Денис и его компания сумели «переварить» тот факт, что я отпустила стригоя, в большой степени потому, что на протяжении недели мы убили еще нескольких. Даже втянулись в определенный режим — обследовали ночные клубы и другие опасные места, полагаясь на мою способность чувствовать приближение угрозы. Забавно — сколь быстро ребята стали доверять мне как лидеру. По их словам, они не хотели подчиняться правилам и власти стражей, но удивительно хорошо и охотно выполняли мои приказы.
Более или менее. Время от времени я сталкивалась с проявлениями все той же бездумности и опрометчивости. К примеру, кто-то из них, строя из себя героя и недооценивая противника, кидался в бой в одиночку. Артур таким образом чуть не заработал сотрясение мозга. Самый крупный из нас, он повел себя самонадеянно, стригою удалось застать его врасплох и швырнуть о стену. На протяжении нескольких мучительных мгновений я боялась, что Артуру конец — и виновата в этом буду я. Прибыл один из алхимиков Сидни — я при этом не присутствовала, опасаясь, что Эйб найдет меня, — и осмотрел Артура. Сказал, что все обойдется, просто ему нужно какое-то время полежать в постели, то есть прекратить охоту. Артур заупрямился, и мне пришлось накричать на него, когда в одну из ночей он попытался последовать за нами, напомнить обо всех друзьях, погибших по глупости.
Поселившись в мире людей, дампиры обычно придерживаются человеческого расписания, однако теперь я перешла на ночной образ жизни, как в Академии. Остальные тоже, за исключением Тамары, которая днем работала. Каждый раз, оставляя труп, я звонила Сидни, и вскоре в среде стригоев распространился слух, что кто-то наносит им серьезный ущерб. Если отпущенный нами стригой передал мое сообщение, некоторые из них могли начать охоту конкретно на меня.
Со временем число убийств пошло на убыль, и это наводило на мысль, что стригои стали более осмотрительны. Я не знала, хорошо это или плохо, но без конца повторяла остальным, что необходимо проявлять крайнюю осторожность. Они воспринимали меня чуть ли не как богиню, но их восхищение не приносило мне никакого удовлетворения. Сердце продолжало болеть от всего, что случилось с Лиссой и Дмитрием. Я старалась полностью сосредоточиться на своей задаче, надеясь лишь на то, что смогу подобраться ближе к Дмитрию. Однако мы не проводили круглые сутки в охоте на стригоев — были длинные промежутки вынужденного бездействия. Тогда я продолжала следить за Лиссой.
Я и раньше знала, что при королевском дворе жили ребята вроде Мии, чьи родители работали там, но не отдавала себе отчета, как их много. Естественно, Эйвери знала всех, и неудивительно (по крайней мере, для меня), что большинство из них оказались богаты и избалованы.
Оставшуюся часть своего визита Лисса в основном участвовала в официальных приемах и церемониях. Чем больше она прислушивалась к деловым разговорам королевских мороев, тем большее раздражение испытывала. То же злоупотребление властью, которое она замечала прежде, та же несправедливость при распределении стражей, словно это не люди, а вещи. Дискуссионная проблема, должны ли морои учиться сражаться наряду со стражами, все еще оставалась в центре внимания. Большинство людей при дворе придерживались старомодных взглядов: пусть стражи сражаются, защищая мороев. Лисса своими глазами видела результаты этой политики — и успехи, которые имели место, когда выскочки вроде Кристиана и меня пытались изменить ее. Лисса с возмущением воспринимала эгоизм моройской элиты и глупость.
Лисса пользовалась малейшей возможностью уклониться от официальных мероприятий, предпочитая проводить время с Эйвери. Та всегда могла найти, с кем пообщаться, и организовывала вечеринки, не имеющие ничего общего с приемами Татьяны. На этих вечеринках никто не разговаривал о политике, и тем не менее множество вещей продолжало отравлять Лиссе настроение.
В частности, чувство вины, гнев и депрессия, одолевавшие ее из-за меня, становились все глубже. Побочные эффекты духа были знакомы ей в достаточной мере, чтобы распознать потенциально угрожающие признаки, хотя во время этой поездки она не использовала дух. Чем бы ни объяснялось ее плохое настроение, она всячески старалась отвлечься и заглушить депрессию.
— Поосторожнее, — сказала ей Эйвери однажды вечером.
На следующий день после этой вечеринки они должны были возвращаться в Академию. Большинство живущих при дворе имели собственные дома, и вечеринка происходила у некоего Селски, который служил консультантом в комиссии, о которой Лисса ничего не знала. На самом деле она не была знакома и с хозяином, знала лишь, что его родителей сейчас в городе нет, но это не имело особого значения.
— С чем? — Спросила Лисса, оглядываясь.
При доме имелся задний двор, освещенный крошечными фонарями и гирляндами мигающих лампочек. Было полным-полно всяких угощений и напитков. Какой-то моройский парень пытался произвести впечатление на девушек игрой на гитаре, но лучше бы он этого не делал. Фактически он извлекал такие ужасные звуки, что они, наверно, могли бы стать новым способом убивать стригоев. Правда, выглядел он довольно симпатично, и, похоже, его поклонниц мало волновало, как он играет.
— Вот с чем. — Эйвери кивнула на мартини Лиссы. — Ты следишь за тем, сколько выпила?
— Нет, насколько я могу судить, — заметил Адриан.
Он развалился в шезлонге рядом, с бокалом в руке.
По сравнению с ними обоими Лисса чувствовала себя в этом отношении любителем. Сумасбродка Эйвери, как обычно, флиртовала, но в целом не выглядела такой уж пьяной. Лисса не знала, сколько та выпила, но, наверно, немало, поскольку в руке подруги всегда была выпивка. То же самое относилось и к Адриану, на которого спиртное действовало расслабляюще, без какого-либо другого эффекта. Лисса считала, что в этом отношении они оба гораздо опытнее ее.
— Со мной все в полном порядке, — солгала Лисса.
На самом деле она чувствовала, что мир вокруг слегка вращается, и всерьез обдумывала, не присоединиться ли к танцующим на столе девушкам.
Губы Эйвери дрогнули в улыбке, но во взгляде ощущалось беспокойство.
— Конечно. Просто постарайся, чтобы тебя не вырвало. О таких вещах сразу всем становится известно, и меньше всего хотелось бы, чтобы люди думали, будто принцесса Драгомир не в состоянии удержать в желудке спиртное. Тебе нужно поддерживать репутацию семьи.
Лисса залпом допила мартини.
— Сомневаюсь, чтобы увлечение алкоголем сказалось на знаменитой репутации моей семьи.
Эйвери оттолкнула Адриана и втиснулась в шезлонг рядом с ним.
