— Добрый день, — сказала я, — или вечер. К сожалению, не знаю, который нынче час.
Катрина помолчала, затем шагнула по направлению ко мне.
— Знаешь, чего мне хочется больше всего? — ее голос внезапно стал напоминать шипение змеи, — больше всего мне бы хотелось сейчас разбить эту бутылку и стеклом перерезать тебе горло. За то, что ты сорвала нам с братом все планы.
Ожидаемо, но я все равно содрогнулась оттого, как было это сказано.
И внезапно стало так страшно, что в груди все взялось льдом. Катрина говорила так, словно она могла все это прoделать на самом деле.
— Лиар не оценит, — брякнула я наобум.
— Не оценит, да, — она притворно вздохнула, — он хочет переспать с тобой, взять твою силу, а потом, когда насладится твоим унижением, вышвырнуть на помойку. Вот, велел принести тебе воды. Но, знаешь ли, я хочу ему помочь… ускорить естественный ход вещей, если все это можно так назвать. И поэтому сделаю вот что. — Тут она подняла повыше бутылку и разжала пальцы. Я вздрогнула, когда по полу разлетелись осколки стекла и брызнула во все стороны вода. — Упс. Надо же, какая я неловкая, — усмехнулась Катрина, — до завтра, зверушка.
Окинув меня насмешливым взглядом, она вышла. Снoва провернулся ключ в скважине, а я… несколько мгновений смотрела на лужу на полу, вслушиваясь в тишину. Я надеялась, что Катрина ушла и не будет подглядывать, потому что… я не хотела, чтобы она видела, что я сделаю дальше.
Это будет отвратительно, я знала.
Но мне нужно продержаться как можно дольше. Арктур обязательно меня найдет, обязательно…
Стараясь не издавать лишних звуков, придерживая цепь, я осторожно спустилась с кровати туда, где на камне осталась вода, и опустилась на колени. Варги с ней, с Катриной. Надо просто думать о том, как дождаться лорда-дракона. Я опустила голову и принялась осторожно собирать губами воду с пола, стараясь обходить те участки, где поблескивало стеклянное крошево.
***
Внезапно у меня образовалось очень много времени, чтобы думать. Раньше, когда был жив отец, я порхала меж балов и подруг… нет, даже не подруг — просто приятельниц, таких же, как и я, легкомысленных и ветреных. Ничем, кроме познаний по части риторики (а этому обучали всех девиц из хороших семей, уметь красиво и правильно изъясняться) и умения рисовать нежные акварели, мою голову не отягощали — да и зачем это девушке, предназначение которой быть украшением своего супруга? И вот так я прожила больше восемнадцати лет, ни о чем не заботясь и особо ни над чем не задумываясь. У меня просто все было, а круговерть балов и приемов, где все, что требуется — это правильно станцевать вальс — не давали особой пищи к размышлениям.
И вот теперь, прикованная к железному изголовью кровати, я оказалась предоставлена себе, собственным мыслям и полной невозможности что-либо изменить.
Мысли крутились и назойливыми мухами бились о стенки черепа. Я все время гадала о том, как там Арктур, жив ли. Надеялась, что жив, и что когда-нибудь меня найдет. Хотя… Как ему меня найти? Хоть я и его таури, вряд ли он учует меня сквозь такие большие расстояния.
А еще я думала про Айту, и про Тасиди. Они подождут меня ещё немного, а потом объявят пропавшей без вести. Управление состояниeм, тем, что останется после того, как Фейдерлин запустит в него свои загребущие руки, перейдет к саннору Тасиди до совершеннолетия Айты. Ну и, потом они как-нибудь со всем этим разберутся. Я просила Тасиди, чтобы он позаботился об образовании Айты, чтобы не было, как со мной — вроде и не глупая девица, а ничего толком не знаю о жизни. Саннор обещал… он не выглядел лгуном.
Я размышляла и о том, как прав был Арктур, когда объяснял мне, кто выигрывает на самом деле. Зачем я попросила вытащить мага из той схватки? Сама не знаю. Надо было его там оставить, чтобы варги разорвали его на куски. И в то же время я понимала, что поступить так просто не могла. Даже теперь я бы поступила так, как поступила.
Мои размышления снова прервал звук проворачивающегося ключа. Я приоткрыла глаза и неохотно уставилась на Фейдерлина. Он выглядел свежим и отдохнувшим, весь его облик как будто дышал морозной свежестью. Яркие ледяные глаза, идеально причесанные волосы. Новенький сюртук с кокетливым шитьем по отворотам.
Постояв на пороге, он шагнул внутрь, окинул взглядом комнату и нахмурился при виде pазбитой бутылки.
— Катрина сказала, что ты набросилась на нее, разбила бутылку, — голос мага змеей шелестел в каменных стенах, — ай-ай, Кора, как нехорошо. Придется тебя наказать. До завтра никакой воды не получишь. Ну, — тут он ухмыльнулся, смерив меня оценивающим взглядом, — если не передумаешь.
Я подумала немного и ответила:
— Не стоило посылать сюда свою сестру. Она мечтает перерезать мне горло, а я на цепи. Просто не забывай об этом.
— Врешь, куколка, — ощерился, и взгляд вмиг сделался колючим, — Катрина никогда не пойдет против моей воли.
— Ну конечно, — буркнула я и демонстративно отвернулась.
— Кора, — позвал он.
Воцарилось молчание.
И я не успела ничего сделать, когда он склонился надо мной и затряс за плечи.
— Какого варга? Чего тебе нужно?!! — проорал он, брызжа слюной, — чем я тебе не такой? О, господи! Всегда было так, всегда. Только Арктур, только лапочка Арктур. Все ему. А я? Почему я всегда остаюсь ни с чем?
Я повисла в его руках. Фейдерлин, похоже, сейчас говорил от чистого сердца, и, возможно, раньше я бы его пожалела… Раньше. Не сейчас.
— Арктур хотел бросить тебя в Хаосе, — медленно проговорила я, глядя прямо в его ледяные глаза, — но я уговорила тебя вытащить. Боже, насколько он был прав. Надо было думать только о себе, и убираться из Хаоса вдвоем!
В ответ маг рассмеялся. Отпустил мои плечи, выпрямился, отошел в сторону.
— Так я и говорил, что Арктур — благородный дурак. А тебе уже давно пора понять, что такие всегда проигрывают. Примерно, как сейчас.
— Глаза б мои тебя не видели, — выдохнула я.
— До завтра воды не получишь, если не одумаешься, — процедил он.
— Что, так невтерпеж стать самым могущественным магом?
— А почему бы и нет, раз такая возможность подвернулась, — он демонстративно развел руками, продолжая ухмыляться, — так что отдыхай, малышка. И думай. У тебя есть ещё немного времени.
С этими словами он ушел, громко лязгнув дверью, и я снова осталась одна. Свернулась калачиком на кровати, снова закрыла глаза. Как хорошо, что у меня хватило ума собрать разлитую воду… Когда знаешь, что воды тебе не дадут, пить хочется в разы больше.
— Найди меня, пожалуйста, — прошептала я, — я боюсь, что не смогу умереть пo своей воле. Я боюсь, что не смогу быть достаточно сильной и в итоге уступлю Фейдерлину.
***
Последующие дни слились в мутное марево. Воду мне все-таки приносили, потому чтo без нее я бы умерла, а это не входило в планы мага. Кормили… изредка. У меня сложилось впечатление, что с легкой руки Катрины мне приносили помои с кухни, то, что должны были отдавать собакам. У меня начало чесаться все тело, потому что давно не мылась, но естественно, никто не предлагал. Фейдерлин заходил, время от времени орал на меня, даже попытался один раз поцеловать, но тогда меня как раз стошнило только что съеденной «едой». Маг взбесился знатно, кричал, что придумает, как меня заставить… А я тем временем задумалась, отчего он не позовет мага-менталиста, или сам не прибегнет к какому-нибудь заклинанию из их арсенала. Ведь тогда, на помосте, я делала все, что от меня хотели. Наверное, если бы я отдалась магу под воздействием, это тоже не считалось бы добровольно — единственный ответ, который пришел на ум.
Вот так. Я по большей части лежала на кровати и смотрела в потолок. Я понятия не имела, сколько еще все это продлитcя, и внезапно начал накатывать страх, что Арктур никогда меня не найдет. Возможно, его и в живых-то больше не было…
Но однажды муторный покой моего заточения разбился на тысячи осколков. Дверь привычно открылась, вошел Фейдерлин, а за ним… Я сглотнула и невольно съежилась. Айта! Он волок за руку Айту, бледную, перепуганную. Не выдержав, я села на кровати. Тут же закружилась голова, но — плевать! — я не могла оторвать взгляда от девочки. Что там еще Фейдерлин задумал?!!
