смогли родить мужу ни одного, как не пытались.
Она бы убила меня взглядом, если б смогла. Без сомнения.
- То есть ты, мелкая дрянь, хочешь мне сказать… что приказ элара не исполнен? Ты... не беременна?!
Молчу, сжав губы. Ничего не могу с собой сделать – на них презрительная улыбка. Смотрю на Мелию с жалостью и чувствую себя сейчас победительницей. Пусть в ничтожно малом – но я победила. Меня давила воля отца, меня побуждали к этому все вокруг, даже Гаяни, даже Флавия внесла лепту. И моя слабая женская натура едва не взяла верх. Но в конце концов на этом поле битвы я выстояла. Пусть и смертельно раненая.
- Вы не получите моего ребенка! – повторяю я.
- Надо было отдать тебя Боргу!.. – шипит Мелия. – Ты лишила меня последнего шанса! Ты…
Я отшатываюсь.
Чем больше в ярко накрашенном лице Мелии проступает отчаяние – какое-то жалкое, мелкое, никак не вяжущееся с ее насквозь высокомерной маской, которая с неё теперь слетела… тем отчётливей передо мной предстаёт истина.
Никто бы мне не отдал моего малыша.
Если б я родила Орвику сына, у меня тут же забрали бы его. В тот же день. Даже на руки б не дали взять.
- Вы… хотели себе моего ребёнка? Хотели забрать моего мальчика… - шепчу я, потрясённая. Все оговорки Мелии, все её неустанные труды по выполнению приказа элара – всё это выстраивается в стройную цепочку.
Её последний шанс.
Она хотела притвориться, что ребёнок её. Элар наверняка в курсе – не мог не быть. Он ведь так мечтал о сыне, которого никто из жён так и не смог родить. А тут такая удача – Мардухай нагадал, что у меня непременно родится мальчик. Они вдвоём с Мелией решили таким образом заполучить официального наследника трона, могущественного мага. Который называл бы матерью и отцом вовсе не тех, что дали ему жизнь.
Как же это гадко и подло.
У меня нет таких слов, которых был бы достоен замысел Мелии – всё, что сейчас так явно читается на её разочарованном, полном отчаяния лице.
- Что ж… - роняет она, наконец, вскинув голову так, что качнулась золотая вязь длинных серёг в ушах. – Ты выбрала свой путь. Сама виновата. Твоя свадьба с Боргом состоится через неделю. Я поговорю с эларом, он ускорит приготовления…
Она собиралась сказать что-то ещё.
Вогнать последний гвоздь в крышку моего гроба.
Но стены коридора за её спиной начали покрываться морозными узорами. А далеко-далеко раздались гулкие, тяжёлые шаги.
Я же… вместо надежды почувствовала неописуемый страх. Никогда, ни за что не захочу показываться больше ему на глаза! Лучше умереть, лучше всё, что угодно – чем увидеть, как он станет теперь на меня смотреть. На лгунью и предательницу, на ту, что ударила руку, которая пыталась её спасти.
После всего, что случилось только что, после откровений Мелии, после пальцев Борга на своей коже я чувствовала себя грязной, испачканной. Если Орвик действительно идёт сюда, чтобы разобраться в том, что же происходит на самом деле, Мардухай и Мелия найдут способ отомстить мне ещё больнее. Расскажут ему всё как есть. Он ведь не знает ещё самого страшного – что меня к нему подослали. Что в эту ночь я пришла не потому, что хотела быть с ним. А потому, что собиралась обманом зачать от него ребёнка – и скрыть навсегда этот факт, чтобы сын никогда не узнал отца.
Я ничем не лучше их всех.
Та же гниль в моей душе.
Я не достойна тех чувств, которые он хотел мне дать.
В солнечном сплетении будто взорвалась крохотная шаровая молния. Я согнулась, прижав ладони к животу, и застонала от боли.
Мелия очнулась быстрее всех.
Несколько отрывочных команд… я почти уже ничего не чувствую и не понимаю, что происходит… маги-охранители из свиты Мелии подхватывают меня под локти… пара резких пассов рукой – и по велению магии Мелии прямо в стене возникает дыра размером со взрослого человека.
Меня втаскивают в неё, и в фиолетовой дымке за моей спиной проход закрывается снова, будто его и не было.
Почти бессознательную, меня тащат куда-то в темноте, по спутанным лабиринтам тайной части дворца. Потайными коридорами, спрятанными ото всех этажами, ходами прямо в стенах. Крысы разбегаются из-под ног со сдавленным писком, то и дело моих волос и лица касаются пыльные сети паутины.
Я теряю сознание с мыслью о том, что там, где меня спрячут, Орвик никогда, никогда меня не найдёт.
И может быть, для моей плачущей души сейчас – это самый лучший выход.
Просыпаться отчаянно не хотелось.
Разум подсказывал, что в реальности ничего хорошего не ждёт. Лучше оставаться в блаженном забытьи. Его мягкие крылья обнимали меня и отгораживали от того мучительного, той боли, что ждёт снаружи.
Неловко шевелю плечом. Кажется, на мне кусачее одеяло из грубой шерсти. Хорошо. Тут и буду сидеть. Ни за что не вылезу.
- Шиана, просыпайся! У тебя сегодня важный день.
Какой знакомый голос. Мелодичный, спокойный.
Кого-то напоминает. Мама? Нет, точно не она. Хотя похоже. И в то же время что-то настораживает, что-то смутно кажется неправильным. Этот голос не должен звучать так… ровно.
Открываю глаза. Сначала приходится поморгать, чтобы привыкнуть.
Мы где-то в горах, видимо. Мертвенно-бледный дневной свет настырно льётся сквозь большое окно, прорубленное прямо в скалистой стене. Поэтому так холодно, даже под одеялом.
Поворачиваю голову, чувствуя, как хрустит шея от долгой неподвижности.
- Сколько я уже здесь?
- Прошла неделя с тех пор, как тебя увезли из Сирианара, - с готовностью сообщает голос.
Неделя. Что-то тревожное связано с этим сроком. Что-то неприятное. Не получается вспомнить. Словно каждый раз, как я тянусь к этим воспоминаниям, меня бьют по рукам. Не лезь! Не трогай. Будешь страдать, глупая.
Наконец, получается сфокусироваться.
Я выдыхаю от удивления.
Рядом с моим ложем, которое представляет собой узкую каменную полку прямо в стене, на скромном табурете сидит Гаяни.
Это она, и в то же время не она.
Чем больше взгляд ощупывает сестру, тем сильнее сжимается от тревоги сердце. Она терпеливо ждёт, аккуратно сложив руки на коленях. Худенькая фигурка в сером одеянии, закрывающем её с головы до пят. Стройная осанка. Откинут капюшон – и меня больше всего поражает, что Гая вернула себе природный цвет волос. А я так отвыкла, что мне кажется чуждым этот
