Мои брови поползли вверх.
— Вот так просто? Ты, наконец, сподобилась принять то, кто ты есть?
Почти застенчивая улыбка забрезжила на ее лице.
— Черт возьми, да.
— Такой ты мне нравишься больше, — ответила я.
— Такой ты мне нравишься больше. — Марси встала, сграбастав со стола свою сумку. — Так мы идем по магазинам или как?
Не прошло и двух часов после последнего звонка, как Марси спустила около четырех сотен долларов на шерстяное пальто, джинсы и несколько аксессуаров. Я не тратила четыре сотни на весь свой годовой гардероб. Мне пришло в голову, что если бы я выросла в семье Хэнка, я бы не задумывалась о том, что моя кредитка весь день не вылезает из считывателя. И в первую очередь, у меня вообще была бы кредитка.
Мы были на машине Марси, так как она заявила, что не хочет, чтобы ее видели в моей машине, и, хоть я и не винила ее в этом, это наглядно давало мне понять: у нее есть деньги, а у меня нет. Мне Хэнк оставил свою обреченную на провал армию, а Марси — свое состояние. Несправедливо? Слишком мягко сказано.
— Мы можем заскочить в одно место? — спросила я Марси. — Нам это немного не по пути, но мне нужно кое-что забрать у моего друга Данте.
Я почувствовала тошноту при мысли, что увижу фотографии Патча и Дабрии, но мне надоело пребывать в неизвестности. Я не могла больше ждать, пока Данте мне их принесет. Так как я была не в курсе, завез он их уже или нет, я решила сама об этом позаботиться.
— Данте? Я его знаю?
— Нет. Он не ходит в школу. На следующем повороте поверни направо, он живет недалеко от Каско Бэй, — сказала я ей.
Ирония этого момента не ускользнула от меня. Летом я обвинила Патча в связи с Марси. Теперь, всего несколько месяцев спустя, я ехала на переднем сиденье ее машины, раскапывая ту же историю, только с другой девушкой в главной роли.
Я прижала ладонь к переносице. Может быть, стоит плюнуть и растереть. Может, во мне говорит моя неуверенности, и я просто должна безоговорочно доверять Патчу. Дело в том, что ему я доверяю.
Но ведь есть еще Дабрия.
Кроме того, если Патч невиновен, а я всем сердцем надеялась, что так оно и есть, не будет ничего предосудительного в том, что я посмотрю фотографии.
Марси, тем временем, следуя моим инструкциям, подрулила к дому Данте и тут же пораженно присвистнула, разглядывая архитектуру.
— У этого твоего друга Данте есть стиль, — сказала она, обводя оценивающим взглядом дом, принадлежащий эпохе королевы Анны и окруженный широким фартуком газона.
— Его друзья завещали ему этот дом, — пояснила я. — Можешь не выходить: я просто добегу до двери и заберу то, что мне нужно.
— Ну, уж нет. Я должна увидеть интерьер, — возразила Марси, выскакивая из машины прежде, чем я успела ее остановить. — А у Данте есть девушка? — Она сдвинула солнцезащитные очки на макушку, откровенно любуясь богатством Данте.
«Да, я», — мелькнуло у меня в голове. И я, надо сказать, «отлично» справлялась с поддержанием этого фарса. Настолько «отлично», что даже моя сводная сестра, которая обитала в соседней со мной спальне, ничего не знала о моем «бойфренде».
Мы поднялись на крыльцо и позвонили. Я подождала, потом позвонила еще раз. Сложив руки биноклем вокруг глаз, я заглянула через окно в темноту столовой. Везёт, как утопленнику — я заехала именно тогда, когда его не было дома.
— Э-ге-гей! Вы, девушки, ищете молодого человека, который раньше жил здесь?
Марси и я обернулись и увидели пожилую женщину, стоящую на тротуаре. На ней были розовые тапочки, розовые бигуди в волосах и маленькая черная собачка на поводке.
— Мы ищем Данте, — сказала я. — Вы его соседка?
— Я переехала сюда с дочерью и ее мужем в начале лета. Мы живем чуть дальше, — сказала она, указывая за спину. — Моего мужа, Джона, уже нет с нами, упокой, Господи, его душу, а это был дом престарелых и по совместительству резиденция моего зятя. Он никогда не опускает сиденье унитаза, — проинформировала она нас.
Что она плетет? — мысленно спросила Марси. — И аллё. Ее собаке явно не помешало бы искупаться. Отсюда чую.
Я нацепила добрососедскую улыбку и спустилась с крыльца.
— Я Нора Грей. Я дружу с парнем, который живет здесь, Данте Матерацци.
— Матерацци? Я знала! Я знала, что он итальянец. Его имя просто кричит о том, что он итальянец. Они вторгаются в наши земли, — сказала женщина. — И еще кое-что, о чем вы должны знать — у меня будет общий забор с самим Муссолини. — Для большего веса собака, будто соглашаясь, издала ворчливый рык.
Мы с Марси переглянулись, и Марси закатила глаза. Я сказала женщине:
— Вы сегодня видели Данте?
— Сегодня? И как же я должна была его сегодня видеть? Я только что сказала вам, что он съехал. Два дня тому назад. Посреди ночи, как все итальянцы. Подлый и коварный, как сицилийский мафиози. Здесь дело нечисто, вот что я вам скажу.
— Вы, должно быть, ошибаетесь. Данте все еще живет здесь, — сказала я, пытаясь сохранять вежливый тон.
— Ха! Этот парень — конченый человек. Всегда держался сам по себе и был почти так же недружелюбен, как все они. С того самого дня, как переехал сюда. Разве это так сложно — поздороваться? Такой подлец в нашем хорошем, респектабельном районе. Неправильно это. Он жил здесь всего месяц, и я не могу сказать, что расстроена его отъездом. Должны быть законы, запрещающие арендодателям занижать цены на жилье в нашем районе, как они обычно это делают.
— Но Данте не снимал этот дом. Он его владелец. Его друзья оставили ему этот дом в наследство.
— Это он тебе так сказал? — Она покачала головой, глядя на меня пронзительными голубыми глазами, как будто я была самой большой простофилей на свете.
— Владелец этого дома — мой зять. Дом много лет принадлежит его семье. Он сдавал его на лето, еще до того, как разразился экономический кризис. Когда на туризме можно было хорошо нажиться. Теперь мы вынуждены его сдавать итальянским мафиози.
— Вы, должно быть, ошибаетесь, — начала я во второй раз.
— Проверьте поземельные книги округа! Они не лгут. Не могу сказать то же самое о мутных итальяшках.
Собака нарезала круги вокруг ног женщины, обвивая ее поводком. Периодически она останавливалась, чтобы издать предупреждающий рык, адресованный нам с Марси, затем возвращался к обнюхиванию и нарезанию кругов. Женщина, наконец, распутала поводок и побрела дальше по тротуару.
Я смотрела ей вслед. Этот дом принадлежал Данте. Он не снимал его.
