она услышала. Это было видно по тому, как она замерла, не решаясь обернуться на меня.
— Мама, — не выдержав, я резко подбежала к ней и обняла. — Мам…
— Родная моя… — она прижала меня к себе так сильно, что у меня перехватило дыхание.
А может его стало не хватать из-за душивших меня рыданий. Мне столько нужно было сейчас сказать маме, объяснить, но слова упорно терялись среди всхлипов. Вроде с дедом я уже сегодня всё выплакала, а нет… что-то осталось.
Мама же плакала тихо, но от того не менее горько. Я чувствовала её состояние — оно отражалось во всём. В том, как нервно она гладила меня по голове, как пыталась стереть с лица слёзы, которые всё текли и текли…
Не знаю, сколько времени мы так провели, но когда я более-менее успокоилась, то лишь отстранённо отметила, что мы уже не стоим, а сидим в обнимку на полу.
— Камин почти догорел, — я почему-то решила, что это нужно сказать обязательно, хотя мама и так, как и я, смотрела на догорающие поленья.
— Ты ведь не об этом пришла поговорить, — прикрыв глаза, мама неосознанно чуть сильнее прижала меня к себе.
— Я сегодня с дедушкой уже всё обсудила. Я знаю достаточно, он помог разобраться с остальным, так что…
— Амалия, я понимаю, что ты не сможешь простить нас…
— Мам, — осторожно прикоснувшись рукой к её щеке, я уверенно произнесла. — Простить — за что? За то, что спасли меня? Или, за то, что приняли, как родную? Вы с папой — мои родители. О лучшей семье и мечтать нельзя! И я очень сильно вас люблю. Тебя и папу! Ну, деда тоже, — пожала я плечами, заставив маму нервно улыбнуться. — Он, конечно, тот ещё… дед, но… Мы ведь семья!
— Натана забыла, — мама нерешительно улыбнулась. — Ами, ты ведь помнишь…
— Я всё помню, — подтвердила её подозрения. — И ещё раз повторю — я очень люблю тебя и папу. Так ему и скажи.
— Не поверит.
— Значит, я сама ему скажу, — пожала плечами. — Когда он вернётся?
— Он ушёл незадолго до твоего прихода, — мама задумалась. — Думаю, к ужину он точно не успеет, возможно придёт ночью, или ближе к утру.
— Я дождусь, — пожала плечами. — Дед сказал, что время есть.
— Что вы задумали? — тихо спросила мама. — Милая, ты не…
— Всё будет хорошо, мам, — не дала ей договорить. — Ты же чувствуешь, что я не вру.
По маме было видно, что она хочет спросить у меня сейчас о многом, но сдерживается, боясь давить.
— Ты меня покормить хотела, — шёпотом напоминаю, стараясь немного разрядить обстановку.
За обедом я рассказала маме облегчённую версию произошедшего, не упоминая при этом ни Райсов, ни отбор, ни всё то, что происходило со мной в последние несколько дней, кроме сегодняшнего разговора с дедом. И ведь ни разу не соврала! Печати у меня слетели от выплеска магии — это ведь так и было. А то, что выплеснул её Нарден — так это сейчас лишнее. Про Лонс-Крик просто не сказала ни слова — я никак не обозначила, где я в принципе была и чем занималась, ограничившись коротким — работала по договору. И ведь так оно и было.
Мама и так сильно нервничала, я не хотела заставлять её переживать ещё больше. Да и было как-то неловко заводить разговор про Райсов, ведь он перейдёт на тему Нардена…
Это трудно объяснить, но я, кажется, стеснялась говорить о нём с мамой. Вот понимаю, что глупо, и что я взрослая, да и метки у нас с ним… плюсом ко всему мы и поженились недавно — тоже, новость та ещё, но факт брака есть, пусть и без закрепления его первой ночью.
На последней мысли по спине прошёл холодок, как только мне вспомнились слова Максимильяна о родовых книгах.
— Мам, — протянула я, нервно сглотнув, — а, чисто теоретически, если я, ну не знаю, выйду замуж — где это отразится?
— Ты о чём? — она непонимающе на меня посмотрела.
— Я про родовые книги, — поспешила пояснить, старательно изображая простое любопытство. — Я ведь, фактически, к роду Зангард не имею сейчас никакого отношения, и, когда выйду замуж, как это отразится в книгах и отразится ли вообще? Появится запись про Амалию Скирс?
— Почему тебя это волнует? — удивилась мама, но на вопрос ответила. — По праву рождения ты — Зангард, пусть и принятая в род Скирсов, так что запись появится в трёх книгах — нашей, мужа и Зангардов. И, скорее всего, ты будешь там фигурировать, как «Милинда Амалия Зангард Скирс»… А ты у меня уже замуж собралась?
— Нет, — кристально честно ответила. Ведь действительно не собираюсь. Не говорить же маме, что я УЖЕ замужем.
А вот записи в книгах рода — это плохо. Очень плохо! Остаётся лишь надеяться, что Алекса не листает родовую книгу Зангардов на досуге. Будет крайне неловко, если она вдруг обнаружит там новую запись, о том, что «Милинда Амалия Зангард Скирс» вступила в брак. И не важно, что там не указано имя супруга. С Максимильяном она общается, быстро смекнёт, что к чему… По сути, нам с дедом это и нужно, но не так.
Бросив косой взгляд на маму, поняла, что молиться нужно, чтобы и она не отправилась листать книгу рода Скирсов… как-то подозрительно задумчиво она сейчас на меня смотрела.
— Ами, а ты помнишь… Нардена? — нерешительно уточнила мама у меня, а дождавшись кивка, задала следующий вопрос. — И про брачную метку?
Я снова кивнула, быстро переведя тему на мамины планы на день. Хорошо, что моё нежелание говорить она приняла, не став настаивать на разговоре.
Остаток дня мы провели спокойно, больше никак не затрагивая ни темы прошлого, ни моих с дедушкой договорённостей. Немного посплетничали о Натане (разве могла я не рассказать маме о его симпатии к Кирьяне?), обсудили их возможную свадьбу…
После ужина мама отправилась спать, а я немного посидела в гостиной, надеясь на возвращение папы, но, когда часы пробили полночь, решила последовать маминому примеру.
Думала, что скажутся все сегодняшние переживания и усну я быстро, но не тут-то было. Стоило закрыть глаза, как в голову упорно шли мысли про Нардена.
Интересно, а он меня ищет? Успокоился уже? Вернулся в Лонс-Крик? Понял, как был не прав? Бьётся ли головой об стол, осознав всю низость своего поступка по отношению к маленькому боевому хамелеону?
Последнее было из разряда фантазий, но посмотреть на его самобичевание мне было бы интересно… Вот только, если я действительно хочу покончить с Алексой
