незажившую рану. Нашу ссору мы больше не вспоминали. Забыли, будто ее и не было. В целом демон вел себя, как не в чем ни бывало. Но он скучал по тем эмоциям, что я излучала ранее, желал близости, полной сумасшествия и ярких впечатлений. Я это понимала, но не могла переступить через себя. Только не в этом вопросе. И это не месть с моей стороны, как можно подумать. Просто вновь пережить шквал ощущений, что обрушился в последний раз, боялась панически, до дрожи в коленках. Стоило оказаться наедине, как срабатывал защитный механизм, и я окружала себя коконом тьмы. Это не отменяло реакций тела. От прикосновений демона, его жарких поцелуев и ласк плавилась, словно шоколад на солнце. Где-то глубоко внутри бурлила кипящая лава из чувств, испытываемых во время секса, но на поверхность не вырывалось ни капли.
Суолк, с которым, набравшись смелости, обсудила столь деликатный вопрос, пояснил, что это защитная реакция, преодолеть которую практически невозможно. Организм побывал на грани гибели, и как только создавались похожие условия, всячески пытался уберечь от негативных последствий. Посоветовал найти подходящее уединенное место, подальше от живых существ, и, возможно, там у меня получится открыться полностью. Поделилась информацией с Реем, и тот, прислушавшись к совету, устроил нам своеобразный пикник на природе. Очаровательная полянка на берегу живописного озера, расположенного где-то в Гнольих горах. Дикое место вдали от цивилизации, но ведь не лишенное жизни! Стоило расслабиться, поверить, в то, что сейчас все сработает, согласно плану, как в меня хлынул целый поток эмоций. Оказывается, большинство зверей также обладают чувствами. Конечно, многие из них замешаны на инстинктах, но все же! Мало приятного ощущать азарт хищника, который притаился неподалеку и выслеживал нас, как добычу. Или ликование самца рокха, полуптицы-полузверя, у которого брачный гон в самом разгаре, и он выказывал свою состоятельность самочке. Учитель, конечно, научил справляться с подобными проявлениями чувств, и отсекать ненужные по желанию. Но попробуйте контролировать это во время интимного процесса! Вот и у меня не вышло. А спасительная тьма защитила так, как умела. Надо ли говорить, как взбесился Рей? Он не понимал природу моих страхов, пытался это сделать, сдерживался, стремился быть терпеливым, но все равно не понимал.
— Леа, за что ты меня так изводишь? — встряхнул за плечи, заставил смотреть ему в глаза, — неужели так сложно просто быть собой? Ты пользуешься своей властью надо мной! Ты, человечка! Почему?
— Рей! Как ты можешь так говорить? Я же не специально! — от незаслуженных обвинений навернулись слезы. И ведь чувствовал, что не вру, но все равно продолжал смотреть так, будто ножом по живому режу. С укором, болью, неутоленной страстью и всепоглощающим желанием. Не смогло любящее сердечко устоять перед таким взглядом, дрогнуло. — Я попробую, Рей. Постараюсь.
Сама прильнула к нему всем телом, коснулась губами изгиба шеи, ключиц. Пальцы заскользили по гладкой коже, стискивая, дразня и одновременно избавляя от рубашки. Мне ответили тихим рыком и каскадом болезненно-клеймящих поцелуев. Опрокинув на мягкий плед, Рей принялся исследовать меня с энергией и восторгом первооткрывателя. Остатки одежды с характерным треском разлетелись в стороны. Поцелуи жгли кожу, ладони иной раз ласковые и нежные, сминали с варварской грубостью, не заботясь о том, что останутся следы. В каждом рваном движении чувствовалась неудовлетворенность, которую с голодной жадностью демон стремился восполнить.
Каким же невыполнимым оказалось данное обещание! Ну, как тут сосредоточиться, когда сердце колотится в бешеном ритме, мысли путаются, а с губ в такт ритмичному движению срываются громкие стоны? Невозможно. Почти. Цепляясь за остатки разума, который практически растворился в урагане захлестнувших эмоций, позволила убрать защиту, умоляя себя же дать любимому шанс. Тьма обиженно отступила вглубь подсознания и затаилась до поры до времени. А Рей, на которого обрушился водопад из острых ощущений, замешанных на удовольствии, бушующей пожаром страсти, терзающих сомнениях, нешуточной борьбы с собой и приятной, придающей остроты, боли, задрожал всем телом, выплескивая переполнившее его ликование вместе с семенем и громким криком, эхом, затерявшимся в окружающих горах.
— Леа! Леа, Леа, Леа! — как безумный повторял мое имя, покрывая поцелуями лицо, шею, ключицы, плечи. Еще никогда разрядка не накрывала демона так быстро, и я чувствовала прячущееся где-то на задворках смущение и решимость доказать, что способен на большее. Впрочем, восстанавливался он в рекордные сроки, так что теперь, получив желаемое, стремился к тому, чтобы и я достигла максимальной точки.
— Ре-эй! — стон завершился протяжным вскриком, вознося меня на вершину блаженства.
Несколько секунд ни с чем не сравнимого удовольствия, сметающего все преграды, и ощущение счастья сменилось жесточайшей агонией. В нескольких метрах от нас умирал зверь, ринувшийся на легкую и беспечную добычу. Это я не обратила внимания, полагая, что мы беззащитны перед окружающим миром, а демон обезопасил нас, окружив мощным защитным пологом. Как только хищник пересек контур, его поджарило заживо. Вся муки гибнущего в паре метрах от нас существа, обрушились на ничем не защищенную меня.
Это у меня от высокой температуры лопнули белки глаз, у меня вспыхнула шерстка и до черноты закоптилась кожа, у меня кровь вскипела изнутри и моментально сварились внутренние органы, а ставшие ломкими кости с треском раскрошились и обломками впились в тело.
Яростно визжащую и ничего не видящую из-за заливающей глаза крови, меня укутали в плед и зашвырнули в портал. Нехватка дыхания вкупе с удушающим кашлем как раз и подсказали, что мы переместились. Не знаю, как сам Рей справлялся с теми эмоциями, что я не только переживала так глубоко, но и еще транслировала на несколько сотен метров вокруг, но ответные отголоски демонического страха добавили неприятных ощущений. Впрочем, внешнее воздействие закончилось, как только на шею привычной тяжестью лег амулет. Это отсекло сторонние воздействия, однако ничуть не уменьшило страдания, которые бушевали внутри.
Ажиотаж, вызванный нашим появлением, топот сбивающихся с ног слуг, лающие приказы Крейгсхарта воспринимала отстраненно. Вся суета осталась за пределами сознания, отсеченного от мира ментальным амулетом, а внутри же я гибла, медленно выгорая от боли и пережитого ужаса, и молясь лишь о том, чтобы все это поскорее прекратилось.
Обиженная защитница вредной букой выбралась из глубин подсознания.
