– Ты решил вырастить из наших детей монстров, таких же как и ты?
Внутри Анирама все кипело и взрывалось от едва сдерживаемых чувств: ужас от того, что эта попытка Евы может увенчаться успехом; страх того, что его разоблачат, ведь все думали, что Владыка смерти мертв, а ее опрометчивый поступок мог привлечь внимание АКД.
Ярость вспыхнула. Он с трудом сдерживал внутри себя силу.
– Ты – омерзителен! – выдохнула Ева. – Я говорю, что ненавижу тебя, а ты продолжаешь цепляться за меня. Я не хочу ни видеть, ни слышать тебя. Знаешь, какое мое самое главное желание? Чтобы ты сдох! Сдохни, Анирам Мортис!
Мортис сжал кулаки, и дыхание Евы оборвалось на полувздохе. Владыка смерти больше не сдерживался. Забвение сменялось новыми потоками боли. Все смешалось. Ева оказалась в Аду.
***
Безучастный, пустой взгляд Евы смотрел в одну точку. Митчелл провел фонариком перед глазами и, покачав головой, встал.
Владыка скрестил руки на груди. Изуродованное лицо исказила гримаса недоверия.
– Я не могу помочь.
– Но я не затрагивал ни мозг, ни сосуды.
Митчелл долго и пристально всматривался в глаза Владыки.
– У нее не выдержала психика. То, где я помочь не в силах. Возможно, она восстановится, вернется, но это зависит только от нее, – вздохнул он и, собрав сумку, вышел.
Мортис дрожал то ли от напряжения, то ли от вдруг переполнившей его душу боли. Он подошел к сидящей напротив окна Еве и как подкошенный рухнул перед ней на колени.
– Ивви, – прохрипел он, заглядывая снизу вверх в ее глаза. – Вернись ко мне.
Ладони судорожно сжали ее хрупкие пальцы.
– Ивви, прошу, вернись ко мне.
Стеклянные безжизненные глаза так и продолжали смотреть перед собой.
Мортис закричал и, подскочив, схватил стул. Ярость краснотой пульсировала перед глазами. Стул полетел в окно. Мортис перевернул комод, и с него слетели все украшения, которые он дарил Еве за шесть лет. Со звоном они рассыпались по полу. Мортис наступил на кольцо, усыпанное брильянтами, и прошел к пианино. С ненавистью он открыл клапан и ударил по клавишам. Инструмент жалобно загудел. Табурет полетел в него.
Мортис выл раненым волком и громил, рушил все что видит. А Ева все сидела, не двинувшись, и не замечала ничего вокруг.
***
Мортис нажал на тормоз. Лицо, скрытое кепкой и солнечными очками повернулось к сидящей рядом Еве.
Владыка смерти вышел из машины и открыл дверь с ее стороны. Она была куклой, дышащей, податливой куклой. То что он когда-то хотел, но не сейчас… Эта женщина не была Евой.
– Пошли, – без красок в голосе произнес он и потянул ее руку. Он помог ей выбраться из машины и, подхватив за талию, повел к ближайшей скамье.
Они сели. Ева безжизненно смотрела перед собой. Мортис поджал изуродованные губы. Он все искал проблеск сознания в ее глазах.
– Ивви, – прошептал он. – Ты ведь этого хотела? Свободы? Вот она. Я отпускаю тебя.
Но взгляд Евы не изменился.
Мортис сглотнул ком в горле и направился обратно к машине. Он сел на водительское сидение и, впившись взглядом в Еву, замер.
Она продолжала сидеть. Редкие прохожие проходили мимо. Никто не обращал внимания на сидящую на скамейке, молодую женщину.
Мортис ждал, что она сейчас моргнет, удивленно распахнет глаза, оглянется и вскочит. Он надеялся, что глаза Евы вмиг заблестят сознанием… Воспоминания о том, как он увидел ее в первый раз, одолели его. Ее лучистые живые полные бирюзы глаза сверкали от эмоций, что выплескивались из нее.
Мортис моргнул и воспоминание рассеялось. Ева так и продолжала сидеть на скамье пустая, неживая.
Ей все же удалось сбежать от него в забвение.
Шли часы, сгущались сумерки, а они все сидели: Мортис в машине, Ева на скамье.
Он сжал руль изо всех сил и закричал. Крик, полный боли, отчаянья, осознания того, что он собственными руками убил ее.
Мортис, обезумев, бил все подряд.
Она не вернется.
Ева никогда не вернется.
Глава 22
Ярость
Марина шумно выдохнула и, задрожав, уставилась в закрывшиеся глаза мамы.
Прошла всего лишь секунда, а Марина словно прожила еще одну жизнь.
“Ева… Мама, я не знала. Если бы я только знала, что тебе пришлось пережить! Прости меня!”
Глаза налились слезами. Крупные капли посыпались на лицо мамы, омывая ее щеки.
– Прости меня. Если бы я только знала. Мама, мне так жаль.
Тем временем Мортис следил за Мариной, впившись в нее взглядом.
После убийства Евы, он словно освободился от оков. Он хорошо знал Марину и увидел в её взгляде, что Ева передала ей какой-то образ.
Дима в ужасе смотрел, как Марина обнимала Еву. Горький плач девушки поднялся к сводам. Присутствующие молчали, не решаясь произнести ни слова.
Вдруг Дима увидел знакомое лицо. Сердце дрогнуло.
Марк стоял среди толпы. Он снял шляпу и грустно вздохнул, смотря на Еву с Мариной. Дима впился в него взглядом. Почувствовав взгляд, Марк вскинул голову.
Дима скривился. Теперь все встало на свои места: Марк был предателем и именно из-за него досье Марины не проверили должным образом; теперь стало понятно, как стрелок Мортиса узнал, что Дима был в ресторане; именно благодаря Марку в его самолет попала бомба.
Марк приветственно кивнул.
“Он что издевается?”
Ярость поднялась, и Дима задергался на стуле.
– Мортис! – закричал Дима. Владыка смерти раздраженно оглянулся. – Ты трус! Привязал меня. Давай сразимся!
Мортис ухмыльнулся и наклонился к самому лицу Димы. Медленно клеточка за клеточкой его лицо стало преобразовываться. Еще мгновение и на Диму смотрел его клон.
– Ты в самом деле думаешь, что я соглашусь на дуэль с тобой? – он не сдержал смех. Дима ошарашено уставился на себя. – Прошлая дуэль стоила мне лица.
– Так вот как ты сбежал и выжил. Это твоя вторая способность.
– Это третий подарок тебе. А теперь ты заплатишь мне за поражение. Я ждал этого двадцать с лишним лет. Пришло мое время праздновать победу. Я не могу позволить драгоценной силе Аскендитов пропасть, поэтому не мог просто убить тебя.
Мортис махнул рукой, и ему поднесли стул с высокой спинкой. Он сел в него и принял свой обычный вид.
Митчелл, пыхтя паровозом, подвез систему. Он вставил иглы в руку Мортиса и в руку дергающегося Димы.
– Лучше не сопротивляйтесь, тогда все пройдет чуть менее болезненно.
– Да пошел ты, – огрызнулся Дима и плюнул Митчеллу в лицо. Митчелл брезгливо вытер щеку.
– Иском, что вы открыли, не только пробуждает силы дэвлесс в обычных людях, но и способствует полной передаче способностей от дэвлесс к дэвлесс, правда донор при этом не выживает. И напитать себя можно только одной дополнительной способностью, – высокомерно произнес Митчелл и включил аппарат.
Кровь, окрашивая тонкую трубку, быстро двинулась к аппарату. Дима нервно оглянулся. Его жизнь в буквальном смысле утекала из него. Пока он не чувствовал дискомфорта. Трубка, которая вела от аппарата к Мортису, дернулась, и бордовая кровь побежала по ней. Мортис довольно проследил, как кровь вошла в его вену и, вздрогнув, откинулся на спинку. С другой руки собственная кровь Мортиса стала вытекать в донорский пакет.
Вдруг Дима осознал, что Мортис заменял свою кровь на его. И понимание этого заставило его задергаться, но он был крепко прикован.
Безысходность перевернула в нем все, и вдруг он понял, насколько же сильно любил Марину. Он нашел ее глазами.
Она сидела возле Евы, уложив ее голову себе на колени.
С последним ударом сердца мамы, внутри Марины словно что-то сломалась.
Разбита. Унижена. Предана. Владыка был для нее учителем. Она исполняла его приказы, думая, что он заботился о ней, о ее маме, но это была ложь. Вся ее жизнь была ложью.
“Он насиловал маму, и она родила меня. Немудрено, что она пыталась убить нас обеих… Мама ненавидела меня. Как мне жить теперь? Как дышать мне без тебя, мама? Прости меня. Прости. Мама”.
