— Остальные в зверином обличии поедут.
Обьяснил мне волкодак постарше.
— А куда мы едем?
Нашлась я с вопросом, как-то утешая Русалу, я позабыла, с чего все началось. Даньяр отвернулся к дороге лицом, а Яраполк лишь цокнул языком на пренебрежение младшего и сам принялся пояснять.
— К южной границе, у берегов молочного озера. Там белые заявились, говорят, роженица у них. Помощь попросили. Мы, конечно, с ними не братались, да и альфы дома нет. Но дите — это дело святое.
Значит, роды надобно принимать. Странно только, почему Даньяр не захватил еще одну целительницу. Думает, я сама со всем справлюсь? Я, может быть, и справлюсь, но придется ему мне воду тащить и бедеяшку успокаивать. Дорога оказалась неблизкой. Так как через лес было не пробиться изо сугрубов и пришлось огибать на санях. Я даже успела вздремнуть на широком плече Яраполка.
Этот мальчонка надо мной издевается. Ночью спать ему неохота, а сейчас так тянет глаза сомкнуть.
Благо Ярополк не стал тревожить, а потом даже шутить на этот счет не стал.
— Ну слава богам! И три зимы не прошли!
Сначала я думала, что мне показалось. Мужской голос был до безумия знакомым. Но определенно, что моему давнему другу здесь делать?
Разве что принимать роды.
— Микита?
Неверующе шепнула я онемевшими устами, стоило увидеть вихрастую макушку вдали. В темно-синем кафтане, с неприкрытой головой, его было не узнать. Казалось, за те неполные месяцы, что мы не виделись, он возмужал сильнее. Оставил светлые аккуратные усы, что плавно перетекали по скулам и подбородку в светлую щетину.
— Что ж ты, Снежинка, в эту глушь затерялась? Пока нашел, чуть не родили тут.
Хмыкнул молодой целитель. А у меня слезы на глаза собрались. Кинулась ему на шею, обнимая, как родного брата, не иначе.
Черные волки за моей спиной напряглись и встали в струнку, вслед за ними вытянулись, словно хишники и провожатые моего друга детства. А я и вправду прослезилась.
— Ну что ты, Снежинка? — ухватил меня за лицо ладонями высокий и гибкий, как лоза, молодец и вытер мокрые щеки большими пальцами. — Некогда нам с тобой, милая, обниматься и слезы лить! Ты уж извини, но торопиться нам надобно!
Пронзительный стон раздался со стороны телеги около маленького костра, который, наверно, развели белые волкодаки.
За ним еще один мучительный женский вскрик.
— Ой, мамочка! Не могу!!!!!!!!
— Кто там?
Спросила я, отлипая от Микитки, и, подхватив юбки, двинулась на крик о помощи.
— Молодка на сносях. — попутно рассказывал мне целитель, пробираясь через сугробы по уже протоптанной тропинке. — Вчера в лесу воины твоего отца нашли. Неподалеку караван печенегов к югу прошел, она, видать, от них убегла.
Подойдя к телеге, я наткнулась взглядом на молодую женщину. В обносках, кусках ткани. Треснутая, исхудалая. Только огромные карие глазеньки и большое пузико.
Бедолага мучилась в схватках на телеге, выворачиваясь, как на раскаленной сковороде.
— Так в чем проблема? — изумилась я, глядя на девку. — По животу смотрю, в срок она, тужиться не может? Или дитя перевернутое?
— Да не, Снежинка. — Микита устремил на меня умные зеленые глаза. — Не в срок там. Ты присмотрись. Да к плоду руку протяни.
Стянув шаль с головы, я нагнулась над роженицей и припала ухом к животу, отпустив ладони под рубаху.
Теплая кожа встретила меня пинком.
Тук-тук-тук
Сердечко малыша слышу.
Тук-тук-тук
Второе сердечко слышу.
Тук-тук-тук
Третье сердечко слышу…
Глаза поневоле распахиваются. До меня медленно доходит, что происходит. Неужто тройня? Но их только у волкодавов бывает. Девица под моими руками в порыве боли дернулась и пронзительно заорала, чуть не лягнув меня ногой. Благо Микита успел ее за бедро схватить.
От такого мучеческого стона волкодаки как-то растерянно перегнулись и дружно отошли назад, позабыв, что ранее даже говорить с друг другом не соизволили.
— Тише-тише-тише, Млада… — утешающе погладил ее по голове Микита, и, словив мой взгляд, пояснил все до конца. — Она говорит, что семь месяцев с последних женских дел прошло. Выходит, еще не срок.
— Не срок.
Качнула я головой, задумчиво ее рассматривая. Роды не остановить. Она так и будет мучиться, в принципе, если нужного отвара ей дать, то бедра широкие, девка молодая, потужится и детишек вытолкает. Другое дело, что мертвых. Они еще живы в ее утробе. А снаружи не выдержат. Маленькие еще.
— Что делать будем, Снежка?
— Молю вас… Молю, спасите мое дитя… спасите…
Шептала в перерыве между стонами и криками бедняшка.
— Оставить не можем, родить тоже.
Выдохнула я, устало потирая переносицу. Микита по ту сторону телеги поджал тонкие уста.
— Снежка, мы с мужиками не тащили ее через все озеро. Чтобы ты мне сейчас пожимала плечами. Придумай что-нибудь, тебя же сама Маричка обучала!
Ни одной путной мысли в голове не было. В родовых делах я была не так сильна. Вот Марфа, она поднатаскана. Но и вряд ли она помогла сотворить чудо.
— Матушка!
Девка почти закричала, ухватив меня за руку в порыве боли, и я почуяла, как по локтю полоснуло что-то острое. Скосила глаза вниз, наблюдая, как багровые капли спускаются по коже, и зависла на длинных ногтях девки, так смахивающих на когти.
Медленно до меня начала доходить, что меня смущало в ее запахе.
— Ты волчица…
Шепнула я поражено, и, устало раскрыв глаза, Млада покачала головой.
— Не я… Прабабка была. Кровь смешалась… Я не могу оборачиваться… Ааааааа!
Меня резко осенило. Глянула на Микитку, и тот, заметив безумный блеск в моих очах, приподнял одну бровь.
— Привязка кровью! Можно привязать новорожденных к взрослым волкам магией. И насыщать их чарами, пока они медленно привыкнут к миру живых. А для того, чтобы переход не был резким, уместим их в теплую воду.
— Обманка. — Понятливо закивал целитель. — Они будут ощущать себя как в утробе матери. Если чар будет достаточно, а привязка крепкой… То, может быть, и спасем.
— Боги… Я уже не могу…
— Млада, не смей засыпать! О детях думай!
Рявкнула я, легонько шлепнув ладонью по личику. Девчонка с трудом распахнула глаза.
— Нет времени ее куда-то нести. Неужто тут роды будем принимать?
— Здесь неподалеку старая банька есть. Мы через лес с мужиками срежем. Донесем.
Яраполк оказался совсем рядом. И, в отличие от побледневших молодцев, держался мужественно. Тревожно осматривая несчастную.
Мы с Микитой переглянулись и почти одновременно проговорили:
— Несите!
* * *
— Давай, милая… Давай, голубушка… Еще чуток! Поднатужься! Ну давай!
Микита стал чудесным целителем, с хорошими думами и безграничным терпением. Пока я осела у ног роженицы, принимая дитя, он сидел возле нее на корточках, пока бедняжка руками держалась за петлю на балке над головой, придерживая ее за спину и ободряюще смахивая пот и слезы с ее лица.
— Давай, милая, еще раз!
— Аааааааа!
Позади колыхнулась дверь, заскрипели половицы под сапогами бравого воина. По одному запаху я поняла, это Яраполк.
— Даньяр уже отправил за Марфой и Русалой. Они все примут. Здесь рядом под землей пещера есть с горячими источниками. Мы с мужиками подумали, если в скважины постепенно добавлять лед, то вода будет тепленькой. Как ты и просила.
— Ааааааа!
Снова закричала Млада, и вот я уже вижу головку.
— Яраполк, раздевайся!
— Чего? — Не понял мужчина, но объяснять времени не было.
— Раздевайся, говорю. Дите уже идет, надо привязать к волку. Ну же, миленький… Готовься лезть в скважину.
— А? Сейчас. Вроде как понял волкодлак и скрылся из виду.
Я давно потеряла чувство времени, пока наконец не взяла первого младенца на руки. Надо было насытить его магией. Но я не воздушница, а он даже не кричит.
Не успела я испугаться. Окровавленный комок с моих рук вырвала не пойми откуда взявшийся Стешка.
