одной, целовался с другой, они ему бойкот объявили, да куда там! Остальные только обрадовались, что те сошли с дистанции! Ну а в десятом вообще жесть. Его родаки даже район сменили. Вот так-то, вкуриваешь, принцесса? Теперь приходится мотаться туда-сюда!
— А почему район сменили?
— Мне такие проблемы ехало-болело… тьфу-тьфу-тьфу, — поплевал он через плечо, и я мрачно порадовалась, что сижу справа от него.
— А район почему сменили?
Он посмотрел на меня и усмехнулся:
— Любопытная, как кошка, принцесса!
Я поднялась на ноги, собираясь уйти, но он дернул меня за куртку.
— Ладно-ладно, садись, расскажу. Сам-то он вряд ли… а я расскажу. Иначе тоже будешь в подъезде ошиваться, еще чего-нибудь намалюешь. Что-нибудь похуже, заяву в полицию, например! — он снова рассмеялся. — Там, на юзах, к нему вот такая же, как ты, прицепилась…
— Где-где?
— На юзах — на юго-западе, — пояснил Артем. — Живем мы там. То есть Савка там жил, а я и сейчас. Прицепилась одна, и понеслось! А нам, пацанам, что? Уговорить несложно! У тебя дома, у меня дома, у друзей дома… — он снова засмеялся. — Только потом ее родаки в суд подали, типа она несовершеннолетняя и беременна. Упс! — Он развел руки в стороны, приглашая меня поразиться такому повороту событий. — Они, конечно, проблему разрулили, — Артем пожал плечами, — но Савке лучше бы придержать коней. А тут ты! Я ж говорю — никто ему не нужен! А я не такой. Вот если я тебя через Савку в ВКонтакте найду, погуляем?
— Нет. Пожалуйста, пусти меня в квартиру — я хочу с Мишей поговорить!
Он посмотрел на меня с удивлением, почесал стриженый затылок.
— Он тебе разве еще не все сказал?
Я умоляюще смотрела на него. Артем пожал плечами и поднялся. А мне было плевать на его рассказ, на покинутую Савельевым беременную малолетку. Меня больше не пугало присутствие в его доме Кантарии! Я хотела только одного — вернуть все обратно! Он снова должен стать моим! Это безумное, идущее вопреки всякой логике и сказанным словам желание толкало меня на очередное унижение.
Мы вошли в квартиру, и Артем удержал меня за руку:
— Подожди здесь. Я его позову.
Но я опередила его и направилась прямиком в комнату, из которой снова гремела Земфира, только теперь она «…искала тебя ночами-чами-чами…». Там было много людей, но я видела только двоих. Машка Кантария стояла ко мне спиной, и ее я узнала сразу — каштановые локоны и изящную фигуру не перепутать ни с кем на свете. Миша стоял перед ней. Она, громко смеясь, прятала за спину большой оранжевый апельсин, а он пытался отобрать. Выглядело это как откровенный флирт. Заметив меня в дверях, Савельев оставил свои шутливые попытки, а Машка тут же оглянулась и что-то произнесла. Ударные грохотали так, что невозможно было разобрать, но я поняла! «Сейлор Му!» — и едкая улыбка появилась на ее красивых губах. Она замахала руками, и кто-то остановил музыку. В комнате мгновенно стало очень тихо.
— Внимание, народ! — крикнула Машка, и все посмотрели на нее. — У нас в гостях девочка, которая ловит покемонов в клубах! Сейлор Му! — она вытянула руку с оранжево-красным, как зимнее солнце, апельсином.
Теперь все уставились на меня. Я кожей чувствовала их взгляды, но смотрела только на этих двоих. Тыча в меня апельсином, другой рукой Машка нашла Мишину ладонь и крепко сжала. Я смотрела на их соединенные руки, и внутри у меня что-то обрывалось. Тонкие нити лопались одна за другой, отделяя от этого мира.
— Кто еще не видел шоу скачущей по столам Сейлор Му, могу кинуть ссылку! — продолжала глумиться Кантария.
Я подняла взгляд от их сплетенных пальцев и посмотрела Савельеву в глаза:
— Ты ничего не хочешь сказать?
— Я уже все сказал.
Резко развернувшись, я столкнулась в дверях с Артемом, отпихнула его и вылетела вон из квартиры. Побежала вниз по лестнице и, споткнувшись, едва не грохнулась со ступеней. Ухватилась за гладкие деревянные перила и побежала быстрее. Прочь отсюда! Прочь от ледяных глаз, от насмешливого голоса, от презрительных взглядов!
Я выкатилась из подъезда и, задыхаясь, остановилась посреди улицы. Люди шли мимо, обычные серые люди, занятые своими жизнями и проблемами, и никому в этом мире не было до меня дела. На улице темнело. Хотя день увеличивался и всего через каких-то два месяца должна наступить весна, в пять вечера уже смеркалось.
С трудом передвигая ноги, я побрела домой. Звякнув ключами, открыла дверь, и навалилась беспросветная тоска. Квартира была пуста: тетя Наташа работала, мама коротала вечера с Игорем, Кирюха проводил время с Юлькой. Кира! А ведь это по моему настоянию он начал с ней встречаться, а теперь даже словом перемолвиться не с кем!
Только я и пустая темная комната: тени от занавесок и мрачная печь в углу. Кто прячется там?! Я быстро включила свет и, бросив взгляд в зеркало, скривилась: оттуда смотрела растрепанная, с покрасневшими веками и распухшим носом девица. Кому могло понравиться такое чучело? Права была мама, когда говорила, что ни один парень не увлечется мной по-настоящему!
Разозлившись, я запустила в зеркало пустым баллончиком из-под краски. Он звонко ударился о край и отскочил, гулко громыхнув под столом. А я рухнула на диван и зарыдала. В стопятисотый раз за сегодняшний день.
Но внезапная мысль пронзила меня, как острая спица мягкую подушку. Быть может, если бы я не была такой «мальчишкой», как говорила мама, я бы нравилась ему больше? Машка Кантария всегда при параде, причесана и женственна, и, возможно, она права в том, что Савельев интересовался мной только как удивительным экспонатом из другой среды обитания? Смогла бы я стать такой же, как она?!
Подскочив к шкафу, я распахнула дверцы и начала обшаривать полки. Джинсы и камуфляжные брюки бросила на пол. Туда же полетели майки с глупыми надписями и растянутые футболки. Мой выбор — нежно-голубое платье, его я купила под маминым нажимом в прошлом году для вручения премии за победу в городском конкурсе. Это платье нравилось даже мне. С пышной юбкой чуть выше колена, атласным поясом и с короткими узкими рукавами. В нем я не выглядела безмозглой куклой, как в других платьях.
Надев его, я посмотрелась в зеркало. И вдруг мне показалось, что черная девушка опять у меня за спиной! Я резко обернулась. И убедилась, что виной всему расшалившееся воображение и натянутые нервы.
Вздохнув, я взялась за щетку для волос. И снова пристально вгляделась в отражение. Чего-то не хватало… Я зарылась пальцами в волосы, до боли сжав виски. Я должна
