— Он мой друг. Он друг каждого из нас, — сказала Изабель, скрестив руки на груди. Клэри не могла определить, на кого она больше сердита — на отца или Саймона. — И я могу поручиться за него, если это позволит остаться ему в Аликанте. — Она посмотрела на Саймона. — Но он собирается вернуться к Клэри сейчас. Не так ли, Саймон?
— У меня кружится голова, — грустно ответил Саймон, — очень сильно.
Роберт опустил руку.
— Что?
— Он выпил отравленную кровь, — сказала Клэри, — это не его вина.
Роберт обратил свой тёмно-синий взгляд на Саймона.
— Я поговорю с тобой завтра на заседании Совета, если ты протрезвеешь, — сказал он. — Если у Рафаэля Сантьяго есть что-то, о чём он хочет, чтобы ты поговорил со мной, ты можешь сказать это перед Конклавом.
— Я не… — начал Саймон.
Но Клэри поспешно оборвала его:
— Хорошо. Завтра я приведу его с собой на собрание Совета. Саймон, нам нужно вернуться до наступления темноты; ты же знаешь.
Саймон выглядел немного ошеломлённым.
— Да?
— Завтра, на Совете, — коротко сказал Роберт, повернулся и пошёл обратно в свой дом. Изабель помедлила мгновение — на ней была свободная тёмная рубашка и джинсы, она босыми ногами стояла на узкой каменной дорожке. Её трясло.
— Где он взял смешанную с алкоголем кровь? — спросила она, махнув в сторону Саймона рукой.
— У Рафаэля, — объяснила Клэри.
Изабель закатила глаза.
— Завтра он будет в порядке, — сказала она. — Уложи его в кровать.
Она помахала Хелен и Алине, которые опирались на стойки ворот и наблюдали за происходящим с нескрываемым любопытством.
— Увидимся на заседании, — сказала она.
— Изабель… — начал Саймон, дико размахивая руками, но прежде, чем он смог наделать ещё больше проблем, Клэри схватила его сзади за куртку и потащила в сторону улицы.
Саймон держался границ различных переулков и настаивал на том, чтобы ворваться в закрытый магазин конфет. Было уже темно, когда Клэри и Саймон достигли дома Аматис. Клэри огляделась в поисках охранника. Джослин говорила, что охрана будет приставлена, но не было никого видно. Либо караульный исключительно хорошо скрывался или, что более вероятно, уже отправился сообщать родителям Клэри об ее опоздании.
Клэри в мрачном настроении поднялась по ступенькам дома, открыла дверь и втащила Саймона внутрь.
Он перестал протестовать, начав зевать где-то около площади Чаши, и теперь его веки слипались. — Ненавижу Рафаэля, — сказал он.
— Я только что подумала о том же, ответила Клэри, разворачивая его. — Пойдем. Тебе надо прилечь.
Она перетащила его к дивану, куда он рухнул, резко завалившись на подушки. Тусклый лунный свет проникал через кружевные занавески, украшавшие окна фасада. Глаза Саймона мерцали как дымчатый кварц, пока он боролся, стараясь не закрыть их. — Ты должен поспать, — произнесла она. — Мама и Люк, вероятно, вернутся с минуты на минуту. — Она повернулась, чтобы уйти.
— Клэри, — сказал он, ловя ее за рукав. — Будь осторожна.
Она потихоньку отошла и направилась вверх по лестнице, держа ведьмин камень, чтобы осветить себе путь. Окна вдоль верхнего коридора были открыты, и прохладный ветерок сквозил там, принося запахи каменного города и воды из канала, слегка сдувая волосы с лица. Клэри достигла спальни, толкнула дверь и замерла.
Его ведьмин огонь пульсировал в руке, бросая яркие лучи света по всей комнате. Там кто-то сидел на её кровати. Кто-то высокий, с бело-русыми волосами, с мечом на бедре, и серебряным браслетом, что вспыхнул, как ведьмин огонь.
«Если небесных богов не склоню — преисподних воздвигну.»
— Здравствуй, сестра моя, — сказал Себастьян.
10 ЭТИ ЖЕСТОКИЕ УДОВОЛЬСТВИЯ
Клэри слышала собственное тяжелое дыхание. Она вспомнила, как Люк в первый раз взял ее поплавать в озере на ферме. Как она быстро погружалась в сине-зеленую воду, и мир за пределами воды исчезал, был только звук ее собственного сердцебиения, гулкий и искаженный. Она волновалась, что мир навсегда остался позади, что все навсегда потеряно, до тех пор, пока Люк не нырнул за ней и не вытащил ее на поверхность, дезориентированную и наглотавшуюся воды, к солнечному свету.
Она почувствовала себя так же, будто бы она упала в другой мир, разрушенный, искаженный, нереальный. Комната была та же самая, та же мебель, деревянные стены и красочный ковер, кажущийся серым и блеклым при лунном свете. Но сейчас Себастьян стоял где-то на середине, подобный экзотическому ядовитому цветку, растущему среди знакомых сорняков.
Все происходило как в замедленной съемке, Клэри повернулась и хотела выбежать через открытую дверь, но как только она подбежала, дверь захлопнулась прямо у нее перед носом. Какая-то невидимая сила схватила ее и отбросила в сторону спальни, прижимая к стене, о которую Клэри ударилась головой. Она смахнула слезы с лица и попыталась подвигать ногами, но не смогла. Она была прочно прижата к стене, ее нижнюю часть туловища будто парализовало.
— Приношу свои извинения за связывающее заклинание, — с легкой насмешкой в голосе сказал Себастьян. Он откинулся на подушки, вытянув руки, чтобы коснуться изголовья в виде кошачеподобной арки. Его футболка была задрана, обнажая бледную, плоскую линию его живота с узорами в виде рун. Казалось, эта поза должна быть соблазнительной, но она не вызывала ничего, кроме тошноты.
— Мне нужно было некоторое время, чтобы настроится, но ты знаешь, каково это. Один не может рисковать.
— Себастьян, — к ее удивлению, ее голос был ровным. Она осознавала это каждой клеточкой своего тела. Она чувствовала себя поверженной и уязвленной, как будто если бы она не была защищена от летящего в нее битого стекла. — Почему ты здесь?
Его лицо было задумчивым. Змея, спящая на солнце, только что проснулась, пока еще не опасная.
— Потому что я соскучился, сестренка. Ты скучала по мне?
Она подумала о том, не закричать бы ей, но Себастьян метнет ей в горло кинжал прежде, чем она издаст хоть один звук. Она попыталась успокоить свое сердцебиение. Она выживала во встречах с ним до этого. И она сделает это снова.
— Последний раз, когда я видела тебя, ты приставил арбалет к моей спине, — сказала она. — Не то чтобы я по тебе скучала.
Он лениво прочертил пальцами узор в воздухе:
— Лгунья.
— Такая же, как и ты, — ответила она. — Ты пришёл сюда не потому, что скучал по мне; ты пришёл, потому что ты чего-то хочешь. Что же это?
Внезапно он вскочил на ноги — изящно, слишком быстро, чтобы уловить его действия. Светло-белые волосы упали ему на глаза. Она вспомнила, как стоя на берегу Сены, она наблюдала за лучами света в его волосах, прекрасных, как стебельки одуванчиков. Он был похож на Валентина, когда тот был молодым.
