Проклятие, именно это представило ситуацию в совершенно иной перспективе. Несколько воинственных солдат, бушевавших в ее груди, поднялись и предательски свернули лагерь, преследуемые этой мыслью.
Как она могла не осознать, что она может исчезнуть и никогда снова не увидеть мужчину, за которого она вышла замуж? Что она вообще не могла это контролировать? Еще двадцать солдат промаршировали на сторону Хока во время скандала, бушевавшего в ней. Вот это да!
Разве ты не задумывалась, Эдриен, каково это — лежать рядом с ним в испепеляющем жаре великолепной страсти?
О’кей. На ее стороне остался только один солдат и его имя мистер Подозрительный И. Испуганный.
Предатели! Она нахмурившись смотрела на новый лагерь Хока. Даже мысль о нем вызывала в ней жар. Она подставила пальцы под искрящийся фонтан с химически чистой водой.
Он не могла представить, что она никогда снова не увидит этот прекрасный фонтан, никогда не вдохнет девственный лавандовый воздух 1513 года. Ни Лидии, ни Тэвиса. Ни замка возле моря. Ни Лэрда Хока, мужчины из стали и сверкающей страсти. Только Сиэтл и горькие воспоминания и страх, заставляющий ее прятаться в доме. 1990-е годы, с включенными в сделку смогом и озоновыми дырами.
Она сомневалась, что Хок когда-либо попытался бы отправить ее на каникулы одну. Он кажется относится к тем мужчинам, которые дорожат своей женой и держат ее рядом с собой, если женщина позволяет это. Близко к этому прекрасному мускулистому телу, и под этим килтом…
— Мечтаешь о чем-то грешном, — тихо вздохнула она. Эдриен крепко зажмурила глаза и опустила голову на руки. Бесконечный поток вопросов проносился через ее сознание, и медленно, но уверенно Эдриен помогла последнему маленькому солдату подняться, отряхнула его, и позволила ему опереться на нее, когда она отводила его на сторону противника в этой войне. Она приняла решение. Она попытается.
Она медленно подняла голову со своих рук, чтобы встретить пронизывающий взгляд Адама. Как долго стоял он здесь, глядя на нее с поклонением в глазах. Темные глаза, черные как ненависть. Ну так откуда это взялось?
— Ты ненавидишь Хока, Адам? — спросила она, после вспышки кристально-чистой интуиции.
Он восхищенно улыбнулся.
— Вы женщины все такие. Проникаете в самую сущность проницательным взглядом. Но ненависть в большей степени связана с ее утверждением, — поддразнил он, усаживаясь рядом с ней на край фонтана.
— Не играй со мной в словесную игру, Адам. Ответь на вопрос.
— Это тебе понравится? Честность со стороны мужчины?
— Да.
Он пожал красивым, загорелым плечом.
— Я ненавижу Хока.
— Почему? — с негодованием спросила Эдриен.
— Он дурак. Он не в состоянии оказывать надлежащее отношение к твоей прелести, красотка.
— К моей что? — Это наименее важная часть у нее.
Кузнец просиял ослепительной улыбкой.
— Он стремится только раздвинуть их, проскользнуть между твоими бедрами, но я бы увековечил эти скользкие от любви росистые лепестки.
Эдриен застыла.
— Это очень поэтично, но нет необходимости быть грубым, Адам. И ты даже не знаешь меня.
— Я не могу придумать ничего, что я мог бы сделать со своим временем, вместо того, чтобы потратить его, познавая тебя. В библейском смысле, так как ты находишь другие мои сравнения слишком наглядными. Это достаточно приятно для тебя?
— Кто ты?
— Я могу быть тем, кем ты захочешь меня видеть.
— Но кто ты! — упрямо повторила она.
— Я мужчина, в котором ты нуждалась всю свою жизнь. Я могу дать тебе все, что ты не пожелаешь, до того, как ты осознаешь, что ты желаешь этого. Я могу выполнить каждое твое желание, вылечить твою каждую рану, выправить все, что неправильно. У тебя есть враги? Их не будет рядом со мной. Ты ощущаешь голод? Я найду самый сочный, созревшие кусочки и буду кормить тебя своими руками. У тебя что-то болит? Я облегчу твою боль. Плохие сны? Я разгоню их по сторонам. Сожаления? Я вернусь назад и все исправлю. Приказывай мне, красотка, и я твой.
Эдриен бросила в его сторону испепеляющий взгляд.
— Единственные сожаления, которые у меня есть, сосредоточены вокруг красивых мужчин. Так что я предлагаю тебе убраться из моего…
— Ты находишь меня красивым?
Что-то в глазах этого мужчины было не совсем правильным.
— В эстетическом смысле, — пояснила она.
— Я так же красив, как и Хок?
Эдриен сделала паузу. Она могла быть иногда язвительной, но когда дело доходило до того, чтобы отбрить кого-то, то ее характер уводил ее с того пути, где она могла бы ранить чувства людей. Эдриен предпочитала оставаться безмолвной, когда ее мнение было не тем ответом, которое кто-то искал, и в этом случае ее молчание было достаточным ответом.
Адам стиснул челюсти.
— Я так же красив, как и Хок?
— Все мужчины разные. Никто не может сравнивать яблоки и апельсины.
— Я и не прошу тебя их сравнивать. Я прошу тебя сравнить одного мужчину с другим. Хока и меня, — прорычал он.
— Адам, я не собираюсь заниматься этим с тобой. Ты пытаешься заставить меня что-то сказать…
— Я только прошу дать мне честный ответ.
— Почему это так важно для тебя? Почему ты вообще об этом беспокоишься?
Его настроение мгновенно изменилось.
— Дай мне шанс, красотка. Ты сказала, что эстетически я тебе нравлюсь. Но ты не можешь по-настоящему сравнивать мужчин, до тех пор, пока ты не попробовала удовольствия, которое они могут доставить тебе. Ложись со мной, красотка. Позволь мне…
— Прекрати это!
— Когда ты увидела меня ковавшим железо, это зажгло в тебе огонь. — Напряженные черные глаза Адама вглядывались в ее глаза, проникновенно и глубоко. Он взял ее руку и поднес ее ладонью вверх к своим губам.
— Да, но это было до того, как я увидела… — Она резко оборвала себя.
— Хока, — горько выплюнул Адам. — Великолепного Хока. Хока — живую легенду. Хока — соблазнительного ублюдка. Хока — королевскую шлюху. Помнишь?
Она печально посмотрела на него.
— Прекрати это, Адам, — наконец сказала она.
— Ты спала с ним?
— Это не твое дело! И отпусти мою руку! — Она попыталась вытащить свою руку из его хватки, но его он сжал ее крепче, и когда его пальцы ласкали ее запястье, она ощутила как замешательство наступает на ее чувства.
— Ответь мне, красотка. Ты лежала вместе с Хоком?
Она с трудом сглотнула. Я не буду отвечать ему, упрямо обещала она, даже когда ее губы прошептали «Нет».
— Значит, игра все еще идет, красотка, и я все же должен выиграть. Забудь Хока. Думай об Адаме, — пропел он и захватил ее губы жестоким поцелуем.
