— Почему ты меня отпускаешь? — я замотала головой, держа часы под манжетой кончиками пальцев.
Учитель велит мне не отвлекаться на посторонних, потому сейчас ты мне не нужна. А еще… Ты была забавным пирожочком.
Придурок стоял напротив меня, замерев как вкопанный. Его серое как облако лицо не выражало ничего, но я уже понимала, как много может скрываться за этой маской.
Он даже не умолял о пощаде, унижаясь и валяясь на полу. Знал, что не поможет. Наверное, в ту самую минуту… Черт, он готовился умереть достойно.
За такое нельзя не уважать. За остальное — нельзя не ненавидеть.
— Дора, — я больно дернула себя свободной рукой за прядь волос, чтобы из глаз побежали слезы, — а можно я возьму отсюда кое-что? Одну щепочку?
Расстояние небольшое, его хватит, точно хватит! Если все получится, то…
Глупо, это слишком глупо, она догадается!
Губы Алана двигались, словно он что-то тараторил про себя. Молитва? Вспоминал всех, кто еще мог бы его любить?
Мне не нужно такое спасение. Если мне суждено тут умереть, то так тому и быть. Но…
Господи, прошу, помоги мне!
Бери, но только быстро.
Я выронила часы из рукава, при этом продолжая выдавливать из себя слезы, потому звука никто не услышал. Затем я наклонилась, словно ища что-то на земле и приблизилась к нему на полшага.
Пойми, что я задумала. Не затупи.
И дай мне руку!
Я схватила его холодную ладонь своей горячей, развернулась к решетке и помчалась со всей дури к заветной лестнице на второй этаж.
Не выпускай! Я не смогу уйти одна! Слишком много крови и без тебя!
И Алан не отпускал моей руки до того момента, пока я не вбежала в первую попавшуюся дверь и не захлопнула ее со всей силы.
***
— Ты меня спасла…
Нилионский с трудом пытался удержать маску спокойствия, держась за белую стену с осыпавшейся известкой. Он походил на ребенка, который впервые в жизни увидел жирафа.
— Принимаю благодарности в денежном эквиваленте! — едва дыша ответила я. — Или тортиком. Тоже классно.
Мне не верилось в то, что мы были еще живы. И в то, что Дора повелась на такой глупый развод. И в то, что я клянчу за спасение этой душонки один тортик.
— Как ты вообще до такого додумалась? — продолжал недоумевать Придурок. — Просто как…
У меня не было сил даже возмутиться. Вот в чем была их проблема, их всех.
Они думали, что если я ношу одежду с мультяшными героями, если люблю поп-музыку, если порой выражаюсь нелепо или использую забавные словечки, значит я тупая. Значит, у меня в голове каша. Значит, я ничего не понимаю.
Но вот только это они ничего не понимали во мне.
— Ладно, хватит восторгов, — я остановила его поток сознания жестом. — Если ты думаешь, что спасен по доброте душевной, то зря надеешься. Что подумает общество, если ведунья с так себе репутацией окажется единственной выжившей, а минимум пять мужиков мертвы?
— Что ты тоже причастна, — ответил Нилионский.
— В точку, мой дорогой, — кивнула я. — Так что ты — мой путь на свободу, доказательство невиновности…
— И тот, кто знает, что ты можешь колдовать даже в наручниках, — вдруг чересчур дерзко сказал Алан. — Ты не смогла бы снять часы под такой плотной тканью только лишь с помощью рук. И кожа слишком горячая…
— Да, молодец, возьми с полки пирожок, — отмахнулась я. — Моя, кхм, особенность спасла нас, так что не выпендривайся. Ладно, вернемся к нашим баранам. Если хочешь выжить и вернуться к папе, то засунь свою токсичность куда подальше, сделай глубокий вдох и поработай с мерзкой ведуньей. Сможешь справиться?
Он что-то прошептал в ответ, закрыв лицо руками. Я сочла это за согласие, решив не тратить нервы на пустую церемонию унижения через аттракцион «Повтори еще раз».
— Ладно, договорились, — я поднялась на ноги. — А теперь включай голову и начинай думать.
Алан закрыл глаза, стиснул руки в кулаки и сдавленно взвыл про себя с такой болью, словно ему заживо ломали кости.
А затем он открыл глаза и заговорил четко и быстро, словно робот:
— Обход всех помещений Тинтагеля осуществляется по будням ровно в семь после Темной поры. Скорее всего, сэр Персиваль уже знает, что случилась беда, потому уже доложил гвардии и остальным познанцам.
— Кому-кому?
— Клариссе и Макрае, двум другим главам союза Познания, не отвлекайся, — резко оборвал он мой следующий вопрос. — Не знаю, как с твоей пропажей, но мою и Адама точно заметили, потому они уверены точно в двух вещах: в здании Карцера случилось неладное, и мы оба в этом точно участвуем.
— Тогда почему нас никто не спасает? — топнула я ногой от раздражения. — Ты же вроде один в семье!
— Больше никаких комментариев по поводу моей семьи, большое спасибо, — недобро сверкнул глазами Придурок. — За нами не приходят потому что не могут. Подумай сама: Долорес не могла в одиночку управлять всей электроникой внизу. Значит…
— Культ Зверя правда существует, — прошептала я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. — И они ее завербовали…
— В точку, — кивнул он. — Прямо сейчас помогают ей удерживать нас внутри. Гвардия не может пойти на штурм, потому они уже должны попытаться вступить в переговоры.
— А как там у вас с проведением переговоров? — осторожно спросила я, боясь очередного всплеска раздражения.
— Уже хороший вопрос, — кивнул Придурок. — И я не знаю ответа. Зависит от множества факторов: что сектанты попросят в обмен, захотят ли вообще вступить в переговоры. Так же, если гвардия знает про то, что Адам погиб, они могут решить, что я тоже мертв…
— Что будет тогда? — сглотнула я, хотя внутренне уже знала ответ.
Алан впился ногтями в свою ладонь, прежде чем ответил:
— Штурм здания. Пленных брать не будут.
Наверное, Рири Прикер из Форестайда уже бы плакала и истерила, требуя немедленно забрать ее отсюда.
Но то была уже не милая Рири Прикер из Форестайда.
То была я. Кем бы эта я ни являлась.
— Говно. Надо показать гвардейцам, что ты живой-здоровый. И что на этой вечеринке затесался плюс один, которого тоже надо вытащить. Ну, красавчик, какой у тебя план?
Алан огляделся вокруг и заговорил тише и задумчивее, словно вел с собой беседу…
— Если все эти камеры охранялись из одного пункта, то должна сохраниться старая панель… И точно должна работать система связи. Но они могут подумать, что это Зверята балуются…
— А есть у вас какой-нибудь условный знак для начальства? — вдруг пришла ко мне в голову мысль.
Алан слабо кивнул.
— Лады, а я посижу тут красивенькая буду тобой восхищаться, — села я на пол.
Вдруг Придурок сел на пол рядом и уставился на меня так пристально, словно я была незнакомым ему алфавитом.
— Почему Долорес отпустила тебя со мной? — спросил он.
— Мы же подруги… — эта фраза прозвучала настолько наивно, что мне самой стало от себя тошно.
Алан лишь покачал головой.
— Часы, — предположила я, — глупо же думать, что она следила за мной? Значит, ей нужна была… Элина? Но зачем? Ограбить в темном переулке?
— Более правдоподобно, — согласился тот. — Но в этом уравнении ты заменима. Элину достаточно просто хорошенько напоить, чтоб ограбить.
Я изо всех сил старалась не пропускать через себя все язвительные комментарии о подруге. Вторая драка точно не помогла бы нашему спасению.
Нашему? Моему! Нет никаких «Мы»!
— Окей, тогда в чем дело? — не выдержала я.
Вместо ответа Придурок достал из кармана брюк обломок от скамьи из карцера и швырнул в меня. Но буквально в сантиметре от моего виска деревяшка рассыпалась на тысячи щепочек.
— Вот тебе и ответ, — показал он на пол. — Ты знала, что так умеешь?
— Нет, — только и смогла пропищать я.
Придурок закатил глаза, но вслух произнес:
— Вынужден признаться: я не разбираюсь в устройстве панелей. А ты не знаешь всех граней своего, кхм, колдовства. Нам придется учиться прямо сейчас. Со своей стороны обещаю сделать все возможное, чтобы отправить сигнал о помощи. Твои гарантии?
