Что ж, в этом майор был прав. Мама, хоть и не принадлежала к роду Блэкторнов по крови, в некоторых вещах обладала таким же несокрушимым упрямством, как я или отец.
Наверху нас встретила Мод. Растрепанная, помятая, с багровым синяком под глазом, она бросилась мне на шею, когда люди лорда Бенсона выпустили ее из запертой на ключ спальни.
– Миледи, миледи, как я рада, что вы живы!
Глядя на разорванный подол моего бывшего платья, трудно было не думать о плохом. Но горничная держалась стойко, улыбаясь, словно ничего не случилось, и я пообещала, что сделаю все, чтобы она была счастлива и смогла вести достойную жизнь. Это меньшее, чем я могла отблагодарить верную служанку, чье притворство отвлекло внимание бандитов и подарило мне несколько тихих минут.
Я слабо улыбнулась.
– И я рада, что ты жива, Мод. Очень, очень рада.
Они с мамой отвели меня в ванную. Служанки – из тех, кому удалось укрыться в погребе за толстой непробиваемой дверью – натаскали горячей воды, но когда ванна была готова, мы с мамой отослали всех и остались вдвоем. Она сама помыла меня, осторожно проходя смоченной в воде тряпкой по кровоподтекам и ссадинам. Кусала кривящиеся в болезненной гримасе губы, смаргивала слезы, но держалась стойко, глядя на меня с сочувствием и молчаливой нежностью. А потом довела до постели в гостевой спальне, куда не добрались жадные руки бандитов, помогла лечь и совсем как в детстве подоткнула одеяло. И тихо устроилась рядом, обхватив меня руками.
– Как хорошо, – прошептала она, и по тихим всхлипам я поняла, что мама плачет. – Андреа, милая моя.
– Хорошо, – откликнулась я, чувствуя полное умиротворение после долгой ночи, полной страха и боли. И добавила, уже погружаясь в сон. – Мам… не то чтобы тебе нужно мое разрешение, но, если хочешь, лорд Эрик может жить с нами…
После того что случилось, мне хотелось, чтобы она была счастлива. И если счастье мамы теперь в лорде Бенсоне – что ж, пусть так оно и будет.
Объятия стали крепче. Я не видела маминого лица, но чувствовала, что она улыбается сквозь слезы.
– Спасибо, – раздался тихий ответ. – Спасибо, Андреа. За то, что ты есть. И… за все остальное тоже.
Глава 20
Слухи о чудесном избавлении Блэк-холла от банды бывшего лейтенанта Майлза Ричардса ходили по западному Аррейну один другого фантастичнее. Очевидцы, якобы лично присутствовавшие при уникальном событии, рассказывали то о небесном громе, то о служанке, которой боги в час нужды даровали силу зверя, то о том, что леди Андреа Блэкторн под юбкой оказалась никакой не леди, а самым настоящим лордом, чем немало удивила захвативших поместье насильников и убийц. Говорили и про Призрачную шпагу, хозяйкой которой, подобно Джоанне Барр, была девица, но в совокупности с другими удивительными историями эта версия выглядела настолько же неправдоподобной.
И пока в гостиных, кабинетах, клубах и ресторанах гости до хрипоты спорили, выясняя, что же в действительности произошло в ту роковую ночь в Блэк-холле, с каждым днем все сильнее крепчал тонкий голосок Фиби. Призрачная шпага – равно как и остальные байки – Эткинсон интересовали мало. Услышав от дяди историю нападения, она сделала из нее совсем иные, куда более приземленные выводы, с которыми трудно было не согласиться.
Улики были налицо. Ведь когда в поместье прибыли солдаты, Андреа Блэкторн была совершенно без одежды, вся грязная и, кажется, даже в крови. И вокруг было столько ужасных мужчин, которые не преминули бы воспользоваться слабостью невинной девушки. А значит, девица Блэкторн совершенно точно больше не была девицей. Конечно, у нее оставались земли и титул, но для начала нужно было удостовериться, не носит ли она под сердцем ребенка, а уж потом… может быть…
Хотя, лучше, конечно, не стоило.
Тем более и сам Ричардс, ожидавший суда и отправки на каторгу в тюрьме гарнизона, не только не опровергал, а даже подпитывал эти слухи, рассказывая белому от злости лорду Бенсону новые и новые подробности моего падения. Да такие, что майор после откровений бывшего лейтенанта по несколько дней ходил мрачнее тучи.
Что уж говорить об остальных.
Чем больше лорд Толли, а с ним и Фиби, распространяли известную им версию событий, тем больше людей начинало верить их словам. Некоторые знакомые постарались дистанцироваться от нас. Другие жалели, но жалость эта была еще хуже дурных слухов.
– Боги, какой ужас! Ей, бедняжке, наверное, так тяжело! Я бы на ее месте навсегда отказалась от мирской жизни…
– Ой, да не похоже, чтобы на нее это как-то повлияло. Андреа Блэкторн всегда была странной. Не удивлюсь, если в ту ночь она сама спровоцировала мужчин…
– Точно-точно. Будь она порядочной леди, такого бы никогда не случилось! И шпага Блэкторнов оказалась бы в правильных руках. Слава богам, что мой сын и думать забыл о сватовстве…
Мама, как могла, пыталась противостоять слухам. Ее тревожило, что потенциальные женихи могут начать сторониться меня – настолько, что она даже решилась предложить мне пригласить из города доктора, чтобы тот подтвердил, что я осталась нетронутой. Но я решительно отказалась, не желая подвергаться унизительному осмотру.
Как будто это могло помочь! И так понятно, что злые языки посчитают заключение подделкой, а доктора – подкупленным, и это лишь подбросит дров в костер моей испорченной репутации.
– Но, Андреа, – попробовала тихо возразить мама, – это для твоего же блага. Даже если сейчас тебе это кажется неважным, через несколько лет ты можешь пожалеть, что не развеяла слухи, пока еще была такая возможность.
– Нет, – отрезала я. – Все к лучшему. Никто больше не будет пытаться заполучить меня как придаток к Призрачной шпаге или красивую игрушку. Я теперь сама себе хозяйка. И меня это полностью устраивает. Самое время заняться расселением солдат и усовершенствованием нашей лесопилки.
Слухи меня и правда заботили мало – не до того было. Слишком много забот свалилось разом: подсчет убытков, ремонт поместья, организация похорон. Церемонию прощания с убитыми слугами провели в день смерти отца. Пришли только самые близкие друзья и соседи – и этого было вполне достаточно.
Утратив часть прежних связей, мы с мамой и лордом Бенсоном как будто заново обрели друг друга. Стали семьей, похожей на ту, какую я помнила в детстве, но все же немного другой. Майор не пытался заменить мне отца, но при этом оставался другом. Приглашению переехать к нам он обрадовался – тем более, что под лавиной домыслов и слухов о роковой ночи в Блэк-холле перемены в личной жизни вдовствующей леди Блэкторн ни у кого не вызвали интереса, избавив маму от сплетен и злых языков. И пообещал, что как бы ни повернулась жизнь, он всегда будет заботиться обо мне и моем благополучии.
Остатки отцовской шпаги мы вернули в кабинет под стекло. Теперь она была бесполезна, но мне хотелось сохранить ее как память.
И не только ее. Садовник, прибиравший листву на центральной аллее, отыскал в пожухлой траве и принес мне странный кусок мрамора, не похожий ни на что, что бандиты могли отломить или украсть у нас в поместье. Отполированный с одной стороны, с другой он походил на оплавленный воск. Вряд ли так задумывалось – выемки под чернильницу и перо в мраморном бруске говорили, что когда-то он служил пресс-папье. Я хотела было приказать выкинуть странную вещь, но вдруг вспомнила, как капитан Крейг рассказывал о первых попытках управлять новообретенной Призрачной шпагой.
Тот самый оплавленный в пожаре кусок мрамора!
Наверное, надо было вернуть пресс-папье в Крейг-холл вместе с другими ценностями, вывезенными из поместья капитана, которые после нашли в мешках грабителей, брошенных на нашем дворе. Но я оставила его себе. На память. Ну и потому, что в моем новом кабинете тоже надо было чем-то подпирать бумаги.
И кто бы мог подумать, что его законный владелец объявится на нашем пороге. Да еще и в самый неудобный момент.
