— Знаешь, Алехандро, что я не люблю больше всего? — наигранно веселым тоном начала она.
— Что, госпожа Лилит? — изображая покорность, спросил я, кусая губы от досады.
Теперь мне было понятно все. Всего на секунду я ослабил ментальную защиту. Роковая, непростительная ошибка.
— Предательство! — зловеще прошелестела она и, угрожающе надвигаясь на меня, продолжила. — Ты влюбился в полукровку и не собирался отдавать ее мне. Думаешь, я не знаю? Я теперь ясно читаю твои мысли, чувства и помыслы!
Я застыл на месте, обреченно ожидая своей участи. Внутри все похолодело.
"Жаль, что я не спасу Васю" — это была моя последняя мысль.
Лилит коротким жестом вырубила меня своей силой. Я как сноп повалился на пол, теряя сознание.
* * *
Пробуждение было неприятным — железные прутья впивались в спину, доставляя огромный дискомфорт. Стоп. Железные прутья. Неужели меня поместили в клетку? Я распахнул глаза и вскочил на ноги, как ошпаренный и нервно осмотрелся. Да, ошибки быть не могло. Я сидел в клетке, подвешенной на толстых цепях над бездонной пропастью. Цепи крепились надежными блоками к высокому сводчатому потолку. Для интереса я даже раскачал клетку, проверяя крепление, но все было без толку. Тяжелое сооружение из крепких прутьев, в полном смысле слова, двигалось со скрипом. Бросив это нелепое занятие, я припал лицом к железу и жадно оглядел помещение.
Я находился в одной из трех клеток, висящими над каменным колодцем. Зал был круглым, вымощенным камнем. Здесь было так холодно, что при дыхании изо рта вырывались клубы пара. Да уж, как говорят русские, дело пахнет керосином. Цветисто выругавшись на родном языке, мне стало немного легче. Где-то в стороне послышалась тихая возня, всхлип. В соседней клетке явно кто-то был. Я пригляделся, напрягая зрение. Откуда-то сверху лился неяркий серый свет, освещая зал. Знакомая белая толстовка, ставшая серой, спутанные русые волосы. Парень зашевелился, со стоном приподнялся на руках и на меня с ненавистью взглянули темно-синие глаза Ивана Ковальского.
— Надо же, предатель сам угодил в клетку, — издевательски улыбаясь, прохрипел он. — Как интересно.
— Ваня, позволь мне все объяснить, — терпеливо начал я, но меня оборвал осипший голос:
— Зачем, господин Милагрос? Все предельно ясно. Вы — предатель и Лилит это прекрасно знает, — презрительно прошипел Иван, смешно морща нос. — Вы предали ее, нашу семью и доверие моей сестры.
"Совсем, как Василек" — промелькнула шальная мысль и в груди сладко заныло.
— Василиса никогда вам этого не простит! — продолжал распаляться младший Ковальский. — Жаль, что отец больше не вампир, иначе он бы вам шею свернул!
— Боюсь, что это ему не потребуется, — грустно заметил я, тщательно счищая рукавом грязь со своих модных кожаных брюк.
— То есть? — голос Ивана потух, и в нем зазвучали жалобные нотки.
"Какой же он, в сущности, еще ребенок" — с тоской подумал я, вглядываясь в лицо парню.
— Нас завтра принесут в жертву, — я лениво отозвался с наигранным спокойствием. — А пока Меррав и Лилит усиленно делят Васю.
— Нас принесут в жертву?! — ахнул Ванька.
Он ухватился обеими руками за решетку и припал к ней лицом.
— Это все из-за вас, Алехандро, — яростно прошептал он. — Пока вас не было, все было хорошо.
— Да ну?! — я иронично приподнял бровь. — По-моему первым к вам пришел Меррав со своим любовником.
— Верно, — со вздохом признал мою правоту Иван. — И что теперь делать? Как отсюда выбраться?
— Никак, — равнодушным тоном ответил я парню и натянуто улыбнулся.
Иван буквально задохнулся от негодования. Боже, как он похож на Василису. Нахождение в компании с ее братом будет пыткой для меня.
— Но вы же вампир! — возмущенно прошелестел Ваня. — Вы можете все!
— Все? — горько переспросил я, но уже вскоре взял себя в руки. — Клетки висят над бездной, до пола далеко, — я указал до края огромного колодца. — Возможно, я допрыгну до него, но как открыть саму клетку?
— Вы — вампир! — упрямо твердил Ванька. — Вы сильный.
— О, Пресвятая Дева Мария, я всего лишь вампир, а не господь Бог, — я бы высказался более емко на родном языке, но сквернословить при брате своей избранницы не хотел, поэтому выдавил печальную улыбку. — Ваня, пойми, Лилит предусмотрела все. Даже варианты побега. Металл, из которого сделаны клетки, сделан из специального сплава и защищен древними заклятиями. Мне ни за что даже не
— Твою мать! — зато парень не постеснялся при мне высказаться на своем родном языке.
Я нехорошо ухмыльнулся. Ваня, конечно, блеснул при мне своим лексиконом, но мальцу никогда не переплюнуть меня.
— Значит, мы надежно заперты в клетках и на завтра нас подадут к жертвоприношению, — с едким юмором подытожил Иван.
Да, знакомый характер — весь в отца. Этот малый мне определенно начинается нравиться.
— Верно мыслишь, парень, — похвалил я и спокойно прибавил, указывая на пустую клетку. — Это место для Василисы…
— Да благодаря вам, Алехандро, — горько заметил Ваня. — Где теперь моя сестра?
— Путем логических рассуждений, могу предположить, что у Меррава, — мрачно изрек я и в зале повисла напряженная тишина.
— Я тоже молодец. Повелся на Ирину, — после долгого молчания, с тяжким вздохом выдал Иван и в отчаянии обхватил голову руками.
— У тебя не было шансов, — с жалостью сказал я. — Даже мне в свое время пришлось туго. А ты, Ваня, человек…
— Жаль, что не вампир, — буркнул парень.
— Тебе это не надо, — я начал успокаивать его. — Ты родился человеком. Вот и живи себе.
— Да, но вы же вампир! — взволнованно сказал Иван и тут же заинтересованно спросил. — А когда вы стали таким?
— Ваня, — я грустно улыбнулся. — Я родился вампиром, а мои родители были вампирами. И живу я сотни лет…
— Круто, — восхищенно выдохнул Ваня. — Вот это я понимаю жизнь!
— Какая там жизнь? — горестно вздохнул я, настойчиво отгоняя плохие воспоминания. — Без любви это не жизнь, а существование. Особенно, когда она не взаимна.
— Без любви?! — удивленно спросил парень. — Вы говорите о любви… Странно… Вампиры и любовь — понятия не совместимые.
— Верно, вампиры любят редко и один раз за всю длинную жизнь, — печально сказал я, вкладывая в эту фразу слишком много.
Как ни странно, но Иван чутко уловил мою мысль. Его глаза удивленно расширились и он прошептал:
— Вы любите Васю?
— Да, — горькой улыбкой я признался в своих чувствах. — Больше жизни. Поэтому я бы никогда не отдал ее на жертвоприношение.
