– Потому что так и есть, я из вежливости спросил. Всего хорошего.
Полицейский, не дожидаясь ответа, развернулся и торопливо забарабанил по ступенькам.
– Утро начинается не с кофе, но с бодрящего пинка под зад, что может быть лучше!
«Об это впору книгу писать. Только сюжет придумать и можно работать», – он небрежно посмотрел на часы, даже не запомнив время. – «Быстрее начнём – быстрее закончим. Заодно будет время осознать всё происходящее вокруг и дать ответ хотя бы самому себе, а готов ли я ко всему, или стану тем, кто разобьёт чужое сердце, да ещё и такое доверчивое»
Через какое-то время Артём уже подходил к участку, вокруг которого царила достаточно мрачная атмосфера. Мало того, что само здание не вызывало позитивных эмоций, так ещё и прямо перед главным входом крупную группу болельщиков в наручниках расфасовывали по машинам, словно конфеты по коробкам.
«Настоящий переполох в курятнике. Видимо, не всё у нас сходит людям с рук. А может, нашли причину посерьёзнее, кто их там знает»
Раскопин стоял на крыльце, с важным видом докуривая сигарету. При приближении юноши он молча кивнул в знак приветствия, выбросил окурок куда подальше и вошёл в участок, явно не настаивая, чтобы за ним вовсе кто-то следовал.
– Вам сообщили причину вызова, Серов?
– Сотрудник изволил пренебречь и не выдавать мне этой информации, к моему сожалению.
– Проводится допрос всех возможных свидетелей и знакомых жертвы. К слову, вы не знаете, что у Моржова с семьёй?
– Вроде всё нормально, не считая отсутствия мужской руки в семье. Теперь уж точно.
– Понятно. Проходите, – майор распахнул дверь в кабинет, рядом с которым висела табличка с его инициалами.
Кабинет был обставлен если не с роскошью, то уж точно богато: по правую руку стоял стеллаж из тёмного дерева со стеклянными дверцами, сквозь которые виднелся настоящий архив из бумаг, папок, карточек и книг, стоящих на самой верхней полке; рядом с ним стояло обитое замшей кресло и небольшой столик с электрочайником и кулером для воды. По другую сторону висела куча наградных листов, грамот, медалей и офицерская, идеально выглаженная форма на вешалке. В самом конце стоял огромный для одного человека стол с аккуратными стопками документов, портсигаром и большой чашкой, из которой разило крепким кофе.
Следователь не хотел задерживаться, потому императорским шагом прошёл к креслу, в котором уместилось бы два Артёма, и принялся что-то записывать. Но уже через несколько секунд посмотрел на портсигар, фыркнул и быстро убрал в один из выдвижных ящиков стола.
– Садитесь.
– Вас тут явно ценят, товарищ майор, – по неведомой причине Артём не мог удержать сарказма в голове. Наверное, так влияла манера механических движений Алексея, старающегося даже шагать по идеальной прямой.
– Без лишних фраз. Так… есть… это есть, – Раскопин переворачивал страницы, пальцами левой руки постукивая по столу. – Вот оно. Когда в последний раз вы видели жертву?
– Несколько дней назад, где-то в этом районе.
– Точнее.
– Три дня назад.
– Кто мог видеть его раньше?
«Мамай мог. Но стоит ли его приплетать к этому всему? У них и без меня проблем много, почти уверен»
– Не знаю, господин следователь. Могу лишь уточнить, что в последний раз его могли видеть в ночь между его пропажей и тем днём, когда его видел я.
– Вы специально даты не называете? Что за глупая манера речи?
– Профессиональная привычка, ничего глупого в ней нет.
– Про профессиональные привычки можете не рассказывать. Полиции и налоговой хороши известны ваши успехи в области литературы.
– А я-то боялся!
– Без лишних фраз.
«Может, мне заодно перестать двигаться и тратить казённый воздух?!»
– Куда мог направиться гражданин Моржов?
– А мне почём знать? Извините, но я не его няня, чтобы ежесекундно знать о том, куда он направлялся, с кем и во сколько. Он, можно сказать, сам мог о себе позаботиться.
– До сих пор не научился, – буркнул Раскопин.
– Простите?
– Пора бы уже, говорю, научиться отвечать за кого-то, кроме себя!
– А за кого отвечаете лично Вы, господин следователь?
– Я отвечаю за жизни людей, за честь участка и честь мундира! Это, да будет вам известно, моя работа: отвечать за тех, кто этого делать не способен и за кого отвечать больше некому!
– И всё же, Вы работаете в полиции.
– А вы заметили, как я пляшу от радости..? Что могло послужить причиной для убийцы совершить покушение на Моржова?
– А психам нынче и причина нужна? Какие манерные пошли убийцы.
– Не уходите от вопроса.
– Не знаю я! Он однажды показал приличную пачку денег. Вот зависть кого и могла съесть.
– Исключено. При обыске в одежде было найдено лишь несколько купюр мелкого номинала.
«Отдал долг Мамаю? Приличная сумма получается»
– Тогда тем более не имею догадок.
– Да ну? Почему у меня ощущение, что вы врёте в лицо следователю?
– Ни малейшего понятия, господин следователь. У меня, к сожалению, нет дедуктивных и детективных навыков.
– У половины отдела здесь их нет, а только они за их отсутствие умудряются получать деньги. Тогда допущу, что дело в его способе заработка. В народе давно процветает антинаркотическое движение, не знающее какой-либо меры. Эти линчеватели меня уже доконали.
– Ваша воля, господин следователь.
Алексей снова фыркнул и отложил бумаги в сторону.
– Не факт, что я найду убийцу, особенно если учесть, какие ответы я получаю до сих пор. Вам стоит выложить все данные с особым энтузиазмом, чтобы помочь следствию и ускорить темпы продвижения дела, – он скрестил руки в замок и поставил их на уровне подбородка.
– Виноват, но это действительно всё, что я знаю или способен вспомнить на данный момент.
– Чёрта с два, – нависла неловкая пауза.
– Виноват?
– Конечно, вы виноваты! Загульный отмечал именно вас как лучшего друга погибшего Моржова. Какой же это друг, если он даже не знает, куда направился его приятель?
– Макс не жаловался, во всяком случае. У всех, знаете ли, свои дела, и не я должен в них влезать. Для подобного, можно сказать, созданы специальные организации.
– Пожалуй, я проигнорирую это дерзкое и опрометчивое замечание, а сейчас вам пора. Мне нужно сравнить детали и вынести сопоставления. Всего доброго.
Артём почти выбежал из кабинета.
«Везёт же мне на такие кадры! Натуральный робот без намека на человечность, где таких только выращивают»
