ни было, оно завладело моим телом и душой. Я бросилась к нему, прижалась, прильнула грудью к его груди, запустила пальцы в его волосы. Только что я стояла, отчаянно желая увеличить расстояние между нами, а в следующую секунду я уже приподнималась на носочках, все еще вынужденная тянуться к нему, хотя он сидел, и прижималась губами к его губам…
Кузница исчезла.
Все исчезло.
Все, кроме него.
Его губы встретились с моими, и мою голову заполнила волна звука. Это был мой собственный голос, призывающий, умоляющий, просящий не торопиться, все обдумать, но я не хотела его слушать.
Ощущение его губ было невероятным. Они разошлись для меня, и я почувствовала, как он улыбнулся мне в губы, когда его язык встретился с моим. Он поцеловал меня в ответ. Его руки оставались там, где он обещал их держать, но его хватка становилась все крепче, его пальцы впивались в мои бедра, когда он погружал свой язык в мой рот, пробуя на вкус и исследуя с каждым движением.
Его запах захлестнул мои чувства, овладевая мной, уничтожая меня. Мята. Дым. Зимний утренний воздух, к которому я все сильнее привыкала по мере того, как больше времени проводила в этом странном месте.
Его дыхание обдавало меня короткими, резкими порывами, он становился все настойчивее, его жесткая щетина царапала мои щеки. Теперь он держал меня так крепко, что определенно оставлял синяки. Я хотела их. Я хотела запомнить это. В последующие годы, вспоминая этот момент, я буду рада, что решилась и прыгнула. Это был поцелуй, положивший конец всем поцелуям. Требовательный, настойчивый и страстный.
Я ненавидела этого мужчину. Ненавидела всеми фибрами своего существа. Но, будь я проклята, хотела я его так же сильно. Схватив его за волосы, я намотала их на пальцы, сжимая руку в кулак. Кингфишер откинул голову назад, из его горла вырвался низкий, рокочущий стон. Я прикусила и потянула его за нижнюю губу, вздохнув ему в рот, и огромный самец замер подо мной.
— Осторожно, — выдохнул он. — Я поклялся, что буду неподвижен, пока ты будешь целовать меня. Но я не обещал проявить сдержанность, если ты заберешься ко мне на колени и начнешь тереться о мой член.
Я не… я не…
Черт. Да. Я это делала. Даже не осознавая, я оседлала его. Мои ноги обвились вокруг его талии. Его член, зажатый между нашими телами, был твердым, как камень. Я чувствовала его там, он терся о меня, оказывая самое восхитительное давление всякий раз, когда я перемещала свой вес.
Ни.
За.
Что.
Через две секунды я уже была по другую сторону кузницы, запустив руки в свои волосы, а не в его. О чем, черт возьми, я думала?
Фишер тихо рассмеялся, поднялся с табурета и взял со скамьи свою рубашку. Встряхнув ее, он надел ее на руки, но не стал натягивать через голову. Пока нет. Он стоял, сверля меня взглядом, и на его лице расплывалась бесшабашная, красивая улыбка.
— Я не сказал, что возражаю. Но в следующий раз я скажу, где проходит граница. Если захочешь пересечь ее, я с радостью присоединюсь к тебе на другой стороне. Только не говори, что я тебя не предупреждал.
Я изо всех сил старалась подавить чувство стыда, красной волной поднявшееся по моей шее.
— Следующего раза не будет.
Фишер улыбнулся так широко, что на его щеке появилась маленькая ямочка. Проклятая богом ямочка. Как я раньше ее не замечала? Наконец он натянул рубашку через голову, прикрыв, наконец, испещренную татуировками грудь.
— Как скажешь, малышка Оша.
— О боги, может, ты уже уйдешь? Я не хочу находиться рядом с тобой, если ты собираешься быть таким невыносимым.
— Я должен проводить тебя обратно в твои комнаты.
— Я не хочу, чтобы ты это делал, — огрызнулась я.
— Грубо. Лейн вздернет меня за яйца, если я позволю тебе пойти куда-нибудь одной.
— Тогда отправь Рена прогуляться со мной.
Кингфишер пересек мастерскую и встал передо мной, в его глазах был голод. Таким я его еще не видела. Это было одновременно и волнующе, и пугающе.
— Если я пришлю Рена, ты будешь ждать его здесь?
— Да.
— Тогда хорошо. Пусть будет по-твоему. Я пойду.
— Спасибо!
У меня закружилась голова, когда он наклонился и снова прижался губами к моему уху.
— Да ладно. Неужели все было так плохо?
— Да!
Он снова засмеялся, холодно и безжалостно, положил руку на центр моей груди и начал постукивать.
— Тум, тум, тум, тум, тум. Так быстро. Как у колибри. Осмотри укус лисы, малышка Оша. Ты же не хочешь, чтобы у тебя отвалилась рука.
Прямо на моих глазах Фишер дематериализовался, превратившись в черное облако песка и дыма.
ГЛАВА 13.
ПРИНУЖДЕНИЕ
Полжизни в Зилварене я провела в бегах. Убегала от стражей. От торговцев, которых обманула. От людей, которых я обворовала. Я была не только быстрой, как молния, но и выносливой, что было чертовски хорошо, потому что я понятия не имела, как далеко мне нужно бежать сейчас. Все, что я знала, — это то, что мне нужно добраться туда как можно скорее. Пройдет совсем немного времени, прежде чем Кингфишер заметит, что я сделала, и отправится на поиски.
Сумка, которую я собрала заранее, подпрыгивала у меня на спине, примерно на десять фунтов тяжелее, чем была, когда я несла ее в кузницу. Изначально я взяла только несколько предметов одежды и немного еды. Большую часть веса сумки составлял большой резервуар для воды, который я запихнула в нее, — мягкий кожаный мешок был наполнен до краев. Теперь в сумке был еще и лисенок, и, судя по звукам, маленький пушистый засранец был не в восторге от всех этих прыжков.
Он тявкнул, когда я помчалась по коридорам, направляясь вниз, вниз, все время вниз. Мужчины и женщины феи раздраженно кричали, когда я проносилась мимо них, не давая им времени узнать меня.
