Алан улыбнулся и сжал зубы чуть сильнее, на миг, а потом отпустил. Опустил глаза, улыбаясь ещё довольнее, прожевал и сказал:
– Правда холодная вкуснее. Откуда ты это знаешь?
Я шкодливо прищурилась и шёпотом призналась:
– Я умею ходить в «ночной дожор».
Он расхохотался так, что чуть не опрокинул тарелку, которую поставил на край стола, с трудом поймал её и продолжил смеяться, вытер глаза рукой, потом вспомнил, что этой же рукой брал мясо, рассмеялся уже над собой и стал искать салфетку, чтобы вытереть лицо. Я нашла салфетку первой и потянулась ему помочь, он схватил меня в охапку и обнял, отрывая от пола и сквозь смех шепча:
– Принцесса, ты огонь, ты бомба просто, я тебя обожаю.
Я не знала, что ему ответить, и просто смеялась, пытаясь не вымазать его костюм своей грязной рукой. Он моё платье, естественно, уже вымазал, и мне хотелось его за это немного поругать, но смеяться хотелось сильнее.
Мы продолжили искать новые гастрономические впечатления в дебрях остывшей и обветренной еды, потом Алан ушёл переодеваться и отмываться, я позвонила на ресепшен и заказала уборку столовой, в супер-випах это без проблем делали среди ночи. Сменила платье на халат и пришла проверять, как идёт уборка, и увидела, что с уборщицами пришла Чизкейк-2, тоже проверять, как бы.
«Жена не стена, конечно, как я могла забыть.»
Она была раскрашена так, как будто от природы была однотонной и плоской, а потом нарисовала на себе лицо, в подробностях, с оттенками кожи и тенями рельефа. Я не понимала, зачем эта техника вообще существует, одно дело, когда так красили моделей для фотосессии, где свет выставляли под нужным углом и под тем же углом рисовали тени, чтобы сделать модель стройнее и моложе, но когда это делали в реальности, где свет в каждой комнате разный, и где на расстоянии в метр уже видно, что на носу нарисована переносица, а на щеках нарисованы скулы, это смотрелось нелепо. Но, судя по её самодовольному виду, она считала себя красоткой.
Ниже лица обреталась грудь, поднятая специальным укороченным корсетом так высоко, как будто гравитация в этой области сменила вектор, заставив бюст свисать в сторону шеи, со складкой под ключицами. И когда я это заметила, то заметила и следующее – она перешила форму, в нашей обычной форме (очень скромной) так грудь не выставишь, там даже шарф был. Чизкейк-2 шарф завязала на бёдрах, в виде пояса, и юбку надела так высоко, что не соблюдались даже классические человеческие «четыре пальца от колена», там и от середины бедра четыре пальца не поместились бы. Когда она услышала мои шаги, то подбоченилась и обернулась с улыбкой, а потом резко скисла – мои шаги часто путали с мужскими, из-за того, что я много весила и не носила каблуков. Я улыбнулась в ответ и поинтересовалась, как продвигается уборка, уборщицы заверили меня, что всё прекрасно, и через пятнадцать минут будет всё сверкать, Чизкейк-2 молчала – её здесь вообще не должно было быть, это не входило в её обязанности.
Она долго топталась и вертелась, слушая шум воды в душевой, порывалась пойти туда «всё проверить», искала поводы задержаться, но в итоге ушла ни с чем – уборщицы закончили раньше, чем Алан накупался. Я закрыла за ними дверь на засов, эта роскошь была только в пентхаусе, и я её оценила.
«Всё-таки отель это не дом, как ни крути. Ключи от всех дверей не у меня.»
Я проверила состояние Алана по каналу связи, он стоял под душем и блаженствовал, я решила не мешать и не терять времени, а вернуться в свою гостевую и заняться письмами. К тому моменту, как Алан выбрался из ванной, я успела написать ответы на те письма, в которых не было просьб о деньгах, и как раз читала письмо тётушки Грюльды, оно вызывало всё больше отвращения с каждым следующим перечитыванием и попыткой придумать вежливый ответ.
Алан вошёл без стука, принеся с собой запах мужской косметики и подняв температуру и влажность в комнате до тропического уровня, подошёл к кофейному столику и доел моё надкусанное печенье, которым я заедала стресс весь вечер. Потом посмотрел на меня и спросил с набитым ртом:
– Это твоё было? Прости. Я просто подумал, чего оно лежит...
– Кушай, – с терпеливой улыбкой кивнула я, он улыбнулся и сунул в рот ещё одно. Подошёл ко мне, осмотрел стопки писем на столе и улыбнулся такой понимающей саркастичной улыбочкой, что объяснять ничего не пришлось. Я вздохнула и отвела взгляд, бросила на стол письмо тётушки Грюльды, которое держала в руке, Алан пробежал его глазами по диагонали и усмехнулся ещё саркастичнее:
– Родственнички прознали, что ты сорвала куш, и захотели подмазаться?
Я промолчала, но он ждал ответа, пришлось посмотреть на него. Это вроде бы не я писала, и поводов так писать я не давала, но стыдно было именно мне. Алан усмехнулся как демон, и спросил:
– Кому-нибудь из них реально нужна срочная, жизненно важная помощь?
Я пожала плечами:
– Откуда мне знать, я с ними практически не общаюсь.
– Тогда другой вопрос. Представь, что ты не ела целый день, типа как я сегодня, потом наконец-то находишь тарелку, на ней два бутерброда, ты собираешься их съесть, и тут врываются они, – он кивнул на стопку писем, – типа голодные, и умоляют чего-нибудь дать поесть. Кому из них ты отдашь бутерброд, хотя бы один?
– Никому.
Я ответила мгновенно, не задумываясь и не стыдясь, Алан улыбнулся ещё довольнее:
– Моя девочка. Хочешь, помогу решить вопрос?
Он указал на письма, я кивнула, он взял их в руку горой, безжалостно сминая, потянулся за следующей стопкой, но я его остановила:
– Это от друзей, они мне ещё нужны.
– От просителей только эти? – он кивнул на гору мятой дорогой бумаги в своей руке, я кивнула, он подбросил письма вверх и щёлкнул пальцами: – Потерялись!
Письма вспыхнули, мгновенно выгорая до пепла, я округлила глаза, Алан расхохотался как демон, развёл руками и глубоким страстным шёпотом сказал:
– Муж-то у тебя чудовище, оказывается. Денег не даёт, родственников не жалует, и никуда не пускает. Не даёт денег на то, на что ты не хочешь их тратить, не жалует тех родственников, которых не особенно рада видеть ты, и не пускает туда, куда ты не особенно горишь желанием ехать. Вали на меня что угодно, можешь сочинить мне любые кошмарные причуды, только не забудь меня предупредить, чтобы я поддержал легенду. Удобно иметь карманного монстра? – Я смотрела на него с удивлённой улыбкой, постепенно осознавая, какие роскошные возможности эта жуткая ложь передо мной открывает. Алан улыбнулся как большой добрый оборотень и шутливо тронул пальцем кончик моего носа: – Наслаждайся.
Я улыбнулась шире, он развёл руками, как цирковой артист, идеально выполнивший номер, и прыжком свалился на мою кровать, сладко потянулся и кивнул на остальные письма:
– Кто-нибудь нормальный написал?
– Подружка, коллега и одна родственница, которую я даже в лицо не знаю.
Я начала ему рассказывать о подружке, как мы с ней познакомились в пансионе, как пытались сбежать, как потом были вместе наказаны, и как прекрасно провели время за этим наказанием... а потом заметила, что Алан спит. Я немного полюбовалась его расслабленным лицом и татуировкой Печати, сходила за ещё одним одеялом, укрыла его и потушила свет.
Нашла его телефон в ванной, разблокировала пальцем Алана, почитала переписки, посмотрела свежие голые фото его поклонниц, проверила его расписание на завтра, поставила будильники так, как он обычно ставил, легла на диван у кофейного столика и уснула.
***
Глава 59, третий день брака
Пятница, 2 октября, Грань Тор
Утром я проснулась от звука дождя. Осень вела себя прилично, пока была сентябрём, но с наступлением октября у неё портился характер – небо за окном было похоже на всклокоченного волкодава, неравномерно-серое и сдержанно-агрессивное. В комнате было прохладнее, чем вечером, я посмотрела на спящего Алана и порадовалась тому, что вчера укрыла его, он не стал раскрываться, видимо, тоже замёрз.
