— Голодная? — Доброжелательно спросила Эгра.
— Нет, — отмахнулась я.
— Не слушай ее. Налей похлебки, — приказала Тосс.
Меня заставили раздеться, помыть руки, усадили поближе к печи, вручили миску с наваристой похлебкой и только после этого обе женщины устроились сами и замерли в ожидании. Пришлось съесть несколько ложек, прежде чем начать рассказывать о цели визита, меня отказывались слушать.
— Зачем пришла? — Первой не выдержала Тосс.
Улыбнулась, узнавая грубость, за которой женщина прятала доброе сердце.
— Мне нужна помощь, — выдохнула в ответ.
— Поломойкой не возьму. — Тряхнула головой Тосс. — И подавальщицей тоже, — добавила она.
— Не торопись, — остудила ее настрой Эгра, — Рассказывай.
— Помните я говорила о слухачке, укравшей брошь? — Внимательно посмотрела на женщин. Обе согласно кивнули. — Мне необходимо найти или Сиету или украшение.
— Так кого из них? — уточнила оборотниха.
— Брошь нужна. С ее помощью смогу мужа вызволить, — на последних словах уткнулась взглядом в тарелку.
Над столом повисло молчание. Я бежала в «Сварливую кошку» с надеждой, но прекрасно понимала, что женщинам вряд ли нужны проблемы. Смогут ли помочь?
— Хочешь спасти темного. После всего, что пришлось пережить по их милости, — грозно произнесла Тосс.
— Мужа, — поправила Эгра.
— Ты забыла, что он воспользовался ее состоянием, когда уводил отсюда? — Вспылила Тосс.
— Порой любовь не сразу разглядишь, — пожала плечами оборотниха. — Иногда ее нужно потерять, чтобы понять необходимость находиться рядом с кем-то. Можно ошибаться, ненавидеть, презирать, но когда у тебя отнимают то единственное, ради чего стоило жить, остается боль. Постоянная, незаживающая, кровоточащая рана появляется вместо сердца. Ты по инерции двигаешься, работаешь, разговариваешь, но мыслями находишься далеко. И мечтаешь. Мечтаешь о несбыточном: хоть на миг, хоть на полмига вновь увидеть дорогое существо. Поймать его взгляд, услышать свое имя, произносимое родными губами, почувствовать пожатие руки и постоянно мучиться сомнениями: «А что если бы все случилось иначе? Почему не сказала, не долюбила? Почему, почему, почему?». Если появляется надежда … хотя бы тень надежды, ты хватаешься за крохотный шанс вновь стать счастливой. Не вернуть прошлое, а войти в будущее с тем, кто дорог больше жизни.
Любовь странная штука, непонятная. Когда ее не испытываешь, кажется, что глупее чувства нет, но испытав его, ничего не захочешь взамен. Любить и быть любимым — жизненная необходимость любого живого существа. — Эгра замолчала, задумчиво рассматривая столешницу перед собой.
— Эк завернула, — хмыкнула Тосс. — Сама догадалась или научил кто?
— Сама … научилась, — отрезала оборотниха. — Поможем, Тиль. Рассказывай подробно, как выглядит слухачка.
Некоторое время мы обсуждали поиски Сиеты, а у меня в душе робкая надежда при активной поддержке женщин расцветала с каждым мгновением. Не зря пришла в «Сварливую кошку».
Конечно, в столице непросто найти кого-то. Жителей много, многие стараются держаться в тени, но Сиета слухачка. Сторонники новой власти ведут себя иначе. Они не прячутся, чувствуя свою вседозволенность, их легко определить по поведению. Тосс предложила расспросить посетителей, а Эгра загадочно пообещала поговорить со «своими».
Из «Сварливой кошки» меня не отпустили, отправив наверх в одну из комнат. Я боялась подниматься и оказаться один на один с воспоминаниями о Дэриле, но Тосс сообщила, что выделит другое помещение. Кажется грозная женщина прекрасно поняла мои переживания.
Спать оставалось несколько часов, которые пролетели как один миг. Только закрыла глаза, а уже меня трясли за плечо. Ложилась спать, не раздеваясь, потому, когда подавальщица разбудила по просьбе Тосс, я сразу спустилась вниз. Первые посетители заняли места за столом и перед работой торопливо хлебали похлебку из тарелок.
— Адрес свой запиши, — Тосс протянула лист и стержень писчего уголька.
Торопливо нацарапала адрес, потом подумала и добавила, как найти меня в театре.
— Благодарю, — искренне произнесла я, протягивая клочок бумаги.
— Ишь ты! — Хмыкнула Тосс, напомнив себя прежнюю. — Пошевеливайся, растяпа! — Прикрикнула она на подавальщицу. — Учишь их уму-разуму, учишь, потом приходит бледная копия прежней и начинаешь все сначала.
Домой я добралась быстро. Раннее утро всегда спокойней другого времени суток. Наемники отсыпаются после ночных похождений, стражники сдают смену, а трудовой люд спешит на заработки. На меня поглядывали искоса, но никто не остановил и словом не перекинулся.
Дверь в квартиру Лаэль распахнула, едва ступила на площадку. Она внимательно осмотрела мой вид и молчаливо пропустила внутрь.
— Что у тебя стряслось? — Шепотом спросила сестра, помогая развешивать одежду на просушку.
— Мне пообещали найти Сиету, — коротко сообщила ей.
Лаэль некоторое время хмурилась, видимо вспоминая свои видения связующих нитей, а затем кивнула.
— Я переночевала в «Сварливой кошке», — переодевшись в домашнее платье и налюбовавшись на спящего сына, присела за стол завтракать.
— Усиль ушел, — обронила Лаэль.
— В театр? Что так рано? — удивилась я, потягивая горячий бульон.
— Собрал вещи, попрощался и ушел. — Голос сестры дрогнул.
Некоторое время мы молчали. Лаэль тяжело вздыхала, словно пыталась сдержаться и расплакаться, а я рассуждала. Получается, его напугало мое решение продолжать поиски. Могу понять фейри, волею случая оставшегося в живых, а сейчас моя инициатива может вновь поставить под удар его не только благополучие, но и жизнь.
— Он звал меня с собой, — нарушив молчание, призналась Лаэль.
— Тебя? Почему? — Удивилась я и прихлебнула бульон из чашки, обожглась и с досадой поставила посуду на стол.
— Он считает, мне опасно оставаться с тобой, — короткий взгляд исподлобья.
— Усиль заглядывал в связующие нити? Знает о чем-то, чего мы не рассмотрели? — Серьезно озадачилась я.
— Он много лет не обращается к магии, — покачала головой Лаэль.
— Тогда почему? Ты видела нити, знаешь о моем намерении найти Дэрила и поддерживаешь в этом стремлении, — не сводила внимательного взгляда с сестры.
В ответ она промолчала, потупившись перед собой.
— Ты же поддерживаешь? — Взволновалась окончательно.
— Тиоль… — тяжело вздохнула она. — Что-то очень странное творится с нитями. Я не могу тебе ничего рассказать.
— Значит, это касается непосредственно меня, — сделала вывод, зная мышление фейри.
— Не только.
— Кого еще?
— Не могу сказать. Слишком много накручено, — вздохнула Лаэль, — но начало положено, и к чему все приведет я не знаю … Тиоль! Мне страшно!
Она подняла на меня заплаканные глаза. В утреннем полумраке не обратила внимания на покрасневшие и припухшие веки, на слипшиеся от соленой влаги ресницы, на выражение безмерной тоски, поселившейся в глазах сестры.
Порывисто встала и обняла Лаэль. Она тихонечко заплакала, выплескивая сомнения и страх.
— В любом случае сегодня ничего ужасного не случится, а значит, не стоит лить слезы из-за того, что может и не случится, — погладила ладонью по белой макушке. — Давай еще маму расспросим.
— О чем? — хриплым спросонья голосом поинтересовались у нас, — Эдмон требует маму.
— Иду! — Сердце радостно подскочило. — Я вернусь, и у меня будет масса вопросов, — предупредила обеих.
Сын отказывался вылезать из-под одеяла, ожидая, когда мы с ним поздороваемся. Обычно каждое утро мы разговаривали, пока умывались и одевались. Обычный, веселый разговор о погоде, о прочитанной бабушкой на ночь сказке, о театре и о леденцах, которые недавно обещала купить.
За завтраком нам не удалось поговорить, но тем сильней хотелось задать множество вопросов. Необычно тихая Лаэль сидела у окна и рассматривала прохожих. Неужели она надеется, что Усиль вернется? Я не могла осуждать фейри, прекрасно понимая его мотивы. Рядом с нами он живет в постоянной нависшей опасности. Наша пара хорошо зарекомендовала себя в театре, нас связывает не более чем дружба. Скорее мы нуждались в его присутствии, чем он.
