поздно он потребует то, на что имеет право. Я, моё тело, моя жизнь принадлежат ему. Но я не хочу, не могу... Боюсь!
Если поймёт, что я была с другим, не простит. Не забудет.
Накажет.
Муж заходит в спальню. Мне не хочется так его называть, но я себя заставляю. Сижу, сжавшись в комок, и слежу за каждым его движением, каждым шагом. Он подходит к кровати, неторопливо, словно издеваясь, развязывая пояс халата, и я в ужасе замираю.
Задерживаю дыхание, ещё сильнее сжимаюсь, борясь с желанием спрятаться под одеялом. Хоть как-то от него отгородиться, чтобы не видеть. Его колючий взгляд, его ко мне отношение. Он даже не пытается скрывать, что меня ему навязали. Я противна ему и тем не менее он пришёл. Снова.
И по моим щекам снова начинают катиться слёзы.
— Прошло уже три месяца, Раннвей. Три месяца как мы женаты, — его голос холоднее промёрзшего металла.
— Мне нужно время. Нужно...
Привыкнуть к новой жизни и забыть о том, без кого не представляю будущего.
— Время на что? Чтобы примириться с этим браком? Я же как-то с ним примирился. — Ещё в нём звучат неизменные циничные нотки.
Этот дракон, как и мой отец, видит во мне лишь досадное недоразумение. Наверняка он был бы и рад овдоветь. И если узнает про нас с Вольмаром, поводов для вдовства у Эндера Делагарди станет больше.
— А я нет! — Нахожу в себе смелость вскинуть на него взгляд и читаю злость, ярость в ядовито-зелёных глазах. — Всё произошло слишком быстро. Свадьба, переезд... Я...
— Ты снова уезжала.
Иногда кажется, что он способен читать мысли. В мгновения, как эти, он будто выворачивает наизнанку мой разум.
— С Шанетт, — лепечу я чуть слышно. — Ей нужна была помощь в подготовке к свадьбе, а мне было нечем заняться.
— Родингер вам тоже помогал? Готовиться к свадьбе.
Он знает! Всё-таки знает!
— Не понимаю, о чём ты...
Я опускаю голову. Отвожу глаза, не в силах больше терпеть его пронизывающий взгляд.
Он подаётся ко мне, упираясь в постель ладонями, и я слышу его дыхание; резкий, хлёсткий шёпот:
— Если слухи о тебе и Родингере правда...
Меня буквально душит ароматом табака и крепкого алкоголя.
— Пусть мы не можем развестись, но я найду способ сделать так, чтобы ты исчезла из моей жизни. Я смирился с браком с пустышкой, но не стану терпеть возле себя шлюху.
Его пальцы сжимаются на моём плече, другой рукой он обхватывает меня за горло, и я падаю в вязкую тьму. Погружаюсь в неё, тону...
— Женя... Женя!
Пальцы дракона сжимали моё плечо, встряхивая, и я с силой, на какую только была способна, оттолкнула его от себя, а потом сама отскочила в сторону.
Меня трясло. От страха, отчаянья и боли Раннвей. От ненависти и презрения Делагарди. Он попытался сделать шаг вперёд, ко мне, и я снова отшатнулась.
— Не прикасайся ко мне! — слова вырвались вместе с утробным рычанием.
И эмоциями Раннвей.
Дракон нахмурился:
— Что произошло? Ты её видела? Смогла поговорить?
Тяжесть ладони на плечах, цепкие пальцы на шее. Презрение во взгляде и в словах. А ведь от этого я когда-то и спасалась. От ублюдка-мужа, уверенного, что наша семья распалась из-за меня. Слабой здоровьем Женечки, не способной выносить ребёнка, помешанной на музыке больше, чем на нём, великолепном и непревзойдённом. Игорь свято верил, что именно он должен быть светочем моей жизни, а если когда сгоряча позволял себе грубое слово или в принципе грубость, то ему простительно. Ему можно. С такой-то жёнушкой.
Я считала иначе. Терпела, сколько могла, а потом решила: хватит!
Ему это «хватит» явно не понравилось. В последние годы я хорошо зарабатывала — выступала постоянно, без отдыха, без отпусков, в то время как бизнес мужа разваливался, и он не особо пытался что-то исправить.
До сих кажется, что это из-за него я так банально умерла в своём мире. Оказалась в этом и имела неосторожность познакомиться с таким же...
Выродком!
Последнее слово взорвалось в сознании эмоциями Раннвей. А может, это были мои собственные. Дракон, Игорь... Всё смешалось. И в голове, и перед глазами. Меня затрясло. Так сильно и так часто, что я без сил сползла на кровать. Дракон ещё что-то спрашивал, снова хватал меня за плечи, а я не могла ни оттолкнуть его, ни даже отстраниться. Только чувствовала, как слабость захлёстывает разум. Как дрожь усиливается: от его взгляда, от его прикосновений. Как блёкнут краски, и меня снова затягивает в омут тьмы и чужого страха.
Глава 17. Шаги прочь и навстречу
Следующие несколько дней я чувствовала себя так, словно подцепила какой-нибудь местный грипп. Мне было настолько плохо, что хотелось уснуть и больше никогда не просыпаться. Лежать в кровати, не шевелясь. Не видеть никого, не слышать ничьи голоса.
Меня постоянно лихорадило — температура никак не спадала. Несмотря на старания лекаря Брадена, я ощущала себя мокрой, хорошо выжатой тряпкой. Ломило кости, ныли суставы. Мне то становилось невыносимо холодно, то невозможно жарко.
Ещё и сны про Раннвей... Стоило провалиться в беспокойное забытьё, как я тут же оказывалась в очередном видении из её прошлого. Как будто проживала ещё одну жизнь — жизнь глупышки драконицы. Самое обидное, что проснувшись, я почти ничего не помнила. Её отец, Вольмар, Данна и всё её окружение... Лица таяли, глохли голоса, всё забывалось. А я была настолько слаба, что даже то, что сохранялось ненадолго в памяти, не могла никому ни рассказать, ни хотя бы записать.
В короткие моменты, когда приходила в себя, понимала, что до этих пор мне везло. Став Веей из Пограничья, за четыре года я ни разу серьёзно не болела. Наверное, так же паршиво я чувствовала себя только когда мою душу каким-то непостижимым образом забросило в это тело. Тогда я тоже сильно болела. Кастен вытащил меня из ледяной воды, да и, наверное, тело Раннвей не сразу приняло новую «квартирантку». Но я выжила, выкарабкалась тогда, и сейчас как-нибудь справлюсь.
— Вот так... ещё одну ложечку, — звучал совсем близко мягкий голос не то Полин, не то Минны. — И ещё... Вот и замечательно. Господин Браден обещает, что лекарство быстренько поставит вас на ноги. К сожалению, сейчас многие заболевают. Вот даже вчера в газетах писали, что по столице опять гуляет какая-то
