На улице холодно, а ты дрожишь.
— Ты не можешь так со мной поступить! — прошипела Ярина. — Она истинная, да? Я всем расскажу, что она не ведьма. Что это чужая в ней сила. Вот и побегай потом, защищая ее от всех. Сколько желающих будет отнять его. Намаешься, Лютый.
— Ты мне угрожаешь? — Мстислав оскалился, демонстрируя жуткие огромные клыки.
— Нет, она будет молчать, — рявкнул отец. — Будет молчать ради сына! Чтобы его это все не задело.
— Не буду! — окрысилась эта мерзавка.
— Будешь... — прошипел отец, — или удушу раньше старейшин. Вот чего ты так хотела избавиться от нее!
— Сам хотел, — визжала она. — Сам сказал — аборт делай.
— Да мало ли чего я там с дурмана наговорить мог. Ты меня поила своей ведьминской дрянью. Не ведьма, но у матери все, что нужно, переняла. Я же верил, что ты моя избранная. Так что заткнешься и будешь молчать!
— Папа, — жалобно позвал его Кирилл.
— Иди в дом, сынок.
— Но, папа... — глаза мальчика заблестели от слез.
Наверное, это окончательно меня убедило — его нужно отстоять. Нельзя позволить выгнать из этого мира только потому, что его мамаша — дрянь.
— Иди, поиграй с Роки, — отец мягко кивнул в сторону собаки. — Скоро мы с тобой отправимся в маленькое путешествие.
— А мама?
— А у мамы свои дела.
Ярина, казалось, готова была вцепиться мужу в лицо. Ее совсем не волновал сын, только собственная шкура. И отец это прекрасно понимал. Обернувшись к Мстиславу, он уверенно произнес:
— Я заверяю тебя, моя жена примет свое наказание молча.
— И не подумаю! — бесилась эта крыса.
— Значит, я отрежу тебе язык сегодня же, — ее муж жестоко ухмыльнулся. — Раз сотворила — так отвечай! А сына не смей марать своей грязью. Хватит и дочери. Был бы умнее, понял бы, что приворот это был. И тогда все было бы по-другому.
Сплюнув на землю рядом с ней, он развернулся и подошел к сыну. Взял его на руки и понес в дом. Похоже, что жена его совсем не волновала. Возможно, не такой он уж и плохой отец, пусть не для меня, ну хотя бы для этого маленького мальчика. Ему так же, как и мне, совсем не повезло с мамашей.
— Я не хочу, чтобы их изгоняли, Мстислав, — шепнула я, мысленно готовясь к его резким словам.
— Многое будет зависеть от тебя, Катя. Я сделаю все, чтобы тебя не просто слушали, а слышали. Как решишь, так и будет. У меня достаточно власти, чтобы надавить где надо. Но за нее...
— Мне все равно, что будет с ней, — мягко перебила его. — Я ее, считай, уже похоронила.
— Вот и хорошо, — он провел рукой по моей спине и обнял сильнее.
В носу жутко защипало. Шмыгнув, почувствовала легкое головокружение.
— Мстислав, поехали домой, — снова зашептала. — Там бабушка, наверное, с ума сходит!
— Еще сомневаешься, проказница, — пожурил он меня. — Она плачет с вечера. Гриня этот ваш с ног сбивается, носом землю копает.
— Вот и поехали, — отодвинувшись, я потянула его за руку к машине, и он послушно пошел за мной.
На свою мамашу больше и не глянула. Для меня ее больше не существует.
Домой возвращались в полном молчании. Рука Мстислава жестко сжимала мое бедро, когда как вторая расслаблено лежала на руле. Он хмурился, отчего выглядел суровее, чем обычно. Шмыгнув носом, едва сдержала зевок. Бессонная ночь давала о себе знать. Мстислав, бросив на меня короткий взгляд, что-то нажал на панели приборов. На ноги мне подул теплый воздух.
— Сейчас согреешься, — прокомментировал он свои действия. — Завтра прогуляемся по ТЦ.
— Зачем? — не поняла я.
— За верхней... — он на мгновение умолк и более пристально осмотрел меня. — За всем, в общем.
— Но...
— Обсудим завтра, Катя, сегодня я устал, ты тоже. Поспорить всегда успеем.
Мстислав отпустил мое бедро и растер шею.
— Ты не спал всю ночь, — вспомнила я его слова.
— Неважно, — его ладонь вернулась на место, — сейчас доберемся до моей... уже нашей берлоги и отдохнём как следует.
— Берлоги? — Я приподняла бровь.
— Дом, Катя, я везу тебя в наш дом.
— Вот так сразу наш? — меня жутко смутили его слова.
— Да, малыш, вот так сразу. Я ни на чем не настаиваю. Но жить ты теперь будешь в моем доме.
— Это как-то неприлично.
— Завтра... — как-то зажато процедил он. — Все обсудим завтра. И приличия, и твой гардероб. И мне перед старейшинами отвечать за все тоже завтра.
— А ты в чем виноват?
— В том, Катя, что на тебе в такой холод легкая куртка. В том, что на моей территории все это время живет и здравствует убийца. В том, что я и с половиной переехавших за последние два года с вашего села не знаком. Я упустил этот момент, хотя и знал, что после смерти прежнего главы — твоего деда — всю ответственность за ваши жизни переложили на плечи моей семьи. Сначала отец, а потом и я должны были позаботиться о каждом из вас.
— И что тебе будет?
— Будет? — он усмехнулся. — Знаешь, Кать, волков с пеленок приучают нести ответственность за тех, кто рядом с ними. А если ты будущий альфа, то все это увеличивается в сто крат. Мне ничего не будет, кроме того, что я ощущаю свою вину. Для нас совесть и честь — непустой звук. Старейшины доверили нам судьбы людей, а мы попросту о них забыли. Это позор, Катя! Я не оправдал доверия.
— Это так плохо?
— Это урок мне.
Он бросил на меня еще один короткий взгляд, но было в нем что-то такое, что заставило немного покраснеть.
— Что? — не выдержала я.
— Старейшины мне и слова не скажут, я уже наказан.
— Как?
— Я мог потерять тебя. Нет ничего хуже, чем понимание — твоя единственная все это время жила черт знает как, по твоей же вине. Потому что ты оказался слишком занят другим.
— А черти тоже существуют?
