не произвела: ни роскоши, ни лишних украшений, разве что живописные пейзажи на стенах. Сам принц стоял лицом к окну, и резкий свет слепил и мешал разглядеть что-либо кроме высокого роста, тёмной шевелюры, профиля с выдающимся носом и намечающихся залысин над висками.
Старший из стражников подошёл к нему и передал все три моих боевых сокровища: камешек, шнурочек и овальненькую деревяшечку. Набор шпиона-убийцы мирового масштаба. Первые два предмета принц небрежно кинул на стол, а третий заинтересованно рассмотрел и засунул в карман.
— Цель визита, — требовательно спросил незамеченный мною пожилой секретарь, сидящий за небольшим столом у дальнего окна.
— Блага вашим родам. Мне бы хотелось получить помощь Его Высочества для восстановления утраченных воспоминаний, — ответил я на альватском.
— А я думал, что вы уже всё сами вспомнили, потому и пришли, — раздался смутно знакомый голос принца.
Он обернулся, и я едва устоял на ногах. Свинцово-серые глаза, мучившие ночами, теперь смотрели на меня с лёгкой насмешкой. Уши заложило. В голове вдруг болезненно начали взрываться ментальные барьеры, один за другим. Воспоминания хлынули беспорядочным потоком, глаза заломило от напряжения, уши резануло дикой болью, заныли зубы, в виски словно вонзили раскалённые копья. Я на секунду оглох и ослеп, захлёбываясь в картинках из прошлого.
И понял, когда видел эти глаза.
Капитолий. Солнечный день. Я стою у боковой стены, собираясь с мыслями, чтобы поговорить с отцом после трёх годин отсутствия. Собираюсь рассказать ему о беременной единой. Внимание привлекает мелькнувшее в пустоте алое пятно. Оно появилось из ниоткуда и тут же исчезло. Я делаю несколько шагов в ту сторону и натыкаюсь на невидимый барьер. Пытаюсь сплести аркан, чтобы снять чары, но тут же проваливаюсь в защищённое иллюзией пространство. У горла — кинжал, руки мгновенно заломлены за спину, пальцы обездвижены, а в запястье впивается блокиратор магии.
— Кто это? — спрашивает принц Альвы, ещё без признаков лысения, молодой и полный надменного превосходства.
— Иртовильдар, — фыркает Ксендра. — Алекс, вот куда ты полез? Вечно тебе больше всех надо!
Я удивлённо осматриваю десяток собравшихся, большинство из которых мне не знакомы. Сосредотачиваюсь на лице одетой в красное бывшей.
— Ксендра, что происходит? — мой голос сипит из-за прижатого к горлу кинжала.
— Лучше его убрать, он нас всех выдаст, — говорит Сандар, бросая на меня тяжёлый взгляд. — Он — отпрыск Старшей семьи, будет поддерживать старый порядок до конца, у его отца столько земель, что хватит на тысячи лейств. Никто их добровольно не отдаст.
— Кончайте и приступаем! — мерзкий, требовательный тембр голоса Ферралиса звучит выше обычного.
Смотрю — а он совсем подросток ещё, даже усов на лице нет.
— Зачем же кончать? Можно сделать интереснее. Ксендра, ему можно приписать связи с повстанцами? — задумчиво спрашивает Гайзорис, оценивающе разглядывая мою поставленную на колени фигуру.
— Разве что… Вообще, его три годины не было. Где он отирался? Можно же сказать, что и с повстанцами, — прикусывает пухлую губу Ксендра. — Сотрите ему память до момента ссоры с отцом, если он не будет помнить нашу с ним ссору, то я смогу на него повлиять при случае.
В этот момент принц Альвы берёт меня за подбородок и всматривается. В глаза словно втыкают две ледяные пики, холодное любопытство менталиста вспарывает и потрошит сознание, моя защита трещит и лопается, голову пронизывает дикая боль.
И Гайзорис считывает всё, что ему нужно, понимает ситуацию и принимает решение.
— Когда очнёшься, ты не будешь помнить нашу встречу и моё воздействие, — слова внушения впечатываются в мозг, оставляя болезненные клейма. — Начиная с этого момента ты забываешь про свою единую, про другой мир, про все события, последовавшие за ссорой с твоим отцом. Ты забываешь, как разругался с Ксендрой и сбежал в другой мир.
— Добавь, что это он организовал взрыв Капитолия, — предлагает Ксендра.
— Тогда они смогут поймать его на несостыковках, он же не сможет ответить на вопросы, а раскрывать ему даже часть наших планов и других участников восстания нельзя. Пусть лучше вообще ничего не помнит, так будет легче его подставить, — возражает Сандар.
— Да, я позабочусь о том, чтобы обвинение легло именно на него, — довольно скалится Ферралис. — Какой чудесный кандидат на роль виновного, лучше не придумаешь! Давайте я подсажу ему «клещей» на случай, если он решит ослушаться или что-то вспомнит.
— А что если он действительно что-то вспомнит? — смотрит Ксендра на принца Альвы. — Нужны дополнительные рычаги давления.
— Начиная с этого момента ты влюблён в Ксендру Ситоч и с рвением исполняешь её прихоти и поручения. При необходимости — берёшь на себя её вину. Кивни, если понял, — расщепляющий сознание взгляд обжигает холодом.
Я изо всех сил пытаюсь сопротивляться, но бесполезно. Ментальному давлению такой силы противостоять невозможно, и я послушно киваю, теряя часть себя. Становлюсь таким же холодным и пустым, как глаза менталиста.
— Инсценируйте ранение в голову и оставьте его рядом с взрывателями. Только не переборщите, а то получится, что я зря силы тратил. Ферралис, наш уговор ты исполнишь, как только окажешься у власти. А вы не забывайте делать вид, что незнакомы, если не хотите, чтобы вас раскусили.
С этими словами принц Альвы исчезает в мареве портала, а я вдруг снова осознаю себя в его кабинете.
Утренний свет от окна по-прежнему слепил, в ушах звенело, руки дрожали.
— Хм, любопытно. Ну, собственно, то, зачем пришли, вы получили. Можно сказать, не зря заглянули на огонёк, — фыркнул Гайзорис. — А теперь уберите его отсюда и казните. Он слишком много знает.
Меня подхватили под руки, но я успел вывернуться и вмять локтем нос в лицо охранника. Злость, обида и желание отомстить всколыхнулись с такой силой, что я сдёрнул с себя артефакт-блокиратор, сминая кости. Искалеченная кисть тут же засветилась, и ею же я врезал второму охраннику. А третьего просто вырубил параличом. Он рухнул на пол с непониманием в глазах.
— Прекратить! Подчиняться! — взревел принц Альвы, пронизывая взглядом, но в голове звенело так, что внушение лишь оцарапало сознание изнутри.
Я вышел из себя и ничего не соображал. Схватил ближайшего охранника и остановил его сердце. Второму устроил инсульт, и его руки повисли плетьми. Врачеватель — самый искусный на свете убийца, вы не знали? Сюрприз!
Боль вспыхивала, когда меня ранили и накрывали заклинаниями, но я держался ближе к принцу и отключил рецепторы на теле. Чистая, дистиллированная ярость бушевала внутри. Я разметал пятерых охранников, получил удар в голову от секретаря и наконец дотянулся до Гайзориса — тот рыкнул и осел на мраморную мозаику пола. Оставшиеся в живых двое охранников ударили посохами, но я
