И в Пино такие суда не ходят.
А «Гордость» была готова на всё ради золота.
Ларс был готов на всё ради Пино.
И потянулись долгие месяцы пути, в которые от самого неумелого матроса Ларс Гри дослужился у капитана до личного советника.
Он устроил не одну сделку, пользуясь тем, что язык подвешен прекрасно. Свёл команду с нужными людьми на суше.
Однажды Ларс спросил: «Вы пираты?»
– Нет, мой мальчик. Мы выживаем, – ответил капитан, и подмигнул.
Но Ларс знал, что команда не гнушается разбоем и обманом. А ещё команда кое-что понимала в магии, куда больше чем кто-либо, кого знал прежде Ларс.
Они использовали неизвестный ему язык и называли его речью «морского дьявола». На этот зов отзывалось море, подобно тому, как это делала Эмма. У большинства на судне были синие глаза, но никто не носил «живых» волос.
Водники, вот кем были эти люди, а значит практически вне закона, об этом Ларсу тоже рассказали уже местные. Никогда он не думал, что существуют какие-то гонения в сторону «иной» магии.
Последнее дело. Последний город. Небиолло. Так близко от Бавале, где могла быть возлюбленная Ларса, о которой он никогда не говорил, но никогда и не забывал.
И капитан говорит, что в доме Гриджо свадьба.
И боцман возражает: «Тот самый Гриджо?» со злобным рычанием, намекая на личные счёты.
И Ларс Гри, он же Глер Мальбек, говорит: «Быть может, нам посетить это мероприятие? Чем мы хуже аристократов?»
Так Глер узнал, что Неро Гриджо – часть организации, проповедующей «чистую магию», а ещё, что у Эммы намечается свадьба.
И вот, спустя два дня после той свадьбы, он лежал на узкой койке, обнимал обнажённые плечи Эммы и смотрел, как узкая полоска света разделяет потолок на две половины. И всё думал, как так случилось, как ему так повезло, что это всё стало реальностью. И как она оказалась тут, рядом, обнажённая и совершенно точно его.
– Куда же делись твои волосы? – спросил он, зная, что Эмма не спит.
Она лежала, прижавшись щекой к его груди, и выводила на ней узоры.
– Отец отрезал… и оттого ушла моя магия. Я больше не имею ничего общего с водой.
– Твой отец сектант, – зачем-то фыркнул Глер.
– Знаю. Но ничего не ясно о том, как это работает.
– Мы выясним, непременно, – Глер поцеловал её кудрявую макушку. – Так мне тоже очень нравится.
Эмма улыбнулась и впервые с того дня, как осталась одна, почувствовала себя совсем маленькой и очень защищённой.
Сбылась её мечта – проснуться в постели Глера Мальбека. Глупая, наивная и неприличная мечта влюблённой по уши девочки.
– Твои глаза стали как два изумруда. Зелёные с чёрными прожилками…
– А твои я всегда мысленно сравнивала с листвой, – ответила Эмма. – Зелёные с жёлтым.
– Ты сказала, что ты теперь волшебница. И что-то шептала. Что-то странное, но я это уже слышал. На этом судне многие говорят на подобном языке.
Эмма поднялась над Глером, даже не вспоминая о наготе, и уставилась на него широко открытыми глазами, а Глер улыбнулся, его поражало, какой Эмма стала милой. Её пшеничные кудри, которые кое-где казались пепельными, будто выгорели. Её большие зелёные глаза, тёмные брови, алые щёки и губы, она была очаровательно-прекрасна и в то же время совершенно не кокетлива и не полна самомнения.
– Они… колдуют? По-настоящему…
– Наверное, я никогда такого не видел.
– Как колдовали твои родители?
– Как все…
– И ты?
– И я.
– Так ты не знаешь. Глер, милый, всё это не волшебство.
Эмма села в кровати, перекинула через Глера ноги и откинулась на деревянную стену.
Обнажённая нимфа, при одном взгляде на которую Глеру казалось, будто всё это сон. Жестокий сон, из тех, что к утру оставят горечь во рту и невозможную тоску, от того, что несбыточны.
– А что же это?
– Это только малая его часть. Настоящая магия – иная…
И Эмма зашептала свою молитву. Ей было невероятно сложно делать подобное вдали от земли, но, впитывая тепло деревянных стен каюты, она ловила ту же энергию, что вчера во время поцелуя. Она вспоминала прошедшую ночь, вспоминала то, какой стала счастливой, и думала о своём огромном влюблённом сердце, которое просто обязано вмещать в себя больше магии теперь, и всё снова стало получаться.
Стены будто оживали, они прорастали изумрудным туманом, как листвой, и этот туман, как послушный пёс, ластился к рукам Эммы, готовый служить.
– Эмма…
– Всё, что мы делали прежде – только глупости. Мы использовали резервы своего тела и выгорали. Оттого были маги-пустышки, видимо, отдавшие всё, что могли, в детстве. Оттого были и те, что казались сильнее. Ты – артефактор, черпал магию из приборов и амулетов, оттого что-то ещё сохранил. Моя стихия – вода, она разделила тяжкую ношу и не дала совсем сгореть. Но всё это только… мелочи, жалкие крохи. Истиная магия больше и выше. Только нам об этом никто не говорил. А я – узнала. Я читала об этом, изучала. Нам, земляным магам, дано черпать силы у земли, у деревьев. Мы можем безгранично много. Земля – повсюду, даже сейчас она под нами, там, под толщей воды!
Глаза Эммы светились от фанатичного огня, и Глер затаил дыхание. Ему раскрывали великую истину, суть всего. Правду, которая годами охранялась от них, простых людей.
– Кто знает?..
– О… я полагаю, что отец знает. И его секта, по крайней мере верхушка. Они не могут не знать. И они боятся.
– Из страха он это сделал?
– Да. Из страха… но это ничего. Я получила больше! – с восторгом прошептала Эмма. – Я получила силы бороться, получила истинную магию, которая была моей с рождения. И я… получила свою революцию. Я добьюсь, я не дам таким, как отец, забивать ногами таких, как Марла, или…
– …кто?
– Не важно, таких, как она, много… простые люди с браслетами. Их больше не будет, и я
