такая круча, что если кто за ним полезет, может и улететь.
— Ингард, кроме тебя дураков доставать манекен тут нету. Пошли, уже недалеко.
Мужчины, сами того не зная, пересекли древний тракт, проложенный еще по решению веча древнего Новгорода. А с виду — простая убогая сельская дорога вся в ямах, рытвинах и начинающихся размывах. Миновали старую школу, простой сельский дом, ему всего-то сто лет с гаком, здесь учились еще финские дети. Он пережил тут несколько войн, согревая в своих стенах то белогвардейцев, то финнов, а следом по очереди красных и немцев. Прямыми проемами окон сквозь заросли дикого яблоневого сада проводил он мужчин, уверенно меряющих последний отрезок пути до сокровенного озера. Россыпь маленьких домиков садоводства смотрела на приезжих в полувоенной одежде недоверчивыми взглядами дачников, поднимающих головы от грядок, и притихших на долю секунды сорванцов всех возрастов. Вот какой-то мужчина оторвался от чтения книги и привстал с утопающей в грядках скамейки, сдернул с кончика носа очки и поправил привычным движением соломенную шляпу.
— Все эти люди, кто они? Это тут такие крестьяне? Почему нет скотины? Был мор, ты не знаешь, Макс?
— Они горожане, так отдыхают.
— Перекапывая скудную землю? Это невозможно!
— Почему они так странно одеты? Я еще как-то понимаю, что моя жена носит на Земле дырявые штаны. Такие, действительно, продают в магазинах, я убедился. Но эти старые мужские одежды на женщинах? Неужели они не могут купить себе тонкой ткани, пошить платья?
— Могут, но не хотят. Зачем портить хорошую вещь в грядках? А платьев у них много, просто берегут. Тут же их никто не видит, кроме соседей.
— А для своего удовольствия им не хочется красиво одеваться на этом странном отдыхе?
— Видимо, нет. Идем дальше, последние сто метров, и мы на берегу. А если пройдем по берегу чуть вперед, то там будет дикий пляж, нам никто не помешает.
— А дом родителей моей супруги, он где-то тут рядом?
— Да, чуть на отшибе. Потом найдем, ближе к ночи.
Джинджер
Ведьмы заперли нас вчетвером в библиотеке как неразумных котят. Вот не могу им довериться, думаю, что прав в этом. Просторная комната, стеллажи от пола до потолка забиты древними свитками и фолиантами в окладах из дорогой кожи. У многих на уголках светится обманчивой позолотой до блеска начищенная латунь, вступая в конфликт с пыльным форзацем. Рассказы, детские сказки, бестиарии не то реальных чудовищ, не то измышлений автора, рецепты травяных сборов и зелий, истории родов людей и нелюдей, чье-то генеалогическое древо, иллюстрации, карты. Красиво. Хочется все подержать в руках, потрогать, развернуть потемневший от времени тугой драгоценный свиток, перетянутый грубой бечевкой. Раб четы Форесомбро сдержен и учтив. Хорошо хоть в ноги не падает, уже счастье. Не знаю, что бы я делал, начни он передо мной так унижаться, как рассказывал Серджо. Повезло, что остались целы и живы, любопытно, что за встречу уготовили к ужину ведьмы. Ведь зачем-то они услали мужей на Землю.
— О чем задумался, Джинджер? — вытянул меня из дум Лукас.
— О жизни.
— Пока нам везет, посмотрим, что будет дальше.
— Вот и я о том же.
— А твоя бабушка, она, случаем, не рассказывала, откуда столько знает всего? Или у вас, у румын, в ходу эти байки?
Серджо тоже навострил уши и подошел ближе, вернув на полку какую-то книгу в обложке, украшенной россыпью иллюзорно-настоящих роз.
— Бабушка? Не знаю, она не местная. То есть она в Румынию откуда-то пришла, появилась там. Вышла замуж в село, как у нас говорят. Была родом из другого места, а после замужества переехала жить в то село. Остальные меньше болтали, чем она. Это у нас в доме собиралась вся ребятня послушать страшилки на ночь.
— Любопытно. Может, она тоже из этих была?
— Из кого?
— Ведьма.
— Не думаю. Травы — да, она собирала. Еще что-то чертила порой угольком на всех дверных косяках и над окнами, но не более. Так у нас там все делают обереги в домах, кто как умеет. Кто иголку в раму воткнет, кто нитку красную на ворота повесит.
— Ясно. Слышите, кто-то идет? Может, нас уже отопрут? Я бы пообедал. Сейчас бы колбасок и темного пива!
— Ну-ну. Домой вернешься, и будет тебе чешское пиво в кружках. Нас только не забудь угостить.
— Мне пиво нельзя, берегу голос, — тихо сказал Дин.
В библиотеку почти неслышно вошла одна из горничных и, чуть порозовев, пригласила мужчин к обеду.
— Господа, темнейшие просили передать, что ждут вас в столовой к обеду. Дин, тебя тоже, госпожа Марцелла особо просила это отметить.
— Благодарю, мы уже идем.
Все четверо переглянулись. Дин отчего-то втянул голову в плечи и сгорбился самую малость.
Макс
Погода чудесная, приключения с бабкой и холодильником позади. Хоть бы она мне не приснилась! Ботаник-самоучка с поверхностной корневой системой!
Выбрали укромное место на мысу, вдающемся в озеро. Сосны, птички щебечут, Ингард развел костерок, Эрлик на шнурках от ботинок погрузил жбаны эля в воду. Ходим теперь босиком. Жара такая, что давно разделись до плавок. Класс!
— Предлагаю поплавать, парни, — радостно крикнул Ингард.
Мы с Эрликом переглянулись. Я, в принципе, не дебил, знаю, какая тут водичка даже в жару. Все детство прошло в пионерлагерях. Эрлик уже опробовал, пока сгружал выпивку охлаждаться.
— Ныряй с мостков! Мы следом!
Бежит, радуется. Резво так. Ну-ну, тут тебе не иномирное теплое море. Рыбкой вошел в воду и так же резво из нее выскочил. А он много ругательств знает, однако, а еще барон. Не зря ходил в военные походы, наверное.
— Простите, я сгоряча. Вода почему-то внезапно оказалась довольно холодной.
— Озеро лесное и очень глубокое. Выплывай.
Эрлик улыбнулся и хмыкнул.
— Я в эту водичку, точно, не полезу.
— Эль?
— Режь мясо. Там на дне моего вещмешка есть еще свежий хлеб и копченое сало с огурчиками.
— Уважаю. Тогда начнем с чего покрепче?
— Согласен, а потом устроимся подремать в тенечке перед твоим трудовым подвигом. Или позагораем на мостках.
— Интересно, он долго будет трястись?
— Сейчас согреется у костра, да под гномью-то настойку.
Лукас
Стол устлан кружевной белой скатертью, на нем воздвигнуты разносолы на самый привередливый вкус. Стражи нигде не видно, повсюду только прислуга женского пола. Женщины отчего-то прячут глаза и чуть улыбаются. Нас сажают с расстоянием друг от друга. Серджо оказался, вообще, с другой стороны стола.
Неровно цокают каблучки по каменным плитам пола, похоже, сегодня в замке проходит девичник. В столовую, улыбаясь, зашли все три черные
