— Сейчас все расскажу, Катюш. Еще через несколько дней у меня в голове голос появился — я перепугался до усрачки и окончательно удостоверился, что спятил. Или помер и попал в ад, в который никогда не верил.
— Голос? Какой еще голос? Обращение мага?
— Вот уж без понятия, — Андрей вернул мне бокал и продолжил: — Чистый такой, хрустальный и пронзительный. Женщина говорила — как какая-нибудь оперная певица, которая слова в обычном темпе произносить разучилась, потому их поет на высокой ноте, аж барабанные перепонки трещат.
Я переглянулась с Ринсом, но мнениями мы так и не обменялись, слушая дальше:
— И вот ее я понимал — она на каком-то языке говорила, явно не русском, но я понимал. Благодарила долго за то, что пришел к ней. За то, что согласился. И повторяла, что осталось мне только до нее добраться — и больше не будет ни боли, ни страха, ни мучений.
Я уже, кажется, понимала суть, но все еще реагировала заторможенно:
— У меня ничего подобного не было, Андрей… Она со мной не говорила.
Мужчина устало пожал плечами:
— Я кое-как собрался и тоже думать начал — певице в ответ. Говорю, а на что я соглашался-то? Я если и соглашался, то на дебильное предложение перенестись во времени. А она мне про какой-то сосуд, и что того согласия вполне хватит. И зовет — так отчаянно к себе зовет, что я больше всего к ней пойти и захотел. Заклинанию учила, как дойти быстрее. Да я и пошел бы, если бы не эти треклятые боли — черный дух помогал, но его силенок мало на что хватало. Странное чувство — умом понимаю, что не стоит туда идти, уж больно сладко певичка напевает, а все равно хочется ей помочь. Вот я и решил еще пару дней перетерпеть — потом хотя бы хлеба с кухни попросить в дорогу. Или за это время определиться с решением.
— Богиня… — выдохнула я и переспросила у Ринса. — Его звала к себе Богиня? А меня не звала, потому что я согласия не давала?
Айх в ответ молча кивнул. Андрей обернулся к нему, но не вздрогнул и приветствовать не спешил. Высказался размеренно:
— Так ты слепой? Странно. Мне казалось, что взглядом прожигаешь. Пожалуйста, не стой за спиной — у меня от тебя мурашки по коже и дикое раздражение. Извини за бестактность.
Ринс не шелохнулся, даже голову на миллиметр не повернул. На Андрея влияет фон, но он так стойко держится! Я наклонилась и накрыла его руки своими, отвлекая внимание на себя:
— Что было дальше, Андрей?
— А дальше, Катюш, бреда добавлялось. Я вдруг понял, что стал разбирать слова людей — не все подряд, но смысл улавливал. Они говорили о том, что меня проще пристукнуть на заднем дворе, чем продолжать кормить — работник из меня никудышный. Дорубился я, что двух дней мне вряд ли дадут, надо уходить. Но дух меня снова к книгам тянул — показывал что-то. В закрытый архив утащил, замок я и сам взломал. И какие-то знаки я теперь разобрать мог, как если бы та певичка в моей голове рычаг передвинула. Я просил своего помощника отыскать других — имена из списка перечислял по порядку. И только на твоем он мне заклинание показал — надо было какие-то бессвязные буквы произнести и имя твое добавить, чтобы внезапно оказаться перед воротами этого замка. Дальше ты знаешь — просил тебя, пока не пустили.
Я гладила его большие руки, будто пыталась успокоить, хотя Андрей и выглядел уравновешенным.
— Теперь все будет в порядке. Вам только туда идти не нужно, куда голос звал! Скоро сюда явится Ноттен, он должен помочь… Айх, — я перевела взгляд на Ринса, — мой друг может остаться здесь? Пожалуйста!
И Ринс вдруг сделал короткий шажок вперед. Андрей резко согнулся, открывая рот, из которого потек дым — довольно большой и с синеватым отливом. Мужчина недоуменно наблюдал, как его дыхание концентрируется в плотное облако и рвется к айху. Я вскочила на ноги, Андрей тоже шатко поднялся. Ринс схватил дым в воздухе, не позволив тому долететь до его лица, и крепко сжал кулак, зашептал быстро. Агрессия с обеих сторон была очевидна, но я все не могла поверить в происходящее:
— Айх, что вы делае…
Дым завихрился, почернел, а через секунду обмяк, рассасываясь в пространстве. Только после этого Ринс разжал кулак и сделал еще один шаг к Андрею. Вскинул руку, из которой на глазах вырос знакомый нож.
— Нет! — я бросилась вперед. — Нет!
Но моя попытка остановить дальнейшее не увенчалась успехом — айх перехватил Андрея за волосы и резко полоснул лезвием по горлу. В стороне завизжала Китти, о присутствии которой я позабыла. Я успела подлететь только к рухнувшему на пол телу.
— Нет, нет! — я трогала щеки, лоб, заглядывала в стекленеющие глаза. — Нет! За что?!
Меня мутило, перед взглядом встал туман, я как пьяная запрокидывала голову и пыталась сконцентрироваться на черной повязке. Ринс ответил так спокойно, что меня затошнило еще сильнее:
— Ты его не слышала? Он — сосуд для Богини, давший согласие. Остальное было вопросом времени. Кроме того, он явился сюда — и скорее всего показал ей путь к тебе. Ратия, отзови посыльного. Ноттен больше не понадобится.
— Нет… — я не могла поверить. — Да как же… Ведь и его можно было спрятать, и… Это же хороший человек! Умный, сильный… Он в одиночку разобрался со всем! Да он один стоил сотни таких, как я!
— Иногда и умные люди должны умирать. Успокойся, Катя.
Его тон меня уничтожал — ему плевать. На мою боль, на чужую жизнь, он просто решил какую-то подвернувшуюся проблемку, не пытаясь найти другие варианты. А я даже на ноги подняться не могла — все тело дрожало, слезы капали с подбородка на щеку мужчины, который сумел в чужом мире отыскать меня — и за это поплатился.
— Ненавижу… — говорить было больно, но я давила из себя слова. — Ненавижу тебя, Ринс… Никогда не прощу, чудовище… Циничный, расчетливый ублюдок…
— Вот ты и определилась с отношением, — равнодушно отозвался Ринс. — А утром мучилась. Катя, я хочу, чтобы ты пошла в мою спальню и была там. Возьми с собой подругу, если тебе нужна компания для истерики.
Я не хотела подчиняться, но тело само вытянулось вверх, а ноги начали шагать. Желания айха для меня теперь неоспоримы — я даже Китти взяла за руку и повела за собой. И лишь в покоях Ринса смогла упасть на кровать, сжать скрюченными пальцами покрывало до хруста в суставах и заорать во всю глотку. Но от крика боль не уменьшалась.
Глава 29
От нервного переутомления я задремала. Китти так и сидела рядом, поглаживая меня по плечу и вопросов не задавая, хотя ее наверняка разрывало любопытством. Но в этот раз она проявила недюжинную сдержанность, за что я ей была благодарна.
Сквозь болезненное беспамятство расслышала ненавистный голос:
— Китти, я могу быть уверен, что ты не начнешь ни с кем обсуждать увиденное?
— Безусловно, господин!
Китти вскочила на ноги, ответ ее прозвучал уверенно, хотя голос слегка дребезжал волнением. Я распахнула глаза и села, преодолевая слабое головокружение. Испугалась, что если айх не поверит подруге, то избавится от нее с той же легкостью, как и от любой мешающей ему мухи. Не станет искать других путей — например, попробовать стереть ее воспоминания за последний день или зачаровать на молчание по определенным вопросам — зачем? Если перерезать горло намного быстрее.
— Хорошо, — Ринс ответил ей, хотя смотрел на меня. — Сейчас уйди.
Мне нужно было сказать немедленно — замолвить за нее словечко: о том, что я хочу держать Китти поближе, быть может, сделать ее своей личной служанкой, но так и не смогла выдавить из себя ни слова. Все нутро сжалось от нежелания обращаться к нему с любой просьбой. Позже спрошу — когда смогу хоть как-то смириться с фактом, что мне вообще придется снова разговаривать с Ринсом.
Китти ушла быстро, но все равно успела бросить на меня сочувственный взгляд. Милая моя, добрая, слишком мягкая Китти осталась единственной в этом мире, кому до моих страданий есть дело.
Как только за ней закрылась дверь, Ринс стянул повязку и откинул плащ на пол, направился к кровати. И я снова не почувствовала никаких существенных изменений от взгляда прямо в черные глаза. Он обошел и лег сзади, а я так и сидела на краю, не зная, что мне теперь делать. Ждала, когда он что-нибудь скажет, но он продолжал молчать — видимо, не считал нужным объясняться. Если честно, то я тоже не видела в этом необходимости.
