кому ещё заменить медведеподобного Рыча, если не ему. Ваал и сам был близок по сложению к чёрным драконам, и если в нападении будет не больше двоих, мы должны были легко их сдержать.
А потом всё произошло очень быстро. Нападение артэйцев, оба чёрные, как смоль, и немного грузные драконы просто неслись на нас, не разбирая пути. Их цвет оказался нам на руку, потому что, несмотря на обильный снегопад, они хорошо просматривались впереди.
Ещё бы снег не застилал глаза.
– Щит! – рявкнула я.
Ваал мгновенно порос каменной кожей и, растопырив лапы, создал из себя зависшую в воздухе каменную стену. Только крылья хлопали у него за спиной, что выглядело совершенно нереалистично. Он будто нарушал все известные законы физики.
Я собрала свою магию в сгусток и приготовилась ловить нападающих в металлические сети. Сети должны были быть по-настоящему прочными. Я ещё помнила, как горгулы легко рвали их, когда я недооценила силу противника.
Один из нападавших – видимо, тот, кто должен был украсть яйцо – ушёл в пике, пытаясь обойти преграду. Я бросилась за ним, чтобы поймать его в сети, но тут раздался звук ужасного удара.
Сигнал.
Я остановилась ещё до того, как поняла, что игра остановилась. Прямо у меня на глазах в снег падали два дракона: чёрный нападающий и Ваал – с пробитой каменной бронёй.
Чёрный дракон, упав в снег, обернулся человеком, и я с ужасом узнала в окровавленном сопернике Кая. Того самого, который играл со мной в камень-ножницы-бумагу и потом пытался пригласить на свидание.
Ваал упал рядом. Он тоже был ранен и тяжело дышал. Оба провалились в снег, как в густую перину, и смотрели наверх.
Я приземлилась рядом, обернулась человеком и, увязая по колено, пошла к парням.
– Ваал, ты в порядке? – крикнула я.
– Кажется, рёбра сломал, – тяжело дыша, ответил тот.
Говорить может, значит, жить будет. Тогда я направилась к Каю.
Его лицо всё было покрыто тёмной кровью. И снег вокруг тоже успел окропиться, пока он падал. Это было прямое, лобовое столкновение головой прямо в каменную грудь моего товарища.
– Эй, крошка, – проговорило это нечто, в чём с трудом угадывалось человеческое лицо. – Сегодняшняя победа – мой тебе подарок.
У меня перехватило дыхание. Рядом захлопали ещё чьи-то крылья, а потом мне на плечи легли тёплые руки Лео.
Леонард Варгас
Рубины на снегу.
Нет, это были не рубины. Кровь. Я снижался, опускаясь туда, куда упали два дракона, и отчётливо, несмотря на снегопад, видел алые отметины от упавшей на снег крови.
И осознал: я уже видел это раньше. Капли крови, которые падали с тела моего отца, прямо в снег. Он уже не дышал. Не шевелился. Он был нанизан на остый конец обломавшегося дерева, словно тряпичная кукла. И в ушах звучал крик. Детский крик. Мой.
“Залезь под кровать, и не вылезай, пока кто-нибудь не придёт”, – велел мне отец, прежде чем покинул домик. Я долго лежал под кроватью. Что-то шумело вокруг, было страшно. А потом, когда всё стихло, я всё-таки вылез. Не должен был. Но вылез. И вышел на улицу, где увидел падающие на снег капли крови.
Я решил тогда, что это случилось из-за меня. Что если бы я не вылез, то отец был бы жив.
И всё это забыл.
И в тот момент, когда снижался над упавшими в снег драконами, воспоминания захлестнули меня.
А в ушах продолжал звенеть детский крик.
Мишель Миллерс
– Жить будет, – сообщил мистер Эйлар, появившись в комнате отдыха гостиницы, в которой мы должны были провести ещё одну ночь, прежде чем вернуться домой. – Разбил нос, посадил несколько ссадин. Сотрясение мозга, которое легко вылечить.
– А вот насчёт его психики я бы так не сказала, – хмыкнула Робинсон, переставив фигурку на разложенной на столе карте. Она играла с Дэном и Ривом во что-то, напоминавшее шахматы.
Мистер Эйлар прибыл на игру уже к самому началу, не успев даже пожелать удачи ребятам. Но удача и так была в некотором смысле на их стороне. Если так можно было выразиться. Игры по сути и не было. Она закончилась через минуту после начала.
– Я бы его отправила в лечебницу для душевнобольных, – заметила Робинсон. – Он целенаправленно выбыл из игры, зная, что у них нет замены.
– Гормоны в голову ударили, – пояснил мистер Эйлар. – У него как раз начался переходный возраст.
Миранда поперхнулась от такой новости и закашлялась, вытирая с груди пролитый молочный кофе. Парни тоже с интересом обернулись на тренера.
– У чёрных драконов две подростковости, – пояснила я, нарезая тёплый, ароматный тыквенный пирог. – Первая – типичная для представителей человеческой расы, а вторая – характерная именно для черных драконов, в этот период вторая ипостась раздаётся в размерах, у них вырастает внутренний резерв и количество прогоняемой по организму силы. Обычно это происходит в более позднем возрасте, поэтому мы видели их в, так скажем, незавершённой форме.
– Ты вообще хоть что-нибудь не знаешь? – подозрительным тоном уточнил Ривиан, и я невольно улыбнулась. С его стороны комплимент был особенно приятным.
– В общем, ребят, – продолжил мистер Эйлар. – Я поговорил с местным начальством. Есть возможность перенести отбытие на сегодняшний день. Если успеете за час собраться и добраться до телепорта.
Все дружно переглянулись.
– Успеем, – за всех ответила Миранда.
– Хорошо, тогда даю добро. Ривиан, собери вещи Ваала, он подъедет сюда прямо из больницы.
Ривиан закатил глаза, а я озабоченно поинтересовалась:
– Он цел?
– Походит пару дней в фиксаторе, пока не закончится регенерация, – успокоил меня тренер и добавил: – Макс, мне надо с тобой поговорить. Наедине.
– Хорошо, – Макс отложил в стопку на столике журнал и пошёл за тренером, который уже покидал комнату отдыха.
Видимо, для этого мистер Эйлар и прибыл в Метелицу. Вовсе не для того, чтобы пожелать ребятам удачи. Его целью был Макс.
Я положила нож и, попросив Маркуса закончить дело за меня, поспешила следом за ушедшими. Нетрудно было догадаться, о чём именно тренер хотел поговорить, но у меня не было ни малейшей идеи, как Макс примет те новости, которые его ожидали. И какое примет решение.
Гостиница была достаточно большой, и мне пришлось довольно долго преследовать их по коридорам, стараясь двигаться бесшумно, прежде чем они вышли на балкон и минут десять стояли там, разговаривая о чём-то. Я не могла их слышать, лишь только наблюдать издалека, но по жестам и положению тел трудно было судить о тоне разговора.
Время тянулось бесконечно медленно. А когда, наконец, они
