— Я уже вызвал врачей, — сказал Миллс. — Но только как бы не было поздно. Отойдите все. Лучше выйдите наружу. Ну? Быстрее. И это заберите… Кажется, оно еще дышит.
Руис и Медоед вытащили Эдвелла за руки и за ноги, и Рести даже не попыталась узнать, правда ли маньяк не умер, а всего лишь ранен.
Она задержалась на пороге, не в силах уйти совсем. За нею шумно дышал Малыш.
— Ну что там? Вот же ты, вроде и не толстая, а все загородила, — пыхтел он.
Она не глядя сунула локтем, чтобы Талангер помолчал — боялась, что шеф их выставит и запрется.
— Руис, да ты ранен, — сказала между тем Тидо, топтавшаяся в первом помещении склада. — А ну живо сидеть! Не мельтеши! Кто-нибудь перевяжет Руиса?
— Да я только слегка, — пробормотал Орлео. — Когда схватил Эдвелла, тот вышиб у меня пистолет и ударил вот… по зубам. Крови много, а толку мало.
— Я тебе сейчас покажу толк, — зарычала капитан. — Зубы целы? Ну тогда сейчас выбью парочку, если не сядешь.
Орлео вздохнул и, очевидно, сел, раз препирательства закончились.
А шеф Миллс все сидел возле Флая. Сидел к нему спиной, согнув ноги и положив на них свободные руки — словно отдыхал и вовсе не видел, что сзади человек умирает.
У шефа был свой дар. Он умел вести за собой — в бой или в покой, в смерть или жизнь. Он не был сильным магнетиком, магтехом, визуалистом или любым из других возможных магов. Кто-то умел своим даром бить, дробя кости, кто-то умел их сращивать. Андор Миллс был проводником. Сейчас Флай стоял на развилке и не знал, куда ему направиться. Туфли — туфли, зачарованные преступником, видимо, его здорово подкосили. Надо, кстати, будет завернуть их в пакет и взять с собой как улику. Но было и что-то еще помимо этой странной и незнакомой магии. Что именно, знал наверняка только сам Флайминг Лид.
Шеф сидел, сомкнув усталые веки, и его густые темные брови чуть подергивались. Свет в комнате вдруг сошел со стен и окутал обе фигуры — Флая и Миллса. Постепенно он концентрировался вокруг них, и Рести стало казаться, что она видит то ли две смутные светящиеся фигуры, укутанные в длиннополые плащи с капюшонами, фигуры, идущие по дороге — то ли два язычка свечного пламени. Ровные, спокойные и яркие это были язычки! Радостное осознание, что все будет хорошо, заполнило душу Рести, и она заплакала. Малыш взял ее сзади за плечи, и женщина повернулась к нему, спрятав лицо на груди друга.
— Ну и чего стоим? — внезапно раздался голос капитана Тидо.
Как ножом по тарелке, честное слово.
— Врачи приехали. Отойдите с дороги, живо, — скомандовала Тидо.
Нет, в самом деле. Теперь самое такое время, когда вовсе необязательно быть тидовищем, так зачем она?
— Пойдем, — сказал Малыш. — Посидим пока в машине, поменяешься местами с Кокусом. Расскажешь, как вы его нашли?
— Мы услышали… музыку, — ответила Рести, позволяя себя увести.
ГЛАВА 37, в которой Антония Бреннер засыпает на стуле
Они так и остались в доме Ары Деннитсон.
Во-первых, Тони просто не смогла бы никуда уйти. Это казалось невозможным: уйти куда-то, хоть в квартиру Флая, которая уже несколько дней была и ее тоже, хоть к родителям, хоть бы даже и в студию. И, главное, остаться там одной. Во-вторых, Ара просто их не отпустила.
— Давайте дождемся исхода этого дела вместе, — попросила она.
И они остались. Разговоры никакие не клеились, еда никому не лезла в горло, хотя есть вроде как и хотелось. Даже дремать не хотелось: попросту не закрывались глаза. Собравшись в уютной гостиной при не резком свете рыжего торшера, они молча сидели и ждали, изредка обмениваясь малозначимыми фразами. Несмотря на такую расслабляющую и уютную обстановку, напряжение незаметно и неумолимо росло.
Когда ожила рация Нельви и почти одновременно с этим зазвонил телефон — Тони подскочила в кресле и едва не упала, так были натянуты нервы. Сердце даже не забилось, а задрожало мелкой противной дрожью, передавшейся всему телу. Почему-то сразу показалось, что все, Флая больше нет и маньяк сейчас придет за нею и за Арой. В страхе девушка заметалась по гостиной, пока учитель Бато не поймал ее, будто бестолковую бабочку и не встряхнул как следует.
— Хватит, — сказал он. — Все холошо.
— Все хорошо, — сказала Ара почти одновременно с ним, кладя телефонную трубку, и только Ода еще спрашивала что-то в рацию.
— Конец связи, — наконец, произнесла она и повернулась ко всем с видом неуверенным и даже слегка ошалевшим. — Флай жив, его везут в госпиталь. Патрульный Нельви, вы можете отвезти меня туда?
— И меня, — вскричала Тони.
— Я могу вызвать машину. Мой напарник, наверное, давно спит, но…
— Я отвезу, — вызвался учитель Бато.
— Я с вами, — вторила ему Ара.
Ода обвела всех взглядом.
— Это слишком много, нас просто не пустят, — сказала она. — Проще вызвать такси и поехать вдвоем с Антонией. Теперь-то уж… теперь уже все.
— Он… умер? Убит? — Ара Деннитсон не назвала имени, и потому Ода, кажется, не сразу поняла, насчет кого был задан вопрос. Но, сообразив, помрачнела.
— Нет. Тяжело ранен, без сознания, но еще живой. С одной стороны хорошо: мы сумеем его как следует допросить, а потом он будет наказан. С другой…
Ода махнула рукой и принялась набирать номер таксопарка на телефоне.
Тони почему-то и не надеялась, что Флай будет в сознании. Она думала, что он изувечен и избит, а потому очень удивилась, когда застала его даже не в больничной постели, а сидящим на стуле в маленькой палате госпиталя. Ноги отекли так, что даже в тапочки еле влезали, на лице кровоподтеки, на голове повязка, но вид куда более целый, чем опасалась девушка. При виде Антонии Лид встал, слегка пошатнувшись при этом, и виновато улыбнулся.
— Хорошего вечера, — сказала Тони растерянно.
— Прости меня, — ответил Флай.
— Я бы должна сердиться. Я даже хотела устроить тебе сцену…
— Не хотела, — возразил Флай.
Тони осеклась на полуслове.
— Вот теперь начинаешь сердиться, — продолжил он.
И привлек девушку к себе.
— Прости меня, — сказал, уткнувшись ей в темя. — Кажется, я здорово тебя подвел с танцами… Полуфинал завтра, а я вот… В больнице. Если меня отпустят, я, конечно, постараюсь вырваться.
— Сядь, — Тони подтолкнула больного к кровати. — А лучше ляг. Полуфинал мне важен меньше, чем ты.
— Это хорошо, а то мне все-таки изрядно досталось, — кивнул Флай, подчиняясь. — Подлец вдарил мне по голове! А еще я никак не мог превратиться в мужчину, и это меня подвело! Хочешь, я все тебе расскажу? Теперь уже нет никаких секретов!
Тони присела на край кровати, обойдя вниманием обитый серым дерматином стул.
— Не хочу, — сказала она. — Секретов не должно было быть с самого начала.
— Извини, — сказал Флай. — Я должен был сказать тебе.
— Почему же не сказал?
— Был уверен, что Лидия тебе нужна больше, чем Флайминг, — пожал плечами парень. — Да и дамы из нашего отдела убеждали меня в этом. Мол, девушки после расставания с мужчинами и видеть не захотят нового ухажера.
— Я и не захотела бы нового ухажера, — горячо сказала Тони, — но для танцев мне сразу больше подошел бы Флайминг, чем Лидия!
— Разве с Лидией тебе плохо танцевалось? — засмеялся, но тут же поморщился от боли Флай.
Тони рассердилась. Неужели он не понимает? Или нарочно дразнит, выводит из себя? Зачем ему, интересно? Ведь она пришла без желания поскандалить, а теперь едва сдерживается, чтобы не наорать на него!
— Ну вот, ты перестала меня жалеть, — усмехнулся Флай. — Уже хорошо. А то мне было неловко.
— Вот потому менталистов никто и не любит, — буркнула Тони.
— Неправда, меня все любят, — ответил Флай.
Очень хотелось его немножко пристукнуть за все, но ведь он и так уже был побитый. «Раз так, — мстительно подумала девушка, — то бить-то я не буду! Но и целовать — тоже! А поцеловать тебя я хотела даже больше, чем прибить!»
Лид приподнялся, уселся спиной к изголовью кровати, осторожно потянул Тони на себя. Сердясь и негодуя, она тем не менее подчинилась, и сама не заметила, как их губы соприкоснулись. Теплые… со слабым привкусом железа… Немного нерешительные, как будто Флай до сих пор не был уверен в ответном чувстве.
