мне врешь?
— Ника, — зашипел, подлетевший к нам Йен. — Простите, она не хотела вам мешать. Простите, — и потащил меня сначала к нашему столику, чтобы захватить вещи, а затем сразу на выход, опять к зоне баристы, мимо потревоженной мной парочки.
Там он в срочном порядке расплатился и, накинув куртку, повел меня на выход. Я одевалась на ходу, понимая, что лучше с этим не затягивать. Морозный воздух взбодрил и немного освежил мысли.
— Прости, — сказала тихо, не противясь тому, как он схватил меня за руку, крепко сжав и потащив прочь от ресторана. — Я просто не удержалась. Не злись только.
— Я не злюсь, — он резко остановился и развернулся ко мне лицом. — Я не злюсь на тебя, — уточнил он, вспомнив, что от меня эмоции не скрыть. — Надеюсь, что он не успел нас запомнить. Сама знаешь, что лучше быть максимально осторожными, и тем более с теми, у кого сейчас хватает денег на покупку этих браслетов.
— Ну, возможно, идея и неплоха, но исполнение не идеально.
— Только не смей сообщать это производителю. Не хотелось бы, чтобы они решили избавиться от портящего их репутации момента.
— Если они доведут браслет до ума, — начала размышлять вслух, но Йен меня резко оборвал:
— Если распознать эмоции, несмотря на наличие этого браслета, можешь ты и еще пара неизвестных мне эмпатов, то проще и дешевле избавиться от вас, а не возвращать проданные браслеты и доводить их до идеала.
— Какие ужасы ты рассказываешь. Проще было бы заплатить неугодным, чтоб помалкивали, да и в отдел КСЭ подать прощение, чтоб позволили с такой погрешностью продолжать распространение продукта.
— Не буду спорить, ты говоришь разумные вещи, но люди порой поступают неразумно, особенно, когда речь идет об огромной сумме денег.
Не стала продолжать разговор, четко понимая, что так и поссориться можно. Не сошлись во мнениях и все — враги до гроба. Нет, не хочу так.
Остаток дня прошел тихо и спокойно. Йен отменил вечернюю прогулку, заявив, что сегодня отдыхаем от города, от чужих эмоций и холода. А мороз будто решил показать себя в последний месяц зимы, заставляя меня согласиться с озвученным решением и остаться дома.
Вдвоём, да под одеялом, было уютно и тепло. Только в такие моменты моё беспокойство о чём-то важном, но забытом, отступало на задний план, давая возможность насладится нежностью и любовью своего мужчины. И заснула в объятьях Йена с улыбкой на устах, совершенно не жалея резко изменившимся планам.
…
— Ты собираешься проваляться последний наш день в постели? — нежный голос зародил в груди приятное тепло.
— Да, весь день. В постели с тобой, — промурлыкала ему, плотнее вжимаясь в его объятья.
— И даже не спросишь, когда увидимся с тобой в следующий раз?
— Хочешь испортить сюрприз?
— Ты же все равно забудешь сегодняшний разговор.
— Ладно, уговорил. Через сколько?
— Тридцать три года.
— Это кто такой вариант предложил? А что, другого не было?
Я попыталась вырваться из мужских объятий, чтобы развернуться и одарить гневным взглядом. Но он, еле сдерживая хохот, не дал мне свершить задуманного.
— На этот раз хочу понимать, что достоин такой женщины, как ты.
— Нет, тебя точно надо запихнуть в бабское тело. Ай! — за мои слова он укусил меня в плечо.
— Твоей фантазии свершиться не позволю, — хохотнул он. — Или ты хочешь понять, каково это быть лесбиянкой?
Я фыркнула в ответ, но всё же нашла пару слов:
— С удовольствием побуду мужчиной в таком случае.
— Я тебе побуду, — обнимающие руки ослабили хватку, чтобы напасть на меня и защекотать до потери сознания.
Вымолив пощаду и прощение, я лежала не в состоянии пошевелиться после жестокой пытки.
— Раз такой разговор, — спросила, придя в себя, — то, как тебя будут звать на этот раз?
Почувствовала легкое прикосновение мягких губ к своему ушку и слышала:
— Алекс.
…
Одно простое имя, услышанное во сне, заставило меня распахнуть глаза. Это имя! Я его уже слышала. Это имя я не должна была забывать.
Мысли сказали в голове как бешеные. Перед глазами мелькали воспоминания, обрушившиеся на меня лавиной. Голова гудела, но всё же выдала образ человека, которому оно принадлежало.
Как я могла его забыть? Как могла вообще не узнать его? Нет, я узнала, но не поняла из-за отсутствия эмоционального окраса или отклика. И что теперь? Надо это исправлять. Так не должно было сложиться.
Я вскочила с кровати и бросилась в ванную, чтобы умыться. Но смыть наваждение и желание действовать не удалось. Сердце бухало в груди, грозя взорваться, если ничего не предприму. Сейчас и немедленно!
“Небо” — единственное слово, мелькнувшее в голове, словно подсказка. И вот я уже бегу по лестницы наверх, к выходу на крышу, как есть, в летней пижаме розового цвета. Но дверь закрыта, как раз для недопущения на крышу таких личностей, как я.
Но это меня не остановит — я точно знаю, что надо делать. Приблизилась к своей преграде, приложила руки к холодному металлу и начала давить на него. Мои манипуляции привели к тому, что я прошла сквозь дверь и оказалась на занесенной снегом крыше. Холодно, но меня это беспокоило не сильнее далекого и невнятного эхо в необитаемом гроте. А на порывы ветра, что стали теребить волосы, норовя отхлестать меня ими в лицо, вовсе не обратила внимание.
Снег хрустел под обувью, которую догадалась надеть, прежде чем умчаться сюда. Я приблизилась к краю крыши и посмотрела вниз — высоко. Выше, чем я думала, но так даже лучше — будет чуть больше времени.
Я встала на образную преграду между мной и пустотой.
— Крылья значит у меня красивые, — сказали себе под нос, закрывая глаза и разводя руки в стороны для равновесия.
Мне нужно сделать правильно, иначе всё закончится печально для нас двоих.
Выровняла дыхание, замедлила сердцебиение и постаралась искренне поверить в его слова: у меня красивые крылья. Они развернулись прямо за моей спиной. И им под силу
