Лайса ещё пару минут обеспокоенно всматривается в моё лицо, но я нахожу в себе силы успокаивающе улыбнуться. Почти безмятежно. И как можно более убедительно. Она, конечно, обязана меня слушаться, но хранить мою безопасность обязана ещё больше.
− Жина, всё в порядке, − твёрдо смотрю на свою служанку. − Мне приснился простой сон. И я уже ложусь обратно спать. А после объяснений с ни-одо Чотжаром уснуть мне будет намного сложнее. Поэтому не надо его вызывать. Никого не надо.
И чтобы подтвердить свои слова, я опускаюсь обратно на подушку. Повозившись, устраиваюсь в своём гнёздышке поудобнее, насколько это возможно, накрывшись чуть ли не с головой.
− Приглушить свет, − командую, демонстративно зевая.
И с облегчением вижу, как бесшумно удаляется лайса.
Тихо выдохнув, закрываю глаза.
Насколько велика вероятность, что я права? Может ли это быть Абсолют?
Судя по моим ощущениям, это точно кто-то, или что-то гораздо мощнее любого из знакомых мне ашаров. Даже мои Повелители ощущаются не настолько ужасающими.
Но если Абсолют, почему Сэтору в прошлый раз не ощутил этого? Он же Глас.
Вариантов ответа может быть куча. Начиная с того, что Абсолют своему жрецу не открылся по каким-то неведомым мне причинам, и заканчивая совсем уж бредовой мыслью, что это не божество ашаров, а чьё-то ещё. Аракеш ведь говорил мне сегодня, что их таких целая раса когда-то существовала. Созидатели и разрушители. Бр-р-р.
И ещё один немаловажный вопрос, что этому неизвестному нужно от меня. Что я должна увидеть? Что значит это его «Я скоро приду»? Жутко как-то от перспектив. Очень жутко. Особенно в свете того, что непонятно, к чему готовиться.
Небо, как же мне хочется, чтобы мои сэ-аран были рядом. С ними я чувствовала себя в безопасности и защищённой. С ними не было этого тоскливого чувства одиночества, стальными тисками давящего на сердце, будто часть меня оторвали.
Я так скучаю. Так люблю.
Из-под крепко сомкнутых век вырывается на волю одинокая слеза, катясь по щеке.
Возвращайтесь ко мне. Я жду вас…
На этот раз сон подкрадывается на мягких лапах, обволакивая тёмной пеленой уставшее сознание. Тело расслабляется, будто растворяется в тёплой неге. Мне чудятся нежные прикосновения, мужские руки на моей коже, обжигающий жар больших ладоней, что скользят по спине, ногам, бёдрам, рукам…
− Ты наша, Лина, − шепчут ласковые губы, целуя мои веки, губы, грудь, живот… — Навсегда наша. Во всех мирах. Всех вселенных.
− Да, я ваша, − шепчу, с упоением подаваясь навстречу. Вскинув руки, обнимаю за шею склонившегося надо мной мужа. И распахнув глаза, тону в пылающей тьме его взгляда. Са-оир. — А вы мои. Люблю вас. Так сильно люблю.
Он улыбается торжествующе, склоняясь ко мне. Впивается в рот, вторгаясь сразу языком внутрь. Глубоко и страстно. С таким голодом, что всё внутри сводит ответной жаждой. Выпивает моё дыхание, выпивает меня… Я растворяюсь в этом обладании, растворяюсь в его силе… Но мне этого мало. Мне нужен и второй мой супруг. Его я люблю ничуть не меньше. По нему тоскую ничуть не меньше.
С трудом оторвавшись от губ тёмного сэ-аран, взглядом ищу светлого. И словно в ответ на все мои мольбы, он тоже оказывается рядом. Прижимается с другой стороны, пристально смотря мне в глаза.
Большая пятерня зарывается в волосы на моём затылке, слегка оттягивая мою голову назад. Так, как он любит делать. Так, как нравится мне. Оголяя шею для своего близнеца.
С моих губ срывается прерывистый вздох, когда Са-оир проводит языком по беззащитному горлу. Но взгляд мой по-прежнему полностью принадлежит А-атону. Муж словно в душу мне смотрит, читая в ней все мои чувства. И медленно склоняясь, целует в распахнутые губы, умножая чувственную пытку.
Тело плавится в разбуженном ими пожаре. Выгибаясь под умелыми руками Са-оира, я, словно безумная, жадно целую А-атона. Глажу их широкие плечи, трогаю гладкую кожу, горячую, холодную… литые мышцы, перекатывающиеся под моими ладонями. Кричу в голос, когда мой тёмный сэ-аран добирается со своими поцелуями туда, где всё уже пылает, тянет и влажно пульсирует. Твёрдые пальцы врываются в моё лоно, сразу бросая за край. О небо! А-а-ах.
Сознание разлетается вдребезги в потоке огненного наслаждения. Но пытка продолжается. Поцелуев и прикосновений становится ещё больше. Эти руки, кажется, везде. Эти губы… жалят, целуют, кусают, сводят с ума. Я растекаюсь податливым воском, полностью отдаваясь, полностью вверяясь.
Но в какой-то момент ко мне приходит осознание, что целуют и ласкают меня не двое…
Резко распахнув невесть когда закрывшиеся глаза, я в полном шоке вижу склонившегося надо мной Сэтору.
− Что?.. — вскрикиваю, пытаясь вывернуться из мужских объятий. Упираюсь ладонями в его грудь, чувствуя, как под ними колотится большое сердце. А по бронзовой коже будто всполохи огня пробегают.
На губы ложится палец жреца.
− Тс-с-с, ты же слышала, Лина. Ты наша. Навсегда, − улыбается он с торжеством. — Всё хорошо. Скоро всё будет, как должно.
И тоже целует, разом лишая воли. Врывается языком между губ, напоив меня своим огнём. Вдыхая свою силу, проникая в каждую клеточку моего тела. И это чувствуется таким правильным, таким долгожданным. Необходимым. Даже то, что мои сэ-аран принимают это, позволяют ему. Словно он тоже часть нашего союза. Он нам нужен.
Это полностью лишает меня желания сопротивляться ему, сопротивляться себе… зачем… если всё хорошо. Они мои, а я их. Все трое мои. Разве я не чувствовала, что так будет? Разве не чувствовала его тоже своим?
Мир сходит с ума, сгорает в пламени страсти, которой окружают меня мои мужчины. Тело больше мне не принадлежит. Только им… полностью и безраздельно. Меня берут. Спереди, сзади, в рот. Неудержимо, полно, каждый из них… Я могу лишь принимать, прогибаться, раскрываться, двигаясь вместе с ними, толкаясь навстречу, лаская их в ответ, любя каждой клеточкой своего естества. Всё расплывается в моём сознании, теряя чёткость очертаний и осязания. Остаётся лишь невыносимое, почти болезненное наслаждение, наполняющее меня до краёв. Мы будто сплавляемся воедино, сплетаясь энергиями. Становясь чем-то большим. Тем, чем и должны.
Пока я не разлетаюсь на атомы, содрогаясь в очередном безумном оргазме. И с криком просыпаясь в абсолютно развороченной кровати, вспотевшая и абсолютно потерянная в пространстве.
Божечки, это что только что было? Это как… это почему? Я же не могла сама себе такое нафантазировать?.. Или могла?
Не похоже, чтобы второй сон был кем-то навеян. Он скорее ощущается, как естественное следствие моей восстановленной связи с мужьями и моего же длительного воздержания. После невероятно бурного начала половой жизни, которое мне устроили мои сэ-аран, два месяца одиночества заставили меня в полной мере прочувствовать, что у женского организма тоже есть потребности. Особенно у беременного организма, в котором гормоны бушуют.
Но почему там был и Сэтору? Неужели он так глубоко пробрался в мои мысли, подсознательные желания… сны.
Надо это прекращать сейчас же. Рубить на корню, пока не стало поздно. Пока он не прокрался и в сердце. Как показали мне мои сэ-аран, любовь к одному мужчине не делает невозможной любовь к другому. Не хочу проверять, смогу ли полюбить ещё и третьего. Это ничем хорошим не закончится.
− Опять прос-с-стой сон? — бесшумной тенью появляется в спальне Чотжар.
Чёрт, может в моей жизни произойти хоть что-то, о чём тут же не узнает моё окружение?
− Ты императриц-с-са. Мать будущих нас-с-следников, − пожимает плечами змей. − Твоя безопас-с-сность превыш-ш-ше всего.
− Сейчас превыше, − усмехаюсь невесело. Натягиваю простыню на покрытое испариной тело, морщась от озноба. − Когда родятся мои сыновья, превыше всего станут они. Если Повелители к этому времени не вернутся, у многих может возникнуть желание устранить меня, чтобы захватить власть и стать регентом при несовершеннолетних императорах.
