Звуковой сигнал привлек его внимание к сотовому. На экране высветилась SMS:
«В полночь на кладбище».
Ее прислал Антон Вернадский.
Глава 35.В полночь на кладбище
Без четверти двенадцать Александр остановил машину у кладбищенских ворот.
Лунный свет заливал могилы и ограды, отбрасывавшие тени причудливых очертаний. Чуть поодаль, хотя и не в самом конце кладбища, тьму прорезал свет фонаря. Зоркий глаз Александра без труда различил там какое‑то движение. Он шел между рядами могил, там, где не далее, как сегодня ступали ноги скорбящих. И путь его лежал к свежей еще, не так давно зарытой могиле, утопавшей в море цветов, слабый аромат которых ветер до сих пор разносил по мертвой земле. Он не знал, кто умер и что оборвало эту жизнь. Пройди он здесь часами раньше, его погубило бы горе близких и друзей. Но в этот полночный час лишь молодое лицо на посмертном портрете, скрытое от глаз темнотой, улыбалось ему последней грустной улыбкой.
Бояться надо живых: мертвые уже не причинят вреда.
Александр узнал Антона издалека. Судя по характерным звукам ударов лопаты о грунт, тот раскапывал могилу. Пару раз раздался скрежет металла по камню, и могильная плита завалилась набок. Когда яма стала достаточно большой, Оракул с шелестом сложил невидимые крылья, спрыгнул вниз и продолжал работать.
— Что ты делаешь? — крикнул ему Александр.
— Задай вопрос, на который ты не знаешь ответ, — посоветовал Антон, не поднимая глаз.
— Чья это могила?
— Не знаю. Какая разница! Хочешь знать еще что‑то? Может быть, то, зачем я позвал тебя сюда?
Антон поднял голову — он был уже по пояс в яме — и посмотрел Александру в глаза. Тот стоял у самого края.
— Нет, я хочу знать, что мешает мне пристрелить тебя и закопать до того, как ты воскреснешь.
— Не знаю, — Антон пожал плечами. — Совесть, наверное. Но ты этого не сделаешь. Как не сделает и Ярославцев, который сейчас подъезжает к кладбищу. Его совесть не мучит — он просто не успеет. Но можно ли упрекать его — человек потерял дочь.
Из ямы торчала одна лишь голова Антона, когда он остановился на мгновение, посмотрел Александру в глаза и спросил:
— Ты сможешь простить меня?
Он умолк на мгновение и опять погрузился в работу.
— Я изо всех сил старался выбрать наилучший путь, продумывал все многократно. Это была одна из самых сложных комбинаций, которую я когда‑либо претворял в жизнь. И если я где‑то просчитался, если могло быть и лучше, то это лишь от неопытности. Я сделал все, что мог!
На последней фразе голос его сорвался и прозвучал как‑то надорвано.
— Зачем тебе мое прощение? — удивился Александр. — Какая разница, что думаю я? Эмоции ведь все портят, верно? И привязанности надо пресекать на корню. Разве не так?
— Я тоже еще слаб. И я хочу знать, что ты не держишь на меня зла.
— Я держу на тебя зло.
В этот момент лопата ударилась о крышку гроба, а Александр услышал позади себя шаги и голос Владимира, в котором было больше холода, чем во всей кладбищенской земле:
— Ни с места!
Александр обернулся, и Ярославцев, осознав свою ошибку, опустил ствол и спросил:
— Где он?
Александр указал вниз:
— Предается вандализму.
В этот момент Антон открыл гроб, и у двоих мужчин, стоящих у разрытой могилы, перехватило дух.
Внутри лежала Мира. Ее матовая кожа белела в призрачном свете луны, и на теле не было ни следа жутких ран, нанесенных ей сегодня: ни крови, ни рубцов. Она лежала на спине, слегка склонив голову набок, и поза ее, такая естественная, ничуть не походила на ту, в которой кладут в гроб покойников. Длинные волосы разметались по груди, шее и лицу, и в своей девственной чистоте она походила на первую женщину в день сотворения. Мира была обнажена — лишь ночная мгла скрывала ее стыд.
Антон посветил фонарем на лицо Миры. Веки девушки были опущены, а рот чуть приоткрыт, будто она спала. Но грудь ее не вздымалась и не опускалась — она не дышала.
— Полночь! — провозгласил Антон, взглянув на часы.
Тело Миры вдруг резко выгнулось в гробу. Глаза девушки внезапно открылись, и она судорожно вдохнула ртом. Потом сделала еще несколько мучительных вздохов, сродни хрипу и лишь после этого оглянулась вокруг.
— Папа… — прошептала она, увидев Владимира.
Потом взгляд ее скользнул по лицам двоих других мужчин, но в нем не было ни капли узнавания, только страх. Она посмотрела по сторонам, видимо, ища в обстановке хоть что‑то знакомое. Неясный свет луны не мог скрыть атрибуты зловещего места. Полное осознание происходящего довело ее страх до состояния паники. Мира хотела что‑то сказать, может быть, закричать, но успела лишь открыть рот. С уст ее не сорвалось ни звука, а тело тяжело опустилось назад в гроб.
Владимир поспешно спрыгнул вниз, а Александр не последовал за ним лишь потому, что для всех них внизу явно не хватало места.
— Это всего лишь обморок. Она скоро придет в себя.
Ярославцев, однако, не успокоился, пока пальцы его не нащупали на шее дочери четкий ритмичный пульс. Завернув девушку в свою куртку, он бережно поднял ее на руки. Потом, поколебавшись мгновение, передал ее Александру, чье прикосновение было не менее бережным и нежным. Выбравшись из ямы, Владимир хриплым от волнения голосом произнес:
— Я отвезу ее домой.
Александр на мгновение помедлил, возвращая ему драгоценную ношу. Его губы, словно случайно коснулись лба Миры, а руки еще долго хранили воспоминание о теплоте ее кожи.
Аккуратно обхватив девушку и убедившись, что голова ее покоится у него на груди, Владимир пошел прочь, внимательно осматривая дорогу, боясь напороться в темноте на колья оград. Отойдя на несколько метров, он обернулся и обратился к мужчинам, по — прежнему стоящим у разрытой могилы:
— Прошу вас, оставьте ее в покое. Разве недостаточно она настрадалась?
— Слишком поздно, — вздохнул Антон. — Теперь она одна из нас.
— Хотя бы какое‑то время! — в голосе Владимира звучала мольба. — Дайте ей передышку.
— Хорошо, — пообещал Александр, и Антон согласно кивнул.
Мужчины еще долго стояли, не двигаясь, и в ночной тиши хорошо было слышно, как машина отъехала от кладбища.
— Как говорил великий Оскар Уайльд, в жизни человека могут быть лишь две подлинные трагедии: когда он не получает того, что хочет, и когда получает, — нарушил молчание Антон.
— Я рад, что Мира жива, — сдавленным голосом произнес Александр.
— Я знаю, — ответил Антон и добавил:
— Я же говорил, что Мира потеряет самого близкого человека. Она потеряла тебя. Теперь она не помнит тебя и всего того, что связано с тобой.
