— Наверное, никакого. Но ты ведь должна заниматься хозяйством Камелота. Да и твои служанки чувствуют себя брошенными. Они обеспокоены и растеряны. Ты нужна им, Гвен.
— Откуда ты знаешь?
— Я слышу всякие разговоры, пока мы отдыхаем вместе.
Гиневра села в постели.
— Вы вместе отдыхаете без моего разрешения?
— Но ты была не в состоянии разрешать.
— А король Артур знает о ваших занятиях?
— Знает. И ничего не имеет против. Но главное — твои люди нуждаются в тебе, Гвен. Если бы они увидели, что ты уже на ногах, их бы это бесконечно обрадовало.
— Почему тогда король не скажет мне об этом?
— Потому что он очень тревожится за твое здоровье. Он ведь не целитель. Он не знает, что тебе давным-давно не нужно оставаться в постели.
— А ты знаешь.
— Ну, знает Том.
— У меня еще, болит в груди, и я слышала, что благодарить за это я должна именно тебя.
— Да не за что.
— Я совсем не в смысле похвалы.
— Я знаю. Я умею различить сарказм, когда его слышу.
Гиневра понимала, что ведет себя мелочно. Она знала, что если бы графиня не помогла ей, ее бы, пожалуй, уже не было в живых. Королева опустила глаза.
— Извини. Это я зря.
— Ни к чему извиняться. Я хорошо знаю, что болезнь делает людей непохожими на себя. Ты очень хорошая женщина, Гвен, с добрым сердцем. Я… мы… Том не понимает, почему ты предпочитаешь лежать в постели и не возвращаешься к королевским обязанностям.
— Зачем тебе это знать?
— Мне неприятно видеть, как волнуются твои служанки. Без королевской руки они себя чувствуют как без руля и ветрил.
— Я подумаю над твоими словами. Однако мне бы хотелось услышать то же самое из уст короля Артура.
— Артур не станет требовать, чтобы ты поднялась с постели. К тому же он по горло занят подготовкой к встрече рыцарей. Но ему бы не помешала твоя помощь в этом деле.
Гиневра кивнула.
— Да, понимаю.
— И еще скоро свадьба Джеймса и Мэри. Нужно составить план праздника. Обдумать меню. Скажи, разве может быть что-то веселее, чем помогать невесте готовиться к самому важному дню в ее жизни?
— Да, это очень весело и интересно.
— Я тоже так думаю. Неужели ты хочешь все это пропустить?
Гиневра склонила голову.
— Скажи, графиня, а почему ты сама не была замужем?
— Я очень разборчива.
— Значит ли это, что ты никогда и не хотела венчаться?
Изабель заколебалась.
— Я не исключаю такой возможности. Может быть. Когда-нибудь.
— Так ты просто ждешь подходящего мужчину?
— Что-то вроде этого.
— Хорошо, графиня, ты высказала свое мнение, и мне есть над чем поразмышлять. А теперь скажи наконец, что это у тебя в руках?
Изабель подняла черную одежку.
— Твои бриджи.
Гиневра чуть не подавилась.
— Бриджи?
— Ну да, помнишь, перед тем как заболела, ты усадила портних за шитье бриджей для женщин?
Гиневра нахмурилась.
— Да-да, смутно припоминаю.
— Так вот эти сшили для тебя, на случай если ты решишь присоединиться к нам.
Гиневра, потирая виски, спросила:
— Напомни мне еще раз, почему мы решили, что мужские штаны для женщин — хорошая идея?
— В бриджах женщины чувствуют себя более свободно во время игр и упражнений на воздухе. И им не надо беспокоиться, что из-под юбки выглянут ноги, а то и поболее того.
— И ты сама надеваешь такие бриджи?
Изабель усмехнулась и приподняла юбку. Да, действительно, на ней были мужские штаны. Она положила новые бриджи на кровать Гиневры.
— Мы скоро соберемся во дворе замка, так что если хочешь — приходи.
Она направилась к двери.
— Изабель…
Графиня оглянулась через плечо.
— Да?
— Могу я кое о чем попросить?
— Конечно.
— Не могла бы ты найти Дженни и сказать ей, что она мне нужна?
Изабель улыбнулась.
— С удовольствием. С возвращением, Гвен.
— Спасибо.
— И как? — спросила Мэри, когда женщины собрались вместе.
Изабель пожала плечами.
— Увидим.
— Как бы то ни было, — решила повариха Маделайн, — мы тебе благодарны за попытку.
— Поблагодарите, если будет за что.
— А что мы будем делать сегодня, мэм?
— Будем играть в игру, которая называется бейсбол. Ну, то есть в местную разновидность бейсбола, — с сожалением уточнила Изабель.
Она шагала по двору, раскладывая по местам маленькие «базы», и объясняла:
— Мы разделимся на две команды… группы. Команды по очереди пытаются добраться до «баз», а вторая команда старается не допустить этого. Та команда, чья очередь бежать от «базы» к «базе», выставляет одного игрока вот сюда.
Изабель показала место.
— Это называется «дом», или «домашняя база». Игрок бросает камень как можно дальше, но так, чтобы он не упал чересчур близко к игрокам другой команды, которые тоже будут стоять на поле, вокруг других «баз», и стараться защитить…
— Мэм! — пискнула Мэри, — Королева! Она идет сюда…
И в самом деле, Гиневра шла к ним, придерживая юбку достаточно высоко, чтобы можно было заметить под ней что-то черное.
Кажется, все во внутреннем дворе застыли от изумления.
Королева присоединилась к женщинам.
Они поспешно присели в реверансе и замерли так, склонив головы.
— Поднимитесь, пожалуйста, — сказала Гиневра, — Нас ждет игра. Так что я пропустила?
Джеймс ворвался в кабинет короля, даже не постучав. Артур хотел выбранить его за вторжение, но, взглянув в лицо друга, только и спросил:
— Что случилось?
— Сэр, ты должен сам пойти и посмотреть.
— На что?
— Не могу объяснить. Ну, я могу, конечно, попытаться, но поверь, лучше тебе взглянуть самому.
Король быстро встал и пошел за Джеймсом через большой холл во внутренний двор.
Но там он замер на месте, увидев, как одна молодая девушка несется по кругу, а остальные швыряют друг в друга камень и пытаются догнать бегунью.
Девушки и женщины восторженно пищали, хохотали и хлопали в ладоши. Похоже, это была игра, но королю до сих пор не приходилось такого видеть.
Он взглядом поискал Изабель, поскольку ни на секунду не усомнился, что это ее затея.
Графиня приложила ладони ко рту и крикнула:
— Давай на третью, Сара! Ты сможешь!
Бегущая девушка, тоже восторженно хохотавшая, топнула ногой по циновке и помчалась дальше, а камень продолжал летать туда-сюда.
— Какого дьявола они делают, Джеймс?
— Это игра, графиня называет ее камелотским бейсболом.
— Камелотский бейсбол? — растерянно повторил король.
За последние несколько дней он то и дело наблюдал, как Изабель вовлекает служанок во все более и более странные игры. И эта, новая, безусловно, была самой странной из всех.
