Майя переселилась в мою комнату вместе с двумя другими служанками, подозрительно крепкими и немногословными. Я предположила, что они — замаскированные стражницы, приставленные для охраны. Так же несколько вооруженных людей стояли за дверями покоев, а из самих комнат меня никуда не выпускали. Полагаю, опасались того, что убийца, поразивший императора, может вернуться за мной. Ну или того, что кто-то из придворных решит устранить меня, потому что я внезапно оказалась значительной политической фигурой. Но, как обычно в моей жизни, снова не могла ничего решать.
Я носила под сердцем наследника престола — оказалось, император Арнел успел подписать соответствующие бумаги и распоряжения. Поэтому речь о передаче престола младшей ветви правящего рода хоть и зашла, то эту тему тут же замяли. Меня быстро объявили вдовствующей императрицей, а ребенка — будущим императором.
И, конечно же, тут же встал вопрос регентства. В империи бывали случаи, когда мать становилась регентом при малолетнем правителе. Но я не имела для этого ни опыта, ни желания, ни политического влияния. Поэтому эту мысль отбросили, толком не успел обсудить. И через несколько дней жарких прений кабинет министров почти единогласно утвердил на должность лорда Каэла.
Когда я услышала эту новость, то почти не удивилась. Хотя могла бы — как у совсем недавно восстановленного в правах герцога Картрайта оказалось столько союзников? Куда делись все братья покойного императора — неужели они так легко отказались от власти? Где, в конце концов, оппозиция?
Впрочем, когда я попыталась вспомнить сколько-нибудь серьезного противника лорда Каэла во дворце, то на ум приходил лишь министр Линдон. Да и тот враждовал с ним без огонька и не доставил серьезных проблем. Его вмешательство иногда было даже на руку лорда Каэлу — например, когда тот ловко использовал придирки министра и заставил меня выступать с танцем.
А была ли эта оппозиция? Или все — лишь спектакль? Что еще подстроил лорд Каэл?
Не мог ли он организовать убийство императора?
Вспомнив руку правителя, безжизненно упавшую на землю, протяжный рев дракона и одинокую каплю на своей ладони, я судорожно вздохнула. Я не любила императора и после его кончины не оплакивала его, что было несколько неприлично, учитывая то, что даже Майя то и дело разражалась рыданиями. Но почему-то я все равно постоянно думала о правителе, сверля стену отсутствующим взглядом, и сердце охватывала горькая печаль.
Наверное, все люди вокруг незаметно прорастают в наши души, пускают корни. И когда они покидают нас, то вырывают с собой кусок сердца — даже если нам кажется, что при жизни они мало для нас значили.
Майя честно пыталась утешить меня — или больше себя — но получалось у нее плоховато. Потому что ее главным аргументом было то, что регент Картрайт обязательно найдет убийцу и отомстит за императора.
Регент Картрайт, то есть, лорд Каэл. Хотя он и был занят прениями с кабинетом министров, но все равно не забыл распорядиться, чтобы мне перестали приносить всякую гадость, за что я была ему очень благодарна — без отвара из морских коньков я как-нибудь проживу. Но когда мужчина явился вчера, я сослалась на плохое самочувствие и попросила Майю передать, что встречусь с ним в другой день: мне не давали покоя зреющие внутри подозрения, но я еще не собралась с силами, чтобы их озвучить.
Виноват ли лорд Каэл в смерти императора? Мог ли он планировать это с самого начала? В тот раз, когда мы разговаривали во дворце Ханэй, мужчина сказал, что собирался только пропихнуть меня на место императрицы. Но… может, дракон не был полностью честен?
Я вспомнила холодный, наполненный сдержанной ненавистью взгляд лорда Каэла у ворот наложниц перед тем, как тот передал меня императору. Тогда он сказал, что правитель ответит за то, как обошелся со мной.
Неужели мужчина исполнил свои угрозы?
— Ваше величество, — ворвавшаяся в покои Майя была непривычно взволнована. — Наемный убийца! Его схватили и допросили. Оказалось, он действовал по указу министра Пассона! Тот успел заплатить за покушение до своей казни. Теперь убийцу прикончат каким-нибудь зверским способом, — лицо девушки перекосилось от ненависти. — Может, будут пытать, а потом четвертуют, а может, сначала отрежут ноги, и руки, и…
— Он признался, что за яд был на стреле? — поспешно перебила я, не желая выслушивать дальнейшие кровожадные предположения.
— Сок бессонника и запрещенные заклинания, — рассеянно отозвалась девушка. По-видимому, эта тема не была так интересна ей, как обсуждения пыток. — Из тех, что могут убить даже дракона. Кстати, насчет драконов, — вспомнила она, — регент Картрайт просил передать, что опасности больше нет, и вы можете выходить из покоев.
Я задумчиво закусила губу и, вдруг решившись, спросила:
— Где он?
— Регент Картрайт? — удивленно переспросила девушка. — Вроде бы поехал во дворец Ханэй. Я слышала, он велел седлать лошадь. А что?
— Время проведать его, — мрачно отозвалась я и направилась к дверям покоев. Лорд Каэл же сказал, что опасности нет, и мне можно спокойно гулять? Вот и пойду, прогуляюсь. По городу.
Майя тут же округлила глаза, но, к счастью, не стала меня отговаривать. Коротко кивнув, она понеслась за мной, на ходу раздавая распоряжения о повозке о охране, и я невольно выдохнула: сражаться со стражниками у ворот за право выйти не хотелось. Как и перекидываться в феникса и лететь своим ходом — все-таки я еще опасалась превращаться в огромную огненную птицу. Вдруг у меня не получится? Или, еще хуже, получится, и я улечу куда-нибудь не туда?
Был уже вечер. Дворцовые здания тонули в синих сумерках, разрезаемых теплым светом фонарей — уютная картина, от которой губы невольно тронула легкая улыбка. Но тут я вспомнила, что сейчас увижу лорда Каэла, и сердце тут же судорожно застучало, а ладони вспотели от волнения. Невольно захотелось оттянуть начало неприятного разговора. Однако дворец Ханэй был слишком близко, и мы прибыли на место уже через несколько минут.
Скомандовав Майе и служанкам-стражницам ждать меня в повозке, я поднялась по лестнице, и, выдохнув, вошла внутрь.
Двери бесшумно распахивались от легчайшего толчка: кто-то явно смазал петли. На полу не было ни пылинки, а путь освещался ровным светом магических фонарей, вспыхивающих передо мной и гаснущих за спиной. Дворец Ханэй возрождался.
«Наверное, это место действительно дорого лорду Каэлу, раз уж он кинулся восстанавливать его, едва получив такую возможность», — подумала я, толкая последнюю дверь, и тут увидела того, кого искала.
Регент обнаружился в зале для приемов — том самом, с пустыми креслами. При моем появлении мужчина обернулся. Вместо серых одежд министра он был одет в угольно-черные шелка — цвет высшей власти. Его серебряные волосы резко выделялись на фоне темных одежд, а лицо было, как обычно, спокойным — настолько, что мне тут же захотелось закричать, затопать, разбить эту отстранённую отрешенность.
Впрочем, завидев меня, мужчина на миг удивленно замер — а потом на его губах появилась мягкая улыбка. Впрочем, тут за погасшая от моих слов.
— Регент Картрайт, — мужчина, уже было шагнувший ко мне, буквально запнулся об эти слова. Я звала дракона только по имени даже после возвращения роду Эттрейо титула герцога, и ему, поднаторевшему в политических интригах, такое обращение явно сообщило о многом. Мужчина замер, неотрывно глядя на меня.
— Ваше величество, — медленно отозвался он.
— Регент Картрайт, — снова повторила я, как попугай, и, чувствуя, что если не спрошу сейчас, то уже не решусь, выпалила: — Это вы убили императора?
69
Мой голос все же дрогнул — и я тут же замолчала, глубоко дыша и добела сжав пальцы.
Секунда, другая — мужчина напротив не произносил ни слова, неотрывно глядя на меня. Казалось, его глаза ищут что-то в моем лице — и не находят.
— Почему ты спрашиваешь? — отозвался он, когда я уже была не в состоянии выносить эту ужасающую тишину.
