— Такая, что меня хотя бы не приходится таскать на себе половину пути. К тому же ты умеешь все эти штуки с огнем, водой и молниями шарахать. Кто еще лучше защитит Летэ, как не ты?
— Да как же! Ищите другого дурня оказаться громоотводом для разъяренной, брошенной и обманутой в лучших устремлениях женщины!
— Я не бросаю ее. Вернусь, как только смогу, — возразил я, посмотрев в сторону.
— Разве что в виде неупокоенной души, после того, как геройски сдохнешь, — съязвил колдун. — В общем, спорить с вами не собираюсь. Я единственный из нас умею открывать проходы, я владею магией и способен сотворить какое-нибудь чудо, чтобы избежать добровольных ваших жертвоприношений. Так что ура, что у нас есть я, и мне и диктовать. Я отправляю твою женщину и верзилу назад и возвращаюсь, а ты честно дожидаешься меня, прим, или мы просто продолжим топать и дальше, когда твоя Летэ проснется.
— Она заболела. Весь этот поход не для женщины, хоть как она сильна и вынослива.
Кририк явно смутился, с тревогой глянув на хижину.
— Я могу подлечить ее, ты же помнишь.
— Ага, но сделаешь это не раньше, чем вы будете далеко отсюда и в безопасности.
— Мы в безопасности, или ты от ее гнева, что обязательно последует? — ехидно прищурился маг, а я только пожал плечами. — Итак, что мы решаем?
— Будь по-твоему. Отправляй Гаррета, сделай здоровой мою пару и возвращайся. Обещаю дождаться, если только сюда не нагрянут одержимые.
Гаррет помрачнел и досадливо заворчал, а Кририк снял со своего запястья кожаный шнурок с множеством причудливых узелков и отдал мне.
— Не потеряй его, и я найду тебя.
— Ну все, двигайте давайте, пока она не проснулась! — приказал я, мысленно врастая ногами в землю, чтобы не броситься, опережая их, не сграбастать свою пару, вжать в себя и не суметь отпустить, отдать в чужие руки.
Ух ты, меня резали, рвали когтями и зубами, топтали лошади, доставалось и огнем, и железом, но что-то не припомню такой боли. Но при этом и облегчения. Так правильно, а ведь никто не обещал мне, что правильные поступки — это просто и приятно.
— А ты не пойдешь даже попрощаться? — оглянулся через плечо маг. Он не понимал.
Молча мотнул головой, и они скрылись в хижине. Я сцепил руки за спиной, стиснул зубы, уставившись невидящим взглядом в почерневшую от времени деревянную стену, и абсолютно точно почувствовал тот миг, когда старая хибара браконьеров опустела.
Глава 39
Кририк не возвращался слишком долго. Настолько, что я уже начал подумывать плюнуть на свое обещание взять его с собой и двинуть вперед. Ибо это пытка — сидеть на месте тогда, когда все твое нутро, кажется, кровоточит и рвется туда, где она. Та самая. Истинная.
Как мне удавалось жить столько лет со знанием, что она там где-то, но без нее? На чем держалась возможность этого расстояния? На том завале до небес обид и ненависти, непонимания, померещившегося несовпадения, несоответствия абсолютно дурацким ожиданиям? Как же быстро была разнесена эта преграда, стоило лишь захотеть идти навстречу, чуть приблизиться, один раз сказать, подумать, коснуться по-настоящему. На то это и зовется парой истинных, потому что именно истинные чувства между ними… Нами. Сначала истинная ненависть и обиды, жгучие, острые, чистейшей пробы, теперь вот это… Любовь. Я люблю Летэ. Все.
Обратившись, я метался от реки к хижине, наворачивал вокруг нее круги, не останавливаясь ни на одно мгновение, словно убегая от внутренней боли, от которой никуда на самом деле не деться. Такое лечится лишь наложением рук одной конкретной женщины. Или хотя бы взглядом на нее, пусть издали, но в зоне досягаемости.
Спустя часа три маг таки появился. Учуяв его издалека, я бросился навстречу, не столько радуясь его возвращению, а чтобы успеть уловить на нем запах Летэ. И его на Кририке было более чем достаточно. Намного больше, чем могло оставить меня равнодушным. Зарычав, я ударил передними лапами его в грудь, опрокидывая на спину, и навис, оскалившись в лицо. И тут же был отброшен тугой волной воздуха и ощутимо приложился спиной о ближайший древесный ствол.
— Прим Лордар, это у вас что, какая-то семейная черта — бросаться в драку на людей, которые вам помогают? — Волшебник с кряхтением поднялся, пока я возвращался в человеческую ипостась, готовый наподдать ему теперь и в ней. — Ладно я стерпел от твоей бешеной ба… нервной пары, но от тебя не стану.
Он грозно ткнул в меня пальцем, послав еще одну воздушную волну, не сбившую с ног, но почти сдвинувшую с места. И только теперь я заметил, что губа у него разбита, нос распух, а со щеки на шею перетекают следы четырех глубоких свежих царапин.
— Это Летэ тебя так? — изумился я.
— Вот именно, — строго нахмурился он. — Не делай добра, читай, не лечи склонных к скорой расправе женщин раньше времени, и не получишь вот этого. Кто вообще научил ее так драться?
Кририк явно был возмущен, а вот я невольно расплылся в довольной ухмылке.
— Я.
— Стоило бы догадаться. Ну ничего, когда вернешься, тебе тоже предстоит кое с чем разобраться, и почти уверен, что тебе это тоже без кровопролития не обойдется, — мстительно прищурился он.
— Ты о чем?
— А о том, что мне пришлось выкручиваться самому, учитывая отсутствие желания вмешиваться у твоего безмозглого бейлифа и невозможность противопоставить твоей паре магию из опасения навредить. Так что я был вынужден использовать нечестный прием, а разбираться с этим потом тебе. Я мудро самоустранюсь.
— Нечестный прием? Это как? — Я мгновенно напрягся. — Что ты ей сделал?
— Всего лишь сказал, что она беременна, расслабься, и поэтому ты принял разумное решение о невозможности для нее продолжения по…
— Заткнись, маг! — рявкнул я, глядя на него ошарашенно. — Моя Летэ беременна?
Ноги вдруг стали мягкими и ненадежными, легкие окаменели, не в силах сделать новый вдох, в горле странно заскреблось, вырывая неловкий кашель, а глаза заслезились. Моя пара понесла моего же ребенка? Нашего первенца?
— Нет.
— Что нет? — не сразу понял я.
— Она не беременна, но мне пришлось ее в этом убедить, иначе она была намерена сражаться со мной насмерть, но все равно вернуться к тебе.
— Ах ты…
Моментально взъярившись, я кинулся на мага, но был отправлен в полет воздушной атакой. Только приземлившись, вскочил и рванулся снова.
— Да я тебя…
И завалился носом вперед от того, что вокруг лодыжки намертво обвился невесть откуда вылезший толстый корень.
— Да как ты мог! — заорал, ломая бесову корягу. — Кто так делает?
Да, какие-то секунды у меня было все, ради чего стоит жить любому двуликому. Моя любящая пара и продолжение в ней. Лишиться этого призрака — все равно что кости переломать, все до единой, рухнув с огромной высоты. Ведь если бы… То умирать нисколько и не страшно было бы, все ради этого… ничего тогда не жаль…
— А как мне, по-твоему, было ее остановить? — огрызнулся Кририк, окончательно спуская меня на землю и пристально наблюдая, видимо, на случай новой вспышки. — Она же вот точно так же взбесилась, а то и хуже, как только я ее подлечил и в себя привел. Лучше бы так и оставил. Только знаешь что, Лор? Твою ненормальную пару это бы на месте не удержало. И дурень Гаррет не удержал бы! Она бы пошла за тобой, ясно? Кишка тонка у парня остановить такой напор, как у нее, и мозгов не хватило бы убедить или хоть обмануть, как я. Вот и понадобилось привести этот довод тверже камня. Себя не пожалеет, а ради твоего ребенка смирится, будет сидеть тише мыши под веником и к Первым Истинным отвести себя даст.
— А что будет, когда она поймет, что ты соврал?
— Э-э-эм-м… ну так то не моя забота. К тому же ты сможешь быстро исправить это упущение, когда вернешься весь в ореоле славы спасителя и победителя.
— Если вернусь. — На душе стало так муторно и горько. Всего секунду я верил, что у нас с Летэ есть ребенок… А сейчас вся пережевывающая нутро боль вернулась с новой силой. — Полезай на проклятое дерево, маг, и давай перемещай нас, пока не стемнело.
