«Дорогая во всех отношениях тётушка Грюльда, спасибо за поздравления, не могли бы вы пойти со своими просьбами... в ломбард. Или даже в комиссионку. Если сдать туда раззолоченный мундир вашего личного слуги для обувания, можно купить вполне приличные сапоги и книгу "Как жить по средствам", она очень увлекательная и полна неожиданных сюжетных поворотов, вас впечатлит. С нетерпением жду письма о том, как вам понравилась книга. Счастья-здоровья, крепких сосудов. Даже близко не ваша, дочь человека, которому вы должны деньги. Дата, подпись, мышиная какашка для аромата.»
В мечтах это выглядело хорошо, но ответить как-то всё равно надо было, и я попробовала придумать другой вариант, но получилось плохо, и в итоге я отложила письмо, взяв следующее. Оно оказалось таким же. И вопреки моим надеждам, в отпущенные пятнадцать минут я уложилась.
Перебрав всю гору, я готова была поверить в злой рок и страшную расплату неудачей одних за удачу других – моих знакомых, родственников, их знакомых и родственников их знакомых накрыла повальная волна тотального невезения. У них горели дома, их топили соседи, их бизнес прогорал, а со здоровьем вообще творилось страшное, и денег не было ни у кого, при том, что бумага и чернила у всех были очень качественными. На дешёвой бумаге было всего несколько писем, и отправлены они были давно и без экспресс-наклеек, поэтому реагировали на события недельной давности. Одно письмо было от моей подружки из пансиона, она спрашивала, правдивы ли слухи о банкротстве моих родителей, и предлагала временно пожить у неё. Она в прошлом году вышла замуж за прекрасного мужчину и сейчас жила в его доме, особенно богаты они не были, но здоровое питание и гостевую спальню с отдельной ванной она пообещала. И упомянула о том, что для девушки с моим образованием место в компании её мужа всегда найдётся, а если не найдётся, то есть ещё компания её отца и его брата, мы в любом случае обязательно что-нибудь придумаем.
Я чуть не разрыдалась над этим письмом. Я настолько редко в своей жизни видела бескорыстное хорошее отношение, что воспринимала его как чудо, вроде способности видеть волшебные сны, которая всем доступна, а мне нет.
Перечитав письмо ещё раз, я отметила крохотные приветы из прошлого – она писала именно так, как нас учили, я тоже так писала, потому что нас заставляли, но у каждой из нас были свои нелюбимые моменты в начертании букв и прочих мелочах, которые мы обе изменили так, как нам нравится, как только вырвались из пансиона.
«Какие мы отважные, берём и пишем буквы так, как хотим. Смело, дерзко, практически революционно.»
Я аккуратно сложила письмо обратно в конверт, чтобы перечитать ещё не раз.
Второе письмо на дешёвой бумаге было от редактора краеведческого журнала, он без предисловий и выяснения причин просто предлагал мне место в штате и фиксированную зарплату плюс процент от продаж тиража, даже сумму указал, хоть и скромную. Единственным неофициальным моментом в письме был постскриптум: «Держись, всё проходит, главное – сохранить внутри хорошее и не держаться за плохое ;)»
Мы с ним не были друзьями, и встречались всего раз десять, по количеству моих статей, но он всегда обсуждал их с удовольствием и не жалея времени, я считала это показателем личной вовлечённости и работы на совесть. Было приятно.
Последнее «дешёвое» письмо было от дальней родственницы по линии Хирин, которую я вообще не помнила, она просто поздравляла меня с помолвкой и извинялась за то, что на свадьбе присутствовать не сможет из-за слабого здоровья, зато приглашала в гости на недельку к себе, в эльфийский Мир, обещала помочь с визой для меня и мужа. Выглядело одновременно впечатляюще и подозрительно, я отложила это письмо в стопку к тем, которые собиралась перечитать. От матери ничего не было.
Закончив с сортировкой писем, я опять пошла сибаритствовать на диван и откусывать от печенья, устала, вернулась за стол и взялась за уроки, закончила в половине второго ночи, ругань из зала для конференций так и не прекратилась, и не стихала ни на минуту. Я начала подозревать, что там кто-то просто забыл выключить телефон с громкой связью, проверила ауры и убедилась, что нет – там находились люди, гномы и демоны, в сумме четырнадцать злых, уставших и раздражённых «менеджеров», которые никак не могли сойтись во мнениях по поводу чьей-то «оценочной стоимости». Я не вникала в суть их проблем, но всё равно за несколько часов устала это слушать, насколько устал Алан, вынужденный активно участвовать, мне было страшно представить.
«Зато в области отрицательных эмоций такое раздолье.»
Я мягко собрала всё, что просочилось через стены, не влезая внутрь конференц-зала, просто на всякий случай, решила, что там соберу потом, когда они уйдут. В данный момент они никуда не собирались, у них были проблемы поважнее, чем сон или соблюдение приличий.
К трём часам ночи я разобралась не только с необходимыми уроками, а вообще со всем, что входило в мой сегодняшний план-максимум, и занялась завтрашним, когда Алан наконец-то попрощался с сотрудниками и вызвал телепортиста, который отправил всех по домам. Стало тихо, я одним мысленным усилием собрала в свою ауру весь негатив, который ещё не успел рассеяться, и увидела, как открывается дверь. Алан опёрся о косяк и посмотрел на меня с усталой улыбкой:
– Прости, засиделись мы, у нас время по главному офису, а там сейчас семь вечера. Но я уже полностью свободен и в твоём распоряжении. Не обижаешься?
Я смотрела на него с сочувственной улыбкой и молчала. На нём был официальный костюм с немного перекошенным галстуком и оттопыренными карманами, как будто он что-то туда положил, он заметил мой взгляд, усмехнулся и вытащил из кармана горсть конфетных обёрток, шёпотом признаваясь:
– У меня не было времени поужинать, прикинь? Я его заказал и не съел, он в столовой накрыт до сих пор. Поможешь мне с ним справиться?
– Пойдём.
Я пошла за ним в столовую, готовясь убирать обветренную еду, но Алан поступил проще – он её съел. Я уже почти не удивлялась.
Когда я вошла, он стоял возле стола, в одной руке держа тарелку, в другой кусок мяса, посмотрел на меня и развёл руками, улыбаясь с лёгким вызовом и заявляя:
– Да, я ем холодное! Было бы сырое – я бы и сырое съел, могу-умею, иногда даже практикую, когда еда кончилась, а враги остались. Присоединишься?
Я осмотрела стол, выбрала красивый кусок жареной рыбы, взяла его пальцами, макнула в соус и съела. Алан застыл с открытым ртом и недонесённой до рта куриной ногой, я улыбнулась и поделилась секретом:
– Холодная рыба всегда вкуснее горячей, к курице это тоже иногда относится. Пробовал сэндвич с курицей, сыром и яйцом? Нет? Я тебе завтра приготовлю, оценишь.
Алан медленно поднял глаза к потолку и прошептал:
– Дал же боженька жену, а... Спасибочки, господи!
Я тихо рассмеялась и выбрала ещё один кусок рыбы, добавила соус и протянула Алану, рукой. Он сначала схватил его зубами, а потом как будто задумался и посмотрел на меня, этот прямой взгляд в глаза зацепил что-то внутри, что-то очень древнее, я вдруг поняла, откуда появился мой страх-восторг, который я считала своей личной особенностью, потому что не встречала его в книгах. Наверное, похожее чувство испытывал первый в мире эльф, впервые покормивший с руки первого в мире прирученного гривастого волка. По официальным источникам, сейчас их уже не осталось, это был вымерший вид, но бабушка говорила, что видела нескольких своими глазами, и не так давно, в Мире эльфов они ещё жили, потому что были фамильярами сильных магов, и жили столько же, сколько их хозяева-эльфы. Были времена, когда официальные источники вообще считали гривастых волков животными геральдическими, фантастическими и сказочными, а эльфы не спешили эти «источники» разубеждать – они вообще не особенно охотно делились информацией о своём мире. Но потом в одном из внешних миров, не входящих в Содружество, откопали могилу с прекрасно сохранившимся магом и его волком, на гробнице было заклинание нерушимости, поэтому «официальные источники» смогли изучить не только тела, но и костюм, артефакты и бумаги, в том числе, дневник мага, в котором он описывал своего фамильяра совершенно так же, как описывают своих обожаемых собак совершенно все, это не зависело от расы, мира или века. Но в дикой природе гривастый волк был грозным хищником, ловким и хитрым, иногда во время скитаний эльфы приручали диких животных, об этом было много книг, но свои эмоции они не описывали, они вообще были скупы на эмоции. Но я знала, что они чувствовали. Алан держал меня за пальцы своими острыми белыми зубами, и смотрел в глаза, я ощущала свои пальцы настолько родными, как можно ощущать только то, с чем рискуешь расстаться прямо сейчас.
