даже превосходит нашу, ведь против антимагических артефактов или вот таких вот охранок защиты или оружия, по сути, нет. Поэтому их деятельность так строго контролируются, а сделанные ими магические вещи патентуются.
Так что у меня есть дополнительный повод как можно скорее остановить владельца этого места.
— Рутка, где тебя демоны носят? — раздался скрипучий окрик кухарки.
Вот тебе и «милая» старушка.
Я выругалась себе под нос, потому что моя работа требовала концентрации, а в «нужнике», как вы поняли, атмосфера (считай, запах) не особо способствовала кропотливой магической работе. Пришлось ускориться, хватая нить от охранки в конюшне и привязывая ее к себе.
Надеюсь, этого должно хватить.
— Иду — крикнула я, разгибая спину и открывая шатающуюся дверь.
Да уж, когда в Приморской школе нам говорили, что маг должен учиться работать в любых условиях, я не думала, что условия могут быть и такими, так сказать, «пахучими».
— Шевелись, бедовая девка — проворчала тетка Иветка — кто работать за тебя будет?
— Что делать надобно, тана? — проговорила я, стараясь скрыть нарастающее раздражение. Магическая работа выматывала, а подпитать прямо сейчас Охра меня не мог, потому как ушел на разведку в башню хозяина.
— Прибирать шуруй — рявкнула женщина — да пошустрее. Как раз тан управляющий в кабинете своем закрылся, а то ж правду вчера Михал тебе сказывал, ухо востро с помощником хозяйским держать надобно. А то ж Ветка, что до тебя тут была, маялась от рук его загребущих. Еле ноги унесла, горемычная. Поняла меня?
— Поняла — кивнула я, уже зная, что управляющему будет явно не до меня и моей «красоты». Он там планы небось уже строит, как хозяина по-тихому где-нибудь прикопать.
Я быстро засеменила вслед за старухой, по дороге наткнувшись на своего ученика, который как раз выходил из коровника, куда отправился по каким-то делам.
Мы снова обменялись молчаливыми взглядами, и я подмигнула пареньку, показывая, что сделала все, что планировала. Теперь дело будет уже за ним.
Вслед за Лаврентием из коровника вышел Самуил.
— Дядька Самуил, пойду сено поворочаю — громко произнес Лаврентий — тока молочка нам с кухни захвачу.
Ага, придумал, как устранить своего соглядатая. Наверное, подсыплет ему сейчас какой-то травки, чтобы тот ненадолго прикорнул и не мешал.
— Ну беги, пострелец — согласился мужчина — а я передохну малька. Ох, шустрый братец у тебя Рутка — обратился он уже ко мне — и руки откуда надобно растут.
— Да, Витка у меня такой — улыбнулась я.
Ну, не подведи, Лаврик. Надеюсь, ты разберешься, что делать с нашими зверями. А, может быть, даже обзаведешься собственным длаком, если повезет.
Лаврентий быстрым почти невидимым для окружающих движением сыпнул в молоко, предназначенное для своего «начальника» Самуила, щепотку сонного травяного порошка, который хранил в мешочке в своем сапоге и умудрился вытащить оттуда, якобы поправляя штанину. Засыпал ровно такую дозу, что мужчина задремал на очень короткий срок, вроде как просто прикорнул от усталости и не мешал парню сделать свою часть работы.
Разумеется, ученик Тарины волновался о том, как все пройдет, хотя одновременно с этим буквально выпрыгивал из штанов от нетерпения, предвкушения и любопытства.
За время этого недолгого, но такого насыщенного путешествия Лаврик ни разу не пожалел о своем решении отправиться с десой в путь. Пареньку нравилось все: и меняющаяся вокруг картинка, и рассказы своей наставницы, и приключения, и новые знания, и магия, и возможность учиться новому, и даже опасность, с которой Лаврентию Рошу уже довелось столкнуться лицом к лицу.
Паренек, наконец, окончательно осознал, что именно о такой необычной и интересной жизни он и мечтал. Пусть даже сейчас он и деса буквально ходили по самому краю и подвергали себя всяческим рискам. Но Лаврик не испытывал по этому поводу ни страхов, ни сомнений. Он легко вжился в свою роль, стараясь не подвести наставницу и сделать все от себя зависящее, чтобы у них с десой Тариной и Охрой действительно все получилось.
— Покараулю тебя, пока шуршать будешь — произнес Самуил, отпивая из кружки молоко.
Лаврик спрятал довольную улыбку и кивнул, быстрым шагом заходя в конюшню и на всякий случай запирая за собой и слугой дверь.
Сразу схватил вилы и направился в сторону примыкающего к конюшне амбара, попутно пытаясь снова активировать маг-взор, как учила деса, и посмотреть, изменилось ли что-то в дальнем конце конюшни, там, где предположительно и держали двух парнокопытных магических зверей.
Наставница сказала ему, что, если все получится, фиолетовые искры потускнеют и станут немного другими. Сердце Лаврика забилось быстрее, потому что, судя по всему, десе Тарине удалось освободить ему путь.
Паренек обернулся и увидел, что Самуил, примостившийся на стоящем у входа в конюшню бревне, сонно щурится, а потом роняет голову на грудь.
Так… Теперь начинается самое сложное.
Лаврентий осторожно отложил вилы и направился к конюху. Стараясь не тревожить спящего мужчину, сдернул его пояса большую связку ключей и быстрым шагом направился вдоль ряда стойл, в которых в данный момент содержалось две каурые простые лошадки, явно принадлежащие «хозяину» и его помощнику, дальше, в отгороженную секцию, закрытую на большой навесной замок и несколько деревянных запоров.
Подобрать ключи не составило труда. Ученик Тарины старался делать все бесшумно и быстро, потому что не знал, как долго ему придется провозиться с единорогом и длаком, успев все закончить до того, как Самуил проснется.
Он с колотящимся сердцем на чуть ослабевших ногах переступил порог закрытой секции и сглотнул, потому что уперся взглядом прямо в сощуренные ореховые глаза огромного темно-коричневого длака.
«Здравствуй» — произнес Лаврентий мысленно, пытаясь повторить все так, как объясняла ему наставница — «меня зовут Лаврентий Рош. Я ученик вольного мага. Я не желаю тебе зла и хочу помочь.»
Кобыла наклонила голову и повела ушами, будто размышляя, как реагировать на такое заявление.
«Я знаю, что тебя держат здесь против воли» — продолжил Лаврик — «мы с наставницей пришли сюда, чтобы освободить тебя из плена. Клянусь своей магией, хоть у меня ее и очень мало, что я не вру.»
Длак кивнул, делая крошечный шаг в сторону мальчика. В глазах зверя читалась заинтересованность и какая-то даже… надежда. Кобыла тяжело вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. Она выглядела усталой и изможденной, хотя и старалась стоять с гордо вскинутой головой. Ее шерсть не лоснилась и потускнела, бока впали, а грива давно не знала гребня.
Было видно, что зверь уже давно никого не подпускал к себе
