Я забывала дышать, терялась в прикосновениях. Где его губы, а где руки? Была ли вокруг вода? Почему мне жарко, не опасен ли скручивающийся внизу живота клубок, обещающий вот-вот взорваться? Какие мягкие у принца волосы. Как приятно стягивать их в кулак. Почему медлит, ему не нравится, я что-то делаю не так?
Мысли вспыхивали, путались, глумливо надоедали и исчезали под очередное опасно-нежное прикосновение принца. Я боялась, что он вдруг передумает. Поймет, насколько неопытная ему попалась партнерша, разочаруется и перестанет так смущающе-восхитительно целовать.
А как Шай смотрел… Сердце опасалось сделать лишний удар под его темным взором. Я сама не могла отвести взгляд, терялась-таяла, хотела сбежать или податься навстречу, чтобы он перестал выворачивать наизнанку мою душу.
Сорванные остатки одежды. Осторожные прикосновения в самом сокровенном месте. Написанное на лице ожидание, что остановлю. Мое жгучее любопытство, отголоски укусов-поцелуев на коже, пульсация припухших губ.
— Зачем ты медлишь?
— Тебе должен понравиться наш первый раз, чтобы потом еще захотелось.
— Осторожно, при… Ох, — выгнулась я от яркой вспышки боли и едва не захлебнулась от набежавшего сразу за ним удовольствия.
Медленно-тягуче, до пляшущих точек перед глазами. Со стоном-спазмом, с криком восхищения. С невозможностью говорить, лишь дышать рвано и часто. С его глухим рычанием, бисеренками воды или пота на лбу, висках. С моей сладкой слабостью, напряжением, взрывом, полетом. С внутренним опустошением и тихим смехом мне в шею, укусом в сгиб плеча.
— Все плохо? Я сделала что-то не так?
— Ты восхитительна, бродяжка, — поднял голову Шай, едва отдышался. — Восхитительна, теперь знай это.
— Можно… — неуверенно начала, немного смущаясь своих порывов, — тебя поцеловать?
Мне хотелось еще близости, тепла. Хоть какого-то подтверждения, что все правда.
— Целуй, не спрашивай.
Я опасливо подалась навстречу. Ждала, что принцу сейчас наскучит эта игра, ведь он взял свое — осквернил святое — и теперь вправе бросить меня в помывальной одну. А чего еще ждать от аристократа? Обняла, задержалась у его губ. Укусила за нижнюю, где было росчерк-углубление, потянула на себя. Отпустила, прошлась по ней языком, очень осторожно, будто вот-вот исчезнет.
— Если продолжишь, то я могу не сдержаться, а тебе второй заход не желателен.
— Почему? — продолжала я его изучать-целовать.
— Сначала нужно исцелить или подождать, пока заживет само. Там у тебя, если говорить коротко, небольшая рана.
— Ты настолько опытен, что знаешь все-все о женском теле? — не останавливалась я, целуя и целуя вкусно-сладкие губы. Как оторваться от них?
— Была возможность изучить, — отвечал Шай и на вопросы, и на остальное.
Он обхватил меня под ягодицы, поднял, вынес из бассейна. Опустился на лавочку, лег, утянув меня за собой.
— Теперь мы в расчете? Я еще что-то должна?
— Нет уж, бродяжка, — провел принц пальцем по кончику моего носа, — ты не из Алого переулка, чтобы расплачиваться телом. Это было обоюдное притяжение, не смешивай дело с личным.
— Личным?
Наследник притянул меня к себе, не позволил сказать слова возмущений. Снова завел опасную игру, где мысли бессвязно вспыхивали и гасли.
Он бесконечно долго целовал. Поразительно-нежно, достаточно сдержанно, с головокружительным привкусом запретного возбуждения. Я успела забыть, в чем была суть претензий. Отвечала, сжимала его волосы в кулаках, лежала на нем, под ним, сидела на коленях.
Кто бы мог подумать, что Шай такой…
— А теперь назови мне имя того животного, — закончил он.
— Не лезь, принц, в дела бродяжки, — немного отстранилась я, чтобы не вязнуть в притягательном мужском запахе и принять достаточно серьезный вид. — Я сама со всем разберусь. Это только моя проблема.
— На ладонях у тебя что?
— Что у меня на ладонях? — глянула я на них и увидела едва зажившие волдыри, тут же спрятала в кулаках.
— Это не мозоли, — заставил посмотреть себе в глаза принц. — Откуда раны? Что он или она с тобой сделали?
— Принц, хватит. Достаточно! Я сказала вполне внятно, что это лишь мои проблемы. Если между мной и тобой что-то произошло, то это не дает тебе право вмешиваться в мою жизнь. Она только моя, понял?
Шай кивнул, но, показалось, не понял.
Глава 28
— Подожди меня здесь, я принесу одежду, — попросил Шай после того, как сжег наши вещи и даже свой плед, пояснив это тем, что они теперь опасны для тела.
За ним закрылась дверь. Меня окутал холод, подтолкнул забраться в воду и согреться. Вот только я не собиралась отсиживаться здесь в ожидании наследного принца.
Решительно поднялась, провела ладонью по ребрам, где находилась печать моего рода в виде колючей роаны. Подошла к выходу из помывальной и повернула ручку. Еще раннее утро, в коридорах академии будет пусто. Никто не увидит меня голой, а если и встретится кто на пути, то я запросто успею спрятаться. Эх, и колдовством не скрыться…
Первый осторожный шаг в коридор. Я огляделась, прислушалась. Не обнаружив следов людского присутствия, прикрыла все самое сокровенное и побежала к ближайшей лестнице.
Все шло благополучно. Я надругалась над повстречавшимся на пути растением и оторвала два огромных листа, прикрылась ими. Перемещалась от статуй к нишам, от ниш к пустым кладовым, оттуда к другим укромным местам, где в случае чего удастся спрятаться от посторонних глаз.
Уже начало казаться, что я без препятствий доберусь до своей комнаты, но распахнулась одна из дверей ученических и оттуда вывалилась шумная компания студентов. Они смеялись. Шикали друг на друга, предупреждая, что здесь в любой момент может появиться каркул. Толкались, поздравляли какого-то Дами с днем рождения, неуверенно держались на ногах, снова шикали.
Я вовремя сориентировалась и добежала до ближайшего поворота, как вдруг увидела идущих мне навстречу ректора с преподавательницей Фиент. Они смотрели прямо на меня, двигались ко мне, вот только осуждения или удивления на их лицах не появилось.
— Думаете, повторился вчерашний инцидент, как на практике четверокурсников у ди Тарта?
— Сейчас лучше не гадать, а сразу проверить. Хинга, мне все это не нравится. Никогда подобного не было. Случался избыток силы перед открытием циклового Лабиринта, имело место быть истощение колдунов. Но чтобы она сама видоизменялась и вредила — ни разу.
— Может, ввести запрет на колдовство? Это будет хорошим решением.
Они уже приблизились ко мне, но словно не замечали.
— Нельзя. Смотрящие не позволят, иначе это будет ударом по их репутации великих и всемогущих.
— Но они за пределами академии.
— Зато их дети здесь и этот вездесущий… иэн Гальтон.
Смех пьяной компании усилился. Ректор ускорил шаг, Хинга подбежала.
— Это что здесь творится?!
Голоса стихли. Я отмерла, обернулась.
«Человек, я долго не удер-ржу».
— Бежим! — крикнул кто-то из студентов, и я сорвалась с места. Понеслась до ближайшей двери, выскочила на улицу, за пару минут добралась до своей комнаты в отдельно стоящем общежитии и лишь там перевела дыхание. Успокоившись, спросила:
— Воюн, это был ты?
Рядом материализовался малыш, отряхнулся, сбрасывая невидимые брызги, посмотрел на меня снизу вверх двумя парами глаз.
— Человек, зачем ты обменялась энергией с тем вторым человеком? У тебя тепер-рь я есть.
— А ты что вообще здесь делаешь?
— Защищаю.
— Меня?
— Да, я — защитник.
— Ты-то? — умилилась я и хотела присесть перед ним на корточки, но содрогнулась от холода.
Пришлось отвлечься на поиски одежды и облачение в нее. Я отвернулась на миг, чтобы набросить на плечи рубашку, как вдруг услышала хлопок и обернулась.
Над кроватью взорвалось облако пуха. Он закружил в медленном танце, начал оседать на покрывало, пол, падать в открытую пасть воюну, который прыгал и ловил их.
